В 1914 году после окончания Глуховского учительского института он был направлен в Житомир и 1 июля зачислен "в службу и ведомство" дирекции народных училищ, а 20 сентября преподавателем во Второе Житомирское высшее начальное училище. Это четырехклассное училище для детей средних слоев населения в Житомире было открыто в 1909 году, и до 1913 года называлось "Вторым городским училищем". Располагалось оно в двух зданиях. Мальчики учились в здании на улице Большой Бердичевской (возле Богоявленского монастыря), а девочки – на углу улиц Пушкинской и Лютеранской (ныне Коцюбинского).
Александр Довженко в своей "Автобиографии" в 1939 году написал: «Я вышел из института в 1914 году с уменьем учить школьников, политически безграмотным и темным юношей девятнадцати с половиной лет; войну империалистическую воспринял, как обыватель, не критически, и первых раненых, заваливших город Житомир, оглушал криками "ура" и забрасывал цветами разом со своими учениками и коллегами. Я был учителем высшего начального училища. … Преподавал физику, естествознание, географию, историю, гимнастику. От предложенной мне на другой год должности инспектора я отказался, мотивируя отказ своей молодостью, и втайне мечтая учиться. Я не имел права на поступление в университет. В то время я мечтал стать художником, я рисовал дома и брал частные уроки рисования, мечтая когда-нибудь попасть в академию художеств хоть вольнослушателем. Шли годы. Ни я и никто уже не бросал цветов в раненных и не кричал им "ура". Я глядел на них уже с тоскою и стыдом. Иногда я отворачивался от них, не вынося их взглядов».
Жил Александр Довженко в Житомире до 1916 года на Провиантской улице в одноэтажном доме № 8 (ныне часть улицы Довженко), потом – в доме А.К. Пирогова на Базарной улице (сейчас улица 1 Мая, дом № 51). Здесь же проживал и Святослав Рихтер. Вместе с Александром Петровичем в училище работала учительница естествознания и французского языка, выпускница Житомирской Мариинской женской гимназии Варвара Семёновна Крылова. Молодые люди полюбили друг друга, и в начале весны 1917 года Александр жил уже вместе со своей избранницей в её доме в Кашперовском переулке, 4 (теперь Цветочный переулок). Об этом счастливом периоде их совместной жизни в Житомире Варвара Семёновна оставила такие воспоминания: «Есть много замечательных живописных мест, но среди них нет такого, где бы мы ни были, какими бы ни любовались долгими осенними, горячими летними, соловьиными весенними или голубыми морозными вечерами».
Наступила Февральская революция 1917 года. Вот как её воспринял тогда Довженко: «Пришел семнадцатый год. Гибель царя и самодержавия мы учителя, сыновья крестьян, чиновники девятого класса встретили с огромною стихийною радостью. Революционная волна властно увлекала нас на улицу, на площади. … Я выкрикивал на митингах общие выкрики и радовался, как сорвавшаяся с цепи собака, искренне веря, что уже все люди братья, что уже все совершенно ясно, что земля у крестьян, фабрики у рабочих, школы у учителей, больницы у врачей, Украина у украинцев, Россия у русских, что завтра об этом узнает весь мир и, поразившись осенившему нас уму, сделает у себя то же самое. Украинское сепаратистское буржуазное движение, казалось мне в ту пору самым крайним революционным движением, самым левым, следовательно, самым лучшим: чем правее, тем хуже, чем левее – тем лучше. О коммунизме я ничего не узнал, и если бы меня спросили тогда, кто такой Маркс, я ответил бы, что это, наверное, издатель разных книг. Таким образом, я вошел в революцию не в ту дверь…, и за ранние заблуждения моего сырого ума и горячего сердца мне пришлось расплачиваться месяцами страданий и упорных дум…».
