Рентген-тур в Чернобыльскую зону

Взрыв на энергоблоке №4 Чернобыльской АЭС произошел 26 апреля 1986 года в 01 час 23 минуты 40 секунд. На километр вверх поднялось малиновое облако. Издали казалось, будто в ночном небе занялся пожар, пишет Людмила Бутузова.

- Ничего более притягательного мне в жизни видеть не приходилось, - двадцать лет спустя рассказывает инженер АЭС Виктор Приходько. - Позвал на балкон жену и сына. Мы стояли как завороженные. В голову не могло прийти, что так выглядит смерть.

В Припяти - городке атомщиков, расположенном в двух километрах от станции, все высыпали смотреть на удивительное зрелище. Среди них было немало физиков и химиков, кое-что знавших о радиации. Но знания эти были теоретическими, до Чернобыля другими они просто не могли быть. Не верилось, что "мирный атом", с которым они имели дело каждый день, вдруг ни с того ни с сего станет опасным.

Брюхатая лава

А в это время на станции происходило вот что. Во время взрыва верхнюю плиту разрушенного реактора массой около 2000 тонн подбросило вверх, нижняя плита опустилась на 4 метра в землю. Ядерная лава рассеялась по помещениям и окружающей территории.

- Вот так это было, - экскурсовод Юлия Марусич раскрывает макет 4-го энергоблока и указкой показывает, как растекались в разные стороны 180 тонн неуправляемого ядерного топлива. - Еще десять тонн взрывом выбросило вверх.

Юля проводит по восемь экскурсий в день. Собственно, экскурсией это назвать трудно. Все происходит на смотровой площадке в семидесяти метрах от реактора-убийцы. Из окна он виден как на ладони. Фотографировать не разрешают - серый монстр до сих пор считается секретным объектом. Датчик на улице показывает 1,23 миллирентгена в час, рядом с реактором больше в разы. Но на одном из выступов западной стороны - там, где стена в спешке возведенного "саркофага" имеет более 100 квадратных метров неплотностей, копошатся люди. Это подрядчики, нанятые для ремонта со всей Украины.

- Сколько им платят? - спрашивает финн Ярл, отчехливший тысячу долларов только за одну возможность увидеть чернобыльский реактор собственными глазами.

- Около 200 долларов в месяц, - говорит Юля и идет в свой кабинет за водой. Потому что у иностранцев после всего услышанного пересыхает в горле, и они напрочь забывают о предупреждениях не пить, не есть и ни к чему не прикасаться во время экскурсии в зону.

Наши, конечно, и пьют, и едят, но 200 долларов работягам за экстремальный труд - тоже впечатляет до тошноты. Юля утешает, что мужчины контачат с реактором недолго, пока дозиметристы не скажут: "Хватит на сегодня".

В павильоне тоже не хило - 200 микрорентген, к вечеру, признается девушка, ноги становятся ватными, в голове шум. А каково тем, кто работает в энергоблоке? Правда, там строго: смена пятнадцать минут - и на выход. Специалисты (3800 человек) осуществляют контроль за состоянием разрушенного реактора. После аварии доступны всего лишь 25% площадей, всюду наставлены датчики и приборы, которые пытаются рассказать, что происходит за бетонными стенами, где по-прежнему дышит лава. Время от времени в ее чреве что-то изрыгается, химические реакции рождают новые элементы для таблицы Менделеева, озадаченные приборы отказываются работать, и тогда даже самым прожженным оптимистам становится понятно, что затаившийся реактор по-прежнему опасен.

Другой работы в Чернобыле нет. В 2000 году под давлением Западной Европы три оставшихся блока АЭС были выведены из эксплуатации, тысячи специалистов уволены. Для многих это оказалось трагедией. Сейчас обивают пороги, чтобы наняться на строительство "арки". Это будет дополнительная защитная конструкция над фонящим "саркофагом". Деньги выделяют Евросоюз и США. Ожидается снижение радиации чуть не до нормы.

Гостинчик на века

Украинские ученые этот оптимизм не разделяют. Академик Гродзинский, председатель национальной комиссии по радиационной защите населения, не устает напоминать, что последствия чернобыльской катастрофы будут аукаться человечеству даже не века - тысячелетия. Столько, сколько длится период распада цезия и теллура, попавших в почву и корни растений. Совершенно очевидно, что даже строительство нового защитного сооружения не решит проблемы 180 тонн страшного ядерного топлива, оставшегося в 4-м энергоблоке. Его необходимо извлечь. Но как? Сейчас не существует ни механизмов, способных работать при тысячах рентген, ни способов защиты людей при такой работе. Это дело будущего. Так что вся надежда пока на "арку".

- Приезжайте через пять лет, - пригласила Юлия. - Будет совсем безопасно, и я проведу вас поближе к реактору.

