Я это помню, дружище! Это потому, что ты очень необычен, а необычность нарушает законы всемирного тяготения!

Жадібно одяг із Тебе зривати,
Пестити ніжно і цілувати.
А потім... кохати, кохати, кохати.
Без тями...
...і серце своє в Твої руки віддати.

29.06.2010
----------------------------------------------------

Це все. Спинись на мить
Та обернись - поглянь позаду.
Твої знівечені слова
Перетворились в мою ваду.

Навіщо? Де? Коли та як?
Це все прості питання.
На них відповісти не можеш ти.
У відповідь - одні зітхання.

Про що Ти думаєш тепер?
Про що себе питаєш?
Ти знаєш що попереду чекає?
Звичайно, ти завжди все знаєш.

Попереду складні шляхи,
І вже нікого не гризе сумління
Адже якщо ми обиратимемо шлях,
То обиратимемо кожен самостійно.

1.07.2010

"На взор упавшие черты как вдохновенье
Внезапно пробудили в первый раз
Симфонию тех нот сердцебиенья.
И взгляд самых прекрасных в мире глаз

Ему знакомым показался будто с детства.
Как если бы любил он с колыбели,
Но лишь теперь в смешении с блаженством
Он ощущал с ней связь во своем теле.

На каждое касание ее руки рукой,
Что отдавало все тепло и нежность,
Встречались пары губ, дыханье покидал покой,
В обьятиях друг друга быть всегда хотелось.

Он был сделан из мечты и для нее
Оазисом надежды в ее пустынных мыслях.
В его руках неопалимая огнем
И от дождя укрыта в его листьях.

Их фразы вопреки всем ливням, зноям, вьюгам
Звучат в плену вечерней темноты:
"Как хорошо, что мы есть друг у друга.",
"Как хорошо, что у меня есть ты.".

В саду растет и гнется от плода,
Могучее их древо четырех ветвей,
Где жизнь ее, его года
И двух их маленьких детей."

"Приди ко мне, прозрений чистый слог - и то бы не сумел я и не смог пересказать вам, как она рождалась - ПОЭЗИЯ МОИХ НОЧНЫХ ТРЕВОГ - с кем враждовала, с кем она браталась, кого пускала к сердцу на порог и где лежал зари её исток. Хочу, чтоб тайной боль её осталась.

Одну её хочу в себе иметь, как сентябрю берёзовую медь иметь в любые годы разрешалось, и чтоб с него она не осыпалась до той поры, пока уйдёт медведь искать берлогу, где бы крепко спалось.

Поэзия жила по вечерам, и по ночам она жила со мною, катясь в окне округлою луною, катясь по тучам, словно по полям - туман и дым табачный пополам - я, брат, курил в ту пору несусветно. И бедная луна сияла бледно. А по безлунью, чёрному безлунью, так непохожему ничуть на шкуру кунью, - когда я только этого хотел, транзистор доставлял ко мне Модуньо. Я слушал, а Модуньо пел.

А по утрам я не умел писать, как, например, товарищ А. Твардовский, который как-то строчкой огоньковской сказал, что утром любит сочинять. Мне на заре - милее всех кровать, хотя орёт будильник-тать, и надо сон идти смывать, усы и бороду сбривать, грузинский чай - Спасибо, мать! - глотать, стелить диван-кровать, и выбегать, и резво мчать от понедельника до кратенькой субботы, как на свидание, где ждёт меня Работа, с которой вместе буду я заводу, а коль заводу, значит, и народу полезно и посильно помогать. Прибор могу спаять и рассчитать. О, не пою себе я этим оду и чёрт-те как себя не возношу, хотя горжусь, что к трудовому роду - к основе смысла на земле принадлежу. Меж прочим, к дательному падежу... К падежу дательному, доброму и раздавательному...

Я мог писать бы утром в воскресенье. И днём бы мог писать я в воскресенье. Но в воскресенье утром - "С добрым утром!"; зимой с Олежкой - лыжная пробежка; весною где снег - делают воскресник; а летом, в солнышко одетом, взяв помидоры и котлеты, идём туда, где ждёт река - в плавочках и лифчиках её берега. А осенью, а осенью, по просини, по просини, по просеке, по просеке, попросим, не попросим ли - полезно по наезженой дорожке промчаться на полесские картошки...

Я думал-рассуждал и порешил, что это даже в сущности неплохо, что я все песни вечером сложил, а не тогда, когда, звеня, эпоха ломала представлений рубежи, на звёзды глядя, как на этажи грядущих внеземных цивилизаций, или решалась революцией врываться в нейтронный тот дворец, где сел на трон известный скоротечностью барон, сел и ножом выстругивает имя, которое приставками своими на физиков наводит сладкий стон. Он: Анти-Минус-Сигма -Гиперон!

