Новеллы детективного жанра

Подробное изображение техники будущего не входило в задачу и Н. Г, Чернышевского, хотя знаменитый «Четвертый сон Веры Павловны» в романе «Что делать?» есть выражение не только социальной, но и научно-технической фантастики. В отличие от подавляющего большинства представителей домарксовского, утопического социализма, Чернышевский не был сторонником реформ, так как все свои надежды возлагал на победоносную крестьянскую революцию. Его «новые люди»—революционеры действия. Они стремятся практлчески приблизить будущее и не представляют себе идеального общества без высокого развития науки и техники. В социалистической России, изображенной в романе, созидательный труд свободных и счастливых людей облегчают «умные» машины, металл будущего — алюминий — заменяет в обиходе дерево и камень. Природа, преобразованная человеком, щедро отдает ему свои богатства.

« — Но мы в центре пустыни?» — говорит изумленная Вера Павловна.— «Да в центре пустыни... С каждым годом люди, вы русские, всё дальше отодвигаете границу пустыни на юг... у них так много таких сильных машин. Возили глину, она связывала песок, проводили каналы, устраивали орошение, явилась зелень, явилось больше влаги в воздухе...»

Все эти произведения показывают, что научная фантастика, как целенаправленная мечта о свершениях человека, развивалась вместе с социальной утопией, просветительской сатирой, философским романом и другими жанрами. Самостоятельным видом литературы, избравшим своим предметом науку и эмоции, связанные с перспективами научного творчества, она стала лишь во второй половине XIX века.

В области научной фантастики ближайшим предшественником Жюля Верна был американский романтик Эдгар По (1809—1849). Здесь не приходится говорить о сложном и противоречивом творчестве этого талантливого писателя, которого Жюль Верн назвал «гениальным поэтом человеческих странностей».

Природа кажется ему такой же непостижимой и загадочной, как и душа человека. Его героев подстерегают на каждом шагу необъяснимые тайны, преследуют кошмары и ужасы. Но деловито протокольный стиль изложения и выразительные детали создают иллюзию достоверности даже в тех случаях, когда речь идет о самых неправдоподобных вещах. Эту особенность таланта Эдгара По отметил еще Достоевский: «В повестях Поэ вы до такой степени ярко видите все подробности представленного вам образа или события, что наконец как будто убеждаетесь в его возможности, действительности, тогда как событие это или почти совсем невозможно, или еще никогда не случалось на свете» («Дневник писателя»).

Герой рассказа «Необыкновенное путешествие Ганса Пфалля» достигает Луны на воздушном шаре с герметической кабиной для дыхания. Мы узнаем еще, что оболочка шара покрыта тройным слоем лака и наполнена неизвестным газом, плотность которого в 37,4 раза меньше плотности водорода. Так мотивируется возможность межпланетного путешествия. А дальше, в путевом дневнике героя мы встречаем нагромождение нарочито курьезных и мнимонаучных описаний в духе Годвина и Сирано де Бержерака, с той лишь разницей, что

Эдгар По искусно имитирует стиль научного отчета, Но я сейчас некоторые критики полагают, что этот шутливо-пародийный рассказ написан всерьез и что автор проявил в нем «эрудицию настоящего ученого» (см. предисловие к «Избранному» в издании 1958 г.).

Точно так же он поступает и в других фантастических произведениях, добиваясь с помощью объяснений внешнего правдоподобия. Это не значит, конечно, что Эдгар По не обладал «эрудицией настоящего ученого». Есть у него и новеллы, в которых фантастика в основе своей реалистична, а не просто гримируется под науку, но они как раз менее характерны для его творчества («Три воскресенья на одной неделе», «Утка о воздушном шаре»).

Эдгара По всегда интересовала наука и новые возможности ее применения. В

новеллах детективного цикла, замечательных по глубине и тонкости логического анализа, научные методы призываются на помощь интуиции и дисциплинируют работу воображения («Золотой жук», «Убийство на улице Морг» и др.). Эдгар По положил начало жанру классического детектива, скомпрометированного впоследствии бульварной пинкертоновщиной и комиксами. Но было бы неверно считать его также «изобретателем» научной фантастики. Ему не свойственна идея прогресса, без которой не может быть подлинной научной фантастики. Вспомним «Разговор с мумией» и «Тысячу вторую сказку Шахразады». Фантастика в этих новеллах повернута вспять. Ожившую мумию успехи цивилизации не удивляют: все это уже было и ничего нового не придумано. Шахрияру чудеса техники кажутся отвратительными. Социальный пессимизм По сказывается, в известной степени, и в том, что фантастические машины будущего он способен был представить лишь увеличенными до гигантских размеров, но качественно почти неизменными по сравнению с тем, что уже имелось в его время.