На языке вертелось: "Уж лучше вы к нам…" Но кто знает, как оно сложится. Ведь что-то тянет людей сюда, к этому серому чудовищу. Заявки турагентствам на месяц - на два вперед. Большая удача - попасть "по блату". Некоторые бывают даже разочарованы, если на обратном пути дозиметр на КПП не показывает ничего лишнего. Контролеры в таких случаях, не скрываясь, крутят пальцем у виска.

Рыбка непростая

Экстримтур по тридцатикилометровой "зоне отчуждения" у разных агентств стоит от 50 до 300 долларов и разнообразием не отличается: реактор, безлюдный город Припять и встреча с самоселами - живыми экспонатами убитых радиацией деревень. Иногда показывают могильник, где под открытым небом собрана техника, отработавшая свое на возведении "саркофага".

Считается, что вынести что-либо из зоны невозможно - по периметру она обнесена колючей проволокой, через каждые три-четыре километра - пеший и конный патруль, одиннадцать контрольно-пропускных пунктов. Однако преступления здесь не редкость. Сотрудники из батальона по охране зоны ЧАЭС неохотно рассказывали, что с наступлением тепла работы становится невпроворот. Криминал лезет во все щели и тащит все, что можно унести на себе, - алюминий с вертолетов, запчасти с грузовиков. На днях составлены протоколы на 30 нарушителей, явившихся за металлоломом. Неподалеку от станции Вильча задержали двух деятелей, которые на дрезине пытались вывезти тонну радиоактивного лома. В электричке Семиходы - Славутич, обслуживающей сотрудников станции, обнаружено 500 кг муфт с уровнем загрязнения 1500 миллирентген. "Хозяина" не нашли.

- Если и найдут, отделается штрафом, - уверенно сказал корреспонденту "МН" Вова-сталкер. - Добро ничейное, а за разнос радиации по белу свету статья не предусмотрена.

Раньше Владимир Коваль (фамилия по понятным причинам изменена) был капитаном милиции, в 1986 году хватанул дозу, долго лежал в больнице, а когда вышел, оказался никому не нужен. В зону потянуло потому, что здесь его дом, могилы родителей и жены Аси. Вова пережил ее на семнадцать лет, хотя уйти они должны были вместе. Так он думает.

- Все три дня мы были на улице. 26 и 27-го у меня был выходной, на 28-е я взял отгул, чтобы посадить картошку. Посадили, искупались в пруду. Никакого взрыва не видели, по радио о ЧП ни звука. Только собрались уезжать, подлетает уазик: как? вы тут? Жену отправил, а сам, как все, - к реактору. Там такое творилось - не приведи Господи!

По сравнению с тем, что было, нынешняя "зона" для Вовы - санаторий.

- В первый год было плохо, жучки, мыши - и те подохли, - говорит он. А потом все начало обновляться, муравьи повылезли. Набрал их целую банку - и к дозиметристам. Проверили: радионуклидов - практически ноль, значит, не местные, пришли откуда-то. Мышей им таскал, всяких долгоносиков, короедов - чисто. Потом меня ученые подрядили наблюдать за живностью.

В результате многолетних наблюдений за чернобыльской флорой и фауной Вова сделал вывод, что пора переписывать Красную книгу. Потому что в "зоне отчуждения" появились орлан, белый лебедь и черный аист, которых в этих местах сроду не было. Перелетные птицы давно уже не огибают радиационную зону, а, как прежде, отдыхают здесь неделю-две. Ученые написали об этой нечаянной радости с десяток книг, Вовиной фамилии среди авторов нет. Но в качестве гонорара он получил от научного мира 500 долларов. Один украинский профессор сулил намного больше, если сталкер отыщет рожденных в зоне уродцев - ну, там, двухголовых телят, зверушек с десятью лапами или насекомых-мутантов. Вове такие не попадались.

Адреналин в крови

Он и так зарабатывает неплохо. Есть много желающих платить за чернобыльскую жуть. За экстремальную рыбалку поблизости от реактора, где плавают радиационные сомы размером с маленького кита, киевский бомонд платит ему по тысяче долларов. Не считая расходов на хороший коньяк и ресторанную закуску. Плюс триста долларов за выход из зоны в обход постов. Кто рыбачит? Вова называет такие фамилии, одно перечисление которых способно вызвать правительственный кризис. Правда, рыбу они не берут. Порыбачат в удовольствие и бросают. Поэтому кто первый прибежит, тому она и достается. Бывает - волкам, бывает - и самоселам на закуску.

