отец Максим Козлов протоиерей, настоятель храма мц. Татианы.

ОТЕЦ М. КОЗЛОВ: Наступающий четверг 19 января в Православной Церкви будет тот праздник, о котором знают и люди, в храм регулярно не ходящие. Еще в советские десятилетия, когда церковная жизнь в общественном сознании была тщательно припрятана и минимализирована, были дни года, когда внешнее проявление православия невозможно было совсем уж скрыть. Одним из таких дней был праздник Богоявления, когда люди с бидончиками, банками, бутылками, стоящие в многотысячных очередях возле храмов и путешествующие с этими сосудами по городам и весям, были приметны каждому, до высоких начальственных кабинетов включительно, до постов ГИБДД и оплотов официальной идеологии. Чтобы там ни говорилось с трибун, а понимание того, что крещенскую воду надо как-то запасти, оно жило в душе наших соотечественников даже и в минувшие десятилетия, а уж теперь-то – сами увидите в наступающий четверг да и сами пойдете по большей части за этой самой крещенской водой. Но почему? Как это все выводится из содержания того, о чем будет Церковь говорить, о чем будет свидетельствовать в праздник Богоявления? Событие это есть начало общественного служения Иисуса Христа. После 30 лет приготовления к нему он выходит для свидетельства внешнему миру. И это не просто выхождение трибуна, оратора, лидера или национального вождя, это выхождение, которое становится свидетельством о конечной тайне христианства, о том, что Бог не просто един, но и триедин. При его посещении Иоанна Крестителя на реке Иордан, при принятии погружения, то есть, крещения – а «крещение» и есть по-гречески «погружение» в воды этой реки – на него сниходит Дух Святой в виде голубя и раздается с неба глас Отца: «Это Сын мой возлюбленный, на котором мое благоволение, моя любовь». Что интересно, Иоанн Креститель долгое время отказывался, сопротивлялся тому, чтобы совершить обряд крещения над Христом, понимая, что ему, Христу, как безгрешному крещение и покаяние, которым и занимался Иоанн, не нужно. И, тем не менее, Христос отвечает ему словами, не самыми простыми для понимания: «И все же я буду креститься, ибо мне надлежит исполнить всякую правду». Таинством крещения в Иордане Христос исполняет, то есть, доводит до верхнего предела, до завершения, до такой полноты, от которой уже не убавить и не прибавить, все то великое, святое и правильное, что было в Ветхом Завете, и переступает в эпоху Завета Нового. Одним из следствий этого действия Спасителя, будь это то, что вода Крещения станет потом водой, в которой миллионы и миллионы людей, сознательно исповедуя свою веру или обещая вырастить своих детей сознательными исповедниками этой веры, родятся в жизнь новую, в ту жизнь, в которой Христос будет для них главным и его правда станет выше любых установлений: государственных, семейных, национальных, социальных, классовых – каких угодно. Станет конечной правдой, исполнением всякой правды. Но еще и само вещество воды, молекулы и атомы, катионы и ионы, перестанут быть просто прекрасным, но безжизненным творением Божиим, они станут неким залогом того, что будет со Вселенной, когда в конце времен, после того, как истории кончатся, Бог будет всяческое во всех. И та крещенская вода, которая, вопреки обычному закону физического разложения, хранится месяцы и годы, хранится, конечно, не потому, что, как говорила нам наивная атеистическая пропаганда, в нее попадают ионы и катионы серебра – ну какие катионы софринского позолоченного или посеребренного крестика могут осветить московский водопровод? Или сколько крестов нужно, для того чтобы (неразб.) в реках получили физически другие свойства? А вода эта становится другой. Множество людей это испытали на себе, а самое главное, испытали в меру веры, сознательности, а часто выше меры и сознательности прикосновение к той жизни вечной, к тому началу Нового Завета, о котором повествует сегодняшний евангельский рассказ.

эхо москвы.