В июне 1917 года Александр Довженко перенёс тяжелую операцию. По воспоминаниям Варвары Семеновны: «Необдуманно доверился он житомирскому малоопытному хирургу, который неудачной операцией нанес огромный вред его здоровью. Больше месяца пролежал в больнице». 15 июля 1917 года Житомирское уездное по воинской повинности присутствие определило Довженко неспособным для военной службы. Это спасло его от окопов Первой мировой войны. Вместе с Варварой Александр решил, что на летние каникулы поедет в город Сосницы, к родителям. Так и сделал. Там он купается в Десне, помогает отцу косить сено и рвется душой в Житомир к Варваре, в переулок Кашперовский, 4, куда летели полные любви и тоски письма: «...ты еще тихо спишь, моя маленькая девочка, и, возможно, видишь меня во сне. Когда ты спишь, я люблю тебя сильнее всего. Мне тогда кажется, что ты не жена мне, а мое дорогое волшебное дитя. Я целую тихо, нежно-нежно твою теплую ручку мысленно... 5 1/2 час утра. Твой Александрик».
Чтобы получить высшее образование, Александр Довженко в сентябре 1917 года поступил в Киевский коммерческий институт на экономический факультет, и в том же году – в Академию художеств. Одновременно перевёлся учительствовать в Седьмое Киевское высшее начальное училище. Как напишет он потом: «Учился я в этом институте тоже не хорошо. У меня не было времени…». А времени учиться тогда не было потому что он сразу активно включился в бурную политическую жизнь. С конца 1917 года он воюет против большевиков в рядах армии УНР. Как свидетельствовал инженер Пётр Шох (земляк Довженко, позднее эмигрировал), в 1918 году Довженко был с ним в 3-м Cердюцком полку Украинской Армии. А вот еще из доноса в ВЧК какого-то Кандыбы о том, что в родительском доме в Соснице хранится фотография Александра Довженко в «гайдамацькій формі – кожусі, смушевій шапці з китицею, шаблею на боці». Эту фотографию потом передадут в киевский музей Довженко, откуда она исчезнет.
Сохранились документы заседаний отдела ВЧК города Житомира в 1919 году, на одном из которых рабочий-железнодорожник Буковец свидетельствовал: «... трусливая бандитская группка националистов-петлюровцев под натиском красных без оглядки бежала из уездного городка Сосницы бывш. Черниговской губернии ... бежал и А.П. Довженко, увешанный гранатами и винтовкой. Этот Довженко активно боролся против советской власти, что я хорошо помню, потому что лично участвовал в изгнании петлюровцев из г. Соснице». Это же подтверждает и сестра Варвары Семёновны, вспоминая, «как был у них Довженко в серой шапке со шлыком в конце 1917-го и начале 1918 годов, принадлежал к шалашу Чёрных гайдамаков, принимавших участие в штурме киевского "Арсенала"». И у Олеся Гончара в его дневниках есть запись о том, что в годы Гражданской войны «в чині петлюрівського сотника» Довженко штурмовал завод "Арсенал". Это событие впоследствии, через 11 лет, Довженко изобразит в своём фильме "Арсенал", но его герой будет… уже по другую сторону баррикад.
«В тысяча девятьсот восемнадцатом году, – напишет в "Автобиографии" Довженко, – я был головою громады коммерческого института. Организовал общестуденческий митинг протеста против призыва в гетманскую армию и устроил большую демонстрацию на улице Короленко. Гетманские офицеры разогнали нас, убив что-то около двадцати человек и многих поранив». Из воспоминаний Максима Вовченко: «Помню общий митинг всего студенчества г. Киева на университетском дворе, где выступал и А. Довженко. Митинг этот был протестом против объявленного призыва в гетманскую армию. Когда митинг закончился и студенты вышли на Владимирскую улицу, их встретили белые офицеры, бывшие на службе у гетмана. Из грузовых машин офицеры начали расстреливать студенческую демонстрацию. Все студенты попадали на мостовую, только Довженко стоял, размахивая руками, и что-то кричал в сторону офицеров. Мостовая обагрилась кровью студентов, были убитые и раненные. … Из-за Днепра шло на Киев красное войско большевиков. … Наступил 1919 год, наиболее бурный и трагичный за все революционные годы. Растерялись мы с Сашей. Как быть дальше, куда идти, что делать? В Киеве жить нам нельзя – было голодно и холодно. Высшие школы не работали. Я решил добираться до своей матери. На дорогу Саша, впервые за всю нашу дружбу, хорошо обругал меня, а сам пошел в революцию, только, как писал он потом, "не теми дверями"».