По словам сталкеров, они не любят браконьеров, ради наживы "подставляющих" других людей. Эти везут свою чернобыльскую добычу на продажу в Киев, а то и в Москву, и им плевать, что будет потом. Но, несмотря на моральные страдания, ряды сталкеров от этого не редеют. Как утверждает Вова, "при нас есть хоть какой-то порядок". Сталкеры худо-бедно знают места поспешных ядерных захоронений и стараются держаться от них подальше. Отходы лежат неглубоко, траншеи рыли на ковш экскаватора и сгребали туда все подряд, лишь слегка присыпав землей. "Еще через двадцать лет вообще забудется, где тут закапывали рыжий лес пополам с плутонием", - переживает Вова.

Отважные самоселы

Самоселы в Ильинцах откровенно насмехаются над этими страхами.

- Никакой чумы давно нету, - хором заявили старухи, поджидавшие почтальонку на автобусной остановке. - А то жили бы мы до 90 лет! Строго говоря, долгожительница в селе одна - Зина Музиленко, остальные помоложе. И не самоселы они, а законные старожилы. Промучившись год на выселках в Звигорском районе, люди вернулись в свои хаты. Пройти через КПП не удалось никому. Такие были строгости, что ни слезы, ни деньги не помогали.

- И что? Назад возвращаться? - с вызовом говорит Ганна Семененко. - Нажились уже - по три семьи в одной комнате. Считалось, что нам, зараженным, все сойдет. Мы к такому не привыкли. В одну ночь решили тикать до дому. Ну мало ли - "нельзя"! Мы тут каждую тропу знаем. Дождались темноты - и лесом, лесом…

Из 70 отважных Сусаниных, пробравшихся в деревню, к сегодняшнему дню живы 36 человек. Считают так: "Четырнадцать одиночек, одиннадцать мужиков с бабами и четыре коровы". Хозяйство натуральное: что вырастят, то и едят. Года два назад по четвергам стала приезжать автолавка "Чернобыльсервис", ее почему-то называют "гуманитарной помощью", хотя хлеб, сахар, соль и консервы покупают за деньги. Причем цены выше, чем в Киеве. От туристического бизнеса им не достается ни копейки. Разве что экскурсанты оставят сумку с гостинцами, среди которых неизменная "беленькая". Ее тут же и уговорят, а взамен выставят "чернобыльское" сало, грибы из ближнего леса, огурчики-помидорчики с огорода. Попробовать охотников немного, все помнят: здесь, над этими селами, был самый мощный выброс. Бабки страшно обижаются, бегут за справками, где якобы написано, что продукция у них чистая, без радиации. Но разобрать что-либо в нагромождении цифр и сокращений невозможно.

- Дезактивацию проводим по пять раз за лето, - солидно говорит Василий Роткевич. - Сажаю бабку на крышу, сам снизу подаю ведра с водой, она поливает. Как колодец вычерпаешь, все - радиации конец.

Но больше всего с приезжими любят поговорить о политике. Сказываются бесконечные украинские выборы. В Ильинцах симпатизируют Виктору Ющенко. Что-то хорошее он им дал, не вспомнят что. Ага! Статус. Короче, на каждого завели какую- то регистрационную карточку и сфотографировали бесплатно. Жизнь сразу повернулась к лучшему. А если бы власть деньжат прибавила, то народ вообще бы считал себя в раю. Увы, пенсия обычная - 300 - 350 гривен, правда, еще по 114 гривен доплачивают "на чистые продукты" и по две гривны в месяц - "гробовые".

- "Гробовых" маловато, на домовину не скопишь, - вздыхает Анна Григорьевна. - Так Ющенке и скажем, когда поедет к реактору на юбилей.

Город-призрак

После веселеньких бабулек попасть в Припять - все равно что со свадьбы прямиком на похороны. Страшно здесь? Нет. Поют птицы, под ногами бегают муравьи, зацветает шиповник. Если не поднимать глаз на дома с выхлестанными стеклами, не замечать сорванные двери в подъездах и не зацикливаться на выросших из бетона деревьях, то можно убедить себя, что все поправимо. Но дозиметр в руках у сопровождающего, не справляясь с рентгенами, отчаянно пищит, и ты вспоминаешь, что из реактора вырвалось вверх десять тонн радиоактивного топлива. Сколько этой невидимой заразы упало на крыши домов, вот на этот детский садик, где до сих валяются крошечные сандалии, куклы с разноцветными волосами и противогазы самого маленького размера? Тут все - трава, вода, дерево - может убить. А сознание все равно сопротивляется этому. Просто человек так устроен, что сколько бы он ни представлял себе апокалипсис, он окажется другим. Грубее и реалистичнее. Лучше всего почему-то сохранилась наглядная агитация. Лозунги писали как будто не 20 - 30 лет назад, а вчера - такие свежие краски. Отлично выглядят портреты членов Политбюро в омываемом дождями фойе ДК. Фамилии некоторых уже и не вспомнить… Другие - на слуху, делают сейчас откровенные признания, будто тогда, в 1986-м, правду о Чернобыле они и не скрывали, просто не могли представить размеров катастрофы. Как к этому относятся люди? Не знаю. Но недавно кто-то положил рядом с портретами бывших вождей газету "Вечерний Киев" за 29 апреля 1986 года с первым официальным сообщением о катастрофе на ЧАЭС. Возле раздела "погода" несколько строк: "Произошла авария - поврежден один из атомных реакторов. Принимаются меры по ликвидации последствий. Пострадавшим оказывается помощь." И все.