Я думал-рассуждал - и порешил, что славно я живу и славно жил, хотя порой неправильно делил всю жизнь свою на дело - и на замысел, на действия - и жажду перемен, на глину и на глиняные замеси, которые возьмёт рукой Роден...

Не надо разделять! Они - едины - два синих взгляда - их не отводил от этой женщины и той девчонки Нины, которую я в Самборе любил... и до сих пор люблю - за что? не ведаю, не ведаю, как не могу сказать, что называть поэзии победою, а что её бедою называть; и славно ль будет то, что я с приятелем сгорю на пулемётном ветре дней, как те, кто знамя на пробитом сердце прятали, чтоб кровь у них была ещё красней! Отдали кровь знамёнам те ребятушки. О каждом - память краснофлажьем нежь! Не испечёт им с маслицем оладышка мать... мама... матушка... не сядет рядом: ешь!

Слеза, как месяц, обронённый тучами. Слеза - вокруг ресничинок леса. Слеза - нависли вдалеке, восстав над кручами моих бровей, мои же волоса. И ту слезу пресветлую встречая, а ста дождям - ещё настанет срок! - реальная, как женщина земная - ПОЭЗИЯ МОИХ НОЧНЫХ ТРЕВОГ - не тщится сразу выложить, ответить на то, на что ответить я не смог...
И брезжит, соучаствуя в рассвете, ПОЭЗИЯ МОИХ НОЧНЫХ ТРЕВОГ."

Это стихи одного великого житомирянина. Скажите, кто это?

Вопрос сложный, согласен... Потому что для того, чтобы считали великим в Житомире - мало творить безмерно и умереть... Так, я уже давно не могу доказать, что у нас работал поистине великий художник-земляк - Владимир Яковлевич Елисеев...

Это стихи Анатолия Андреевича Певко, моего товарища и сотрудника. В этих строчках - он весь, как был, пока был...

Он писал постоянно и много. Когда познакомился с житомирским композитором Валентином Кушнирчуком, его потянуло в песенное творчество. Я слышал их песни и считал их выдающимися. Эти песни исполнялись знаменитыми в те времена трио Маренич, певицами Ириной Понаровской, Маргаритой Суворовой, Тамарой Миансаровой, вокально-инструментальными ансамблями "Мрияны", "Лира", "Акварели", "Меридиан", джаз-ансамблем "Утро земли" под управлением Игоря Бриля. Незабвенная Анна Герман, познакомившись с соавторами, собиралась включить в свой репертуар несколько их песен, но судьба не сложилась, она вскоре ушла из жизни. Помнится, Толя был у неё в гостинице, и узнал, что у Анны проблема со связками. Нина помнит, как он примчался домой и сказал, что Анне Герман нужен мёд, чтобы поправить горло. Нина быстро собрала необходимое и Толя полетел к Анне. В благодарность от неё Толя принёс грампластинку, на которой Анна написала:
"Дорогой Нине с благодарностью от Анны Герман - за песенный талант её мужа и за мёд из ваших золотых рук!"
Более 200 песен было создано Толей и Валентином, всесоюзная фирма грамзаписи "Мелодия" тогда во всю тиражировала их песни... Я считаю Толю Певко великим человеком, достойным житомирянином. За серию своих поэзий он был награждён Премией имени Мыколы Шпака.

Анатолий Андреевич умер 27 июля 2007 года.
В моей книге "Собачья жизнь" часть 2 ему посвящена глава. Я верю, его будут чтить земляки как великого поэта.

А для надежды у меня есть основания. Ведь вещевой рынок во дворе Хлебной улицы убрали по моей просьбе? Почему же ещё деду не помочь?

http://scanwords.ucoz.ru/postelili_meni_mati_v.kushnirchuk-a.pkvko.mp3

(Здесь ещё никем не исполнявшаяся песня В. Кушнирчука и А. Певко "Постелила мени мати" 3,5 Мб)

Короткую историю я расскажу, поверь:
Однажды в дверь к глухому вдруг постучалась смерть
А он-то не услышал и дверь ей не открыл!
Вот так вот два столетия он смерть за нос водил...

Здорово! Коротко и прекрасно!

Неуловимая черта.
Необъяснимая причина.
Как сложно все, а суть проста:
Tы - женщина, а я - мужчина.

Наши шаги

Лист

Мой сладкий друг