В конце 1918 года в Житомире открыли школу старшин армии УНР. Из воспоминаний очевидца тех событий Александра Саввича Грищенко следует, что Довженко преподавал в этой школе, за что потом и побывал в камере смертников: «Было это семнадцатого или восемнадцатого марта 1918-го года (здесь у Грищенко опечатка, это был 1919 год – Б.Д.). Полк Примакова неожиданно захватил Житомир. Петлюровцы отступили. Наша партия боротьбистов, к которой я принадлежал, вышла из подполья и начала действовать. Я стал работать в губнарпросвете. Одновременно получил партийное поручение: меня назначили инспектором РКИ (рабоче-крестьянской инспекции). В то время РКИ имела большие полномочия. Мне выдали в ревкоме мандат и предложили немедленно проинспектировать тюрьму. Затем меня пригласили на разговор лидеры нашей партии Блакитный, Шумский и Игнат Михайличенко. Я понял, что это по их ходатайству достались мне такие высокие полномочия. Запомнились слова Василия Блакитного: "Товарищ Грищенко, просим тебя с серьезностью отнестись к своему заданию. Нам известно, что этой ночью должны быть расстреляны представители украинской интеллигенции, которые служили у Петлюры. Будьте внимательны и придирчивы, чтобы не погибли нужные для Украины люди ". С такими установками я пошел проверять тюрьму. Там сопровождал меня сам начальник тюрьмы, вчерашний "пролетарий". Вот мы подошли к первой камере смертников и остановились. Начальник тюрьмы заглянул в свою папку и тихо сказал: "Здесь дожидает своей пули петлюровский комиссар Довженко. Большая у них шишка. Преподавал в петлюровской школе какой-то предмет ". ...
Меня поразило поведение человека, которого приговорили к смертной казни и которого ночью должны расстрелять. "Его надо во что бы то ни стало спасти", – подумалось мне, и я спокойно сказал: – Простите, но мне хотелось бы с вами поговорить. Я учитель по специальности, а вы, кажется, тоже педагог. … Довженко среагировал на это – быстро повернул голову и пристально посмотрел мне в глаза. Поэтому сел, оперся руками о нары и сказал: "Пожалуйста". Теперь я мог рассмотреть этого человека, который по-настоящему волновал меня. Чем? Так, мужество, презрение к смерти. Но его глаза излучали глубинный разум, а его лоб – даже здесь, в полутемной камере – кажется, так и сиял мудростью. Мне на память неожиданно пришло слово: "Пророк!" Я подумал с ужасом: "И его должны были расстрелять?!". А вслух я спросил: "Что преподавали вы в школе старшин?" - "Историю Украины и эстетику"».
Грищенко предложил Довженко преподавательскую работу и таким образом спас его от расстрела. Также из воспоминаний Грищенко мы узнаё, что Довженко потом спас его самого, когда Житомир захватили петлюровцы, что Довженко был лично знаком с Симоном Петлюрой, короткий период находился в отряде атамана Чалого, вместе с Грищенко в апреле 1919 года жил в Луцке, куда была эвакуирована житомирская юношеская военная школа.
В августе 1919 года Довженко с двумя товарищами вернулся в Житомир. Когда город заняли красные, он был арестован Волынской ЧК. От смерти молодого человека, спасло чудо. ЧК признало Довженко "врагом Рабоче-Крестьянского Правительства... Но ввиду запроса Губпарткома коммунистов-боротьбистов приговор до выяснения существа вопроса в исполнение не приводить". Как было сказано в другом документе – было решено заключить его в концентрационный лагерь "до окончания Гражданской войны".
Просидел Довженко в житомирской тюрьме (бывший Иезуитский монастырь) три месяца и своим спасением обязан писателю Эллану-Блакитному (настоящее имя – Василий Михайлович Еланский). Существует версия Романа Корогодского (в статье В. Жежеры в 2006 году в "Газета по-українськи"), что Довженко, вероятно, тогда был завербован чекистами. Документального подтверждения этой версии не обнаружено. Известно, что с декабря 1919 года по апрель 1920-го он служил в Волынском губвоенкомате и преподавал историю и географию в школе Красных командиров при штабе 44-й стрелковой дивизии на Пушкинской улице в Житомире.
По совету Блакитного в начале 1920 года Довженко вступает в ряды Украинской коммунистической партии (боротьбистов) и в апреле 1920 года назначается заведующим Житомирской партийной школы. Партшкола находилась тогда в доме нотариуса И.Н. Филиппова на улице Большой Бердичевской. «Но польский прорыв, – пишет Довженко в «Автобиографии», – прервал эту работу, мы отступили к Киеву, а я, будучи послан в подполье польское, в Коровинецкий район, попался в плен польскому конному разъезду. Разъезд обошелся со мной очень грубо. С целью вынудить меня рассказать о расположении наших частей, он подверг меня условному (примерному) расстрелу… мне посчастливилось благополучно бежать к своему отряду». Довженко расстреливали холостыми патронами. Офицер сквозь смех пообещал: "Не переживай, парень, в другой раз пули будут настоящими…". Другого раза не случилось.
Сравнительно недавно Роман Корогодский напечатал фрагмент из неизвестных до сих пор воспоминаний Максима Вовченко «Яким я знав Довженка», в которых мемуарист вспоминал, что осенью 1920 года Александр Довженко ему рассказал о своих личных переживаниях: «Ты помнишь ту девушку, Варю, с которой когда-то я тебя познакомил? Так это моя невеста. Она учительница, в Житомире. Была моей невестой семь лет. А вот когда я хотел на ней жениться – категорически мне отказала. Сказала: – Я тебя люблю, но женой твоей быть не могу. Не ругай меня и не плачь обо мне. Причины – не сказала. Знаю только то, что когда я был в Красной армии и недалеко от Житомира, то прокрался как-то в Житомир, зашел к Варе и застал у нее белого офицера». На предложение Максима Вовченко им пожениться Довженко ответил: «Этого не может быть – теперь это уже невозможно. Варя выехала за границу. С кем и как – не знаю».
Был такой слух, что Варвара Семёновна сбежала с белым офицером (бывшим преподавателем их училища) в Прагу. Из найденных архивных документов Житомирского отдела народного образования следует, что в эти годы она жила в Житомире и работала учительницей во Втором высшем начальном училище, а с 1 октября 1919 года до 1 октября 1921 года в школе № 20, которая находилась тогда на Пушкинской улице, 37 (теперь здесь факультет иностранных языков Житомирского государственного университета имени Ивана Франко). Так что, возможно, она и выезжала за границу, но на очень короткое время.
Так прошли юные годы Александра Довженко в Житомире, в которых ему «пришлось расплачиваться месяцами страданий и упорных дум» и из-за которых он еще много лет будет жить «под колпаком» советских спецслужб. Далеко не все известно об этом периоде жизни Довженко. Не мог же он в период сталинских репрессий в 1939 году в своей "Автобиографии" изложить все факты. Многочисленные публикации последних десятилетий, связанные с биографией юности Довженко, ещё больше внесят путаницы в его биографию, и потому требуют документального подтверждения или опровержения.
А что же было дальше? После установления советской власти при содействии боротьбистов Довженко занимает различные должности в Киеве. Академию художеств Довженко так и не заканчивает, а институт, по его словам, посещал до 1920 или 1921 года. В это время его снова спасают друзья-боротьбисты от очередной «чистки» в рядах партии и организуют срочный выезд на дипломатическую работу к однопартийцу Александру Шумскому, возглавлявшему полномочное представительство в Польше. Кстати, инициатором этой командировки был уроженец Житомира тогдашний секретарь Киевского губкома КП(б)У Ян Гамарник – впоследствии известный государственный деятель.
В начале февраля 1922 года Довженко переводят на должность секретаря консульского отдела Торгового представительства СССР в Германии, куда он едет уже с Варварой. 17 июля 1923 года в Представительстве УСCP в Берлине они зарегистрировали свой брак официально. Работая в консульстве, Довженко одновременно посещает лекции Берлинской Академии высшей школы изобразительного искусства, а Варвара в Берлине посещает занятия в балетной студии. Летом 1923 года Александр Довженко был отозван в Украину и вместе с женой поселяется в Харькове, официальной тогдашней столице Украины. Работает художником-иллюстратором в редакции газеты "Вісті ВУЦВК" и художником-карикатуристом под псевдонимом "Сашко", а также иллюстратором книг. Как пишет Довженко: «В партии я уже не был. Я был исключен из ея рядов еще в бытность свою за границей по причине непредоставления документов из-за границы на чистку. Между тем, документы я послал. Они были потеряны в ЦК и разысканы случайно под шкафом через несколько лет, о чем мне сообщил редактор газеты член ЦК В. Блакитный за день до своей смерти». Подавать заявление о вступлении в партию заново Довженко не пожелал. Так и остался до конца жизни беспартийным.
В 1925 году произошла беда – заболела жена Довженко, Варвара. Во время катания на лодке она ударила веслом колено, и впоследствии поставили диагноз: туберкулез костей. Лечить подобную болезнь в Харькове было невозможно. Пришлось отправить Варвару в Крым, в санаторий. Но болезнь прогрессировала, в обиходе появились костыли. Без них она уже не могла передвигаться самостоятельно. Потом, не пожелав быть обузой для Александра, напишет ему в прощальном письме: «Дорогой, родной, любимый мой! Я прощаюсь с тобой. Я уезжаю навсегда от тебя. Понимаю все-все. Прежде всего – то, что жить вместе мы не можем. Ты идешь в большое искусство. Ты отдаешь ему всего себя. Тебе нужен друг в жизни, тебе нужна вдохновительница. ... А у меня одна-единственная просьба к тебе: хочу жить под твоей фамилией. Прощай. Пусть идет к тебе добро и счастье с Земли, с Неба, с Воды! Твоя навеки Варвара Довженко».
Со временем Александр Довженко пробивается к кино. Не имея ни опыта, ни образования в новой области, он начал работать на Одесской кинофабрике ВУФКУ. Один из первых его фильмов "Сумка дипкурьера" принес молодому режиссеру признание и славу. Сценарии к своим фильмам он писал сам. Потом будет еще более известный фильм "Звенигора", который выведет Довженко к мировой славе. Он обойдёт экраны Голландии, Бельгии, Франции, Аргентины, Мексики, Канады, Англии, Турции, США, Греции, Франции. Кинокритики всего мира называли "Звенигору" «большим достижением советской кинематографии». Его фильм "Иван" получит приз на Венецианском кинофестивале 1934 года. За фильм "Щорс" Довженко будет присуждена Сталинская премия I степени, за фильм "Мичурин" – Сталинская премия II степени, за литературный сценарий "Поэма о море" – Ленинская премия (посмертно).
В Одессе Довженко познакомился с актрисой Юлией Солнцевой (настоящая фамилия – Пересветова). Вскоре он предложил ей руку и сердце, и она стала его гражданской женой и ассистентом. В 1934 году они покидают Украину и переезжают в Москву, опасаясь волны репрессий. В годы войны Довженко снял несколько документальных фильмов, писал публицистические статьи и очерки. В последние годы преподавал во ВГИКе, продолжал работать над сценариями будущих картин. Мечтал вернуться в Украину, но не получил на это разрешения властей. Скончался Александр Довженко 25 ноября 1956 года от инфаркта на своей даче в Переделкино перед первым съёмочным днём его новой картины "Поэма о море". Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.
Варвара Семеновна Довженко, расставшись со своим мужем Александром, находит приют у своей сестры Анны в селе Глебовка Киевской области, потом у сестры Лизы в Евпатории. А в 1936 году она поселилась в селе Демидов тогда Дымерского, а сейчас Вышгородского района Киевской области со своим трехлетним сыночком Вадимом на руках. Работала в школе, преподавала немецкий язык и ботанику. Знала несколько языков, прекрасно играла на фортепиано, ставила школьные спектакли. Жила в комнатке, которую ей выделили тут же, в помещении школы. Александр Довженко иногда ее навещал, однажды он купил Вадиму детский велосипед. Ночами она писала письма своему любимому Саше, которые никогда ему не посылала. Где-то в 1955 году Юлия Солнцева прислала к Варваре своего посланца с просьбой дать согласие на развод с Александром, на что Варвара Семеновна ответила: «Если так хочет Саша, я согласна».