К тому времени киевские сановники уже вывезли подальше свои семьи. Ликвидаторы получили огромные дозы облучения. Миллионы людей на Украине, в Белоруссии и России, лишенные информации, не понимающие, чем это грозит, ходили по улицам, работали на огородах, купались, загорали… 1 Мая как ни в чем не бывало страна вышла на демонстрацию. Кричали "Ура!", не подозревая, что несчастной Припяти больше нет. Город опустел навсегда. 27 апреля во второй половине дня людей погрузили в автобусы и повезли прочь от радиации.

- Уезжали налегке: деньги, документы, - вспоминает Наталья Опарышева, преподаватель припятского ПТУ. - Больше ничего брать не разрешали. Говорили: в среду вернетесь. Но я остановилась на пороге квартиры и поняла, что больше никогда ее не увижу.

Так и получилось. Те из припятчан, кто позже правдами и неправдами добился разрешения въехать в зону и забрать хотя бы фотографии, не узнали свое жилье. Шкафы с отломанными дверками, разбитые кресла, разбросанные книги. Так, валом, все и лежит до сих пор. Странно, ни в одной квартире, а мы обошли их штук сорок, среди этого хаоса совсем не встречается одежда и обувь, нет посуды, безделушек, которые всегда куда-нибудь закатываются. Детский сад, например, завален вещами. По официальной версии, все имущество из квартир захоронено в специальных буртах за городом. Но после увиденного разбоя остается какое-то неприятное подозрение: кто же тут лучше поработал - дезактиваторы или мародеры?

В общем, город выглядит как неприбранный покойник, выставленный на всеобщее обозрение. А сознание поражают отдельные выборочные фрагменты. В одной совершенно пустой квартире на полу лежит моток пряжи и отпечатанная на машинке инструкция, как набирать петли, на подоконнике - томик Владимира Соловьева. Список жильцов в подъезде сорван, и уже не узнаешь, как звали почитательницу истории и ручного вязания. Вообще жива ли эта женщина, в окна которой до сих пор смотрит популярный плакат советских лет "Мирный атом - в каждый дом"?

Страшная сбывшаяся метафора.

В Киеве в эти дни проходит выставка, посвященная 20-й годовщине трагедии. Смотреть мучительно. И так же, как в Припяти, больше всего цепляют детали. Например, записная книжка ликвидатора, а в ней - намертво сцепленные фразы: "16 июля 1986 г. Вызвать группу на могильники. Сереженьке полтора года, сказал первое слово".

Каждый по-своему защищается от беды. Иначе бы мы все сошли с ума.

Досье

Потерянный атомград

Город Припять основан 4 февраля 1970 г. одновременно со строительством Чернобыльской атомной станции. До аварии население составляло 49 400 чел., в том числе 15 400 детей. Жилой фонд - 160 панельных домов на 13 414 квартир, 18 общежитий, 8 "малосемеек". Имелось 15 дошкольных учреждений, 5 школ, 8 СПТУ, три поликлиники, медсанчасть,25 магазинов, 27 столовых, кафе и ресторанов, дворец культуры "Энергетик", кинотеатр на 1220 мест, 10 спортивных залов, три бассейна, два стадиона, парк. На городском узле связи было зарегистрировано 2926 телефонных номеров. Суточное потребление хлеба - 10 тонн, молока и молочных продуктов - 28 тонн, мяса - 7 тонн. 27 апреля 1986 г. Припять прекратила существование.

Досье

Зона беды

Промышленная площадка Чернобыльской АЭС расположена на правом берегу р. Припять в Белорусско-Украинском Полесье в 150 км северо-восточнее Киева. В результате аварии образовалось три основных очага загрязнения: центральный, брянско-белорусский и российский. Радионуклидами загрязнено 23% территории Белоруссии, на которой расположено 3600 населенных пунктов. 3,5 млн. белорусов страдают различными заболеваниями, вызванными радиацией. В России в зону радиоактивного загрязнения входит 4343 населенных пункта с населением 1,5 млн. чел. На Украине пострадали около 3 млн. чел., из них 617 660 - дети. 30-километровая зона вокруг Чернобыльской АЭС непригодна для жизни.

• Ужас Чернобыля: как это было
• Чернобыльская трагедия. Поездка в Припять, город-призрак