В декабре 1956 года, через месяц после смерти Александра Довженко, в Житомир в адрес Г.В. Левицкой пришло полное скорби письмо от Варвары Семёновны: «Дорогая Галина Владимировна! Я очень благодарна Вам, что вспомнили вы меня в трудный для меня момент моей жизни. Да, очень тяжелым был для меня удар. Я до сих пор не могу прийти в себя: как это может быть, чтобы сердце его не билось, чтобы глаза его навеки закрылись... Ушел из жизни человек, с именем которого связано столько прекрасных и светлых волнений. Никогда не забуду его…». Умерла Варвара Довженко в 1959 году. Её сын Вадим после смерти матери якобы говорил, что он сын Довженко. Внешне он был на него очень похож. Вадима уже нет в живых. Говорят, перед смертью Варвара Семёновна оставила ему записку: «Вадюшка, ты сын Александра Петровича».
В 1957 Киевской киностудии художественных фильмов присвоено имя А.П. Довженко. В 1958 году в Брюсселе 117 виднейших теоретиков и критиков мирового кино определили 12 самых сильных кинофильмов столетия. В число двенадцати их режиссёров вошли Чаплин, Гриффит, Эйзенштейн, Клер, Пудовкин, де Сика и Александр Довженко с кинопоэмой "Земля". В 1972 была утверждена Золотая медаль имени А.П. Довженко "За лучший военно-патриотический фильм". В 1994 году по указу президента Украины учреждена Государственная премия в области кинематографии имени Довженко. В Киеве и в Новой Каховке ему установлены памятники. На домах, где он жил в Киеве, Одессе, Новой Каховке и в Берлине установлены мемориальные доски. Именем Довженко названы улицы, библиотеки, кинотеатры во многих городах.
А как почтили память Довженко в Житомире? В 1956 году улицу Провиантскую, где жил Довженко в доме № 8, переименовали в улицу Довженко, присоединив к ней еще и часть улицы Российская Слободка. На доме, где жил Довженко, установили мемориальную доску и планировали в нем открыть литературный музей, но в марте 1986 года дом снесли вместе с мемориальной доской, и на его месте построили девятиэтажку. На фасаде дома № 51 на улице 1 Мая в 1987 году установили мемориальную доску с бронзовым барельефом и надписью: «У 1914 – 1921 р. у місті Житомирі жив видатний український радянський кінорежисер і письменник Олександр Довженко». Дом сохранился, а мемориальную доску со временем украли. Дом № 4 в Цветочном переулке, где жили Александр и Варвара Довженко, сохранился. Памятной доски там нет. Здания Второго Житомирского высшего начального училища, где Александр Довженко и его жена Варвара работали учителями, не сохранились. Их снесли для новой застройки.
Борис Дубман
Ноябрь 2012
P.S. Улицу 1 Мая в 2016 году переименовали в улицу Святослава Рихтера.
Иллюстрации верхнего ряда:
Первая слева — Александр Довженко с коллегами – преподавателями Второго Житомирского высшего начального училища. Фото 1910-х годов, автор неизвестен.
Вторая – Варвара Семёновна Крылова. Фото 1910-х годов, автор неизвестен.
Третья – Второе Житомирское высшее начальное училище на Пушкинской улице в Житомире. Дата и автор фотографии неизвестны.
Четвертая – Здание бывшей школы Красных командиров при штабе 44-й стрелковой дивизии на Пушкинской улице в Житомире (ныне Дом офицеров). Фото 2010 года, автор – Анна Голтвянская.
Пятая – Руины старой тюрьмы в бывшем Иезуитском монастыре в Житомире. Фото 2011 года, автор – А.В. Наголюк.
Иллюстрации нижнего ряда:
Первая слева – Дом № 8 на Провиантской улице (ныне улица Довженко), в котором жил Александр Довженко. Фото из архива Г.П. Мокрицкого.
Вторая – Сносят дом на улице Довженко в Житомире, в котором жил Александр Довженко. Фото 1986 года из архива Г.П. Мокрицкого.
Третья – Дом № 51 на улице 1 Мая, в котором жил Александр Довженко и Святослав Рихтер. Фото 2012 года, автор – Галина Присяжнюк.
Четвертая – Мемориальная доска Александру Довженко на фасаде дома по улице 1 Мая, 51 (не сохранилась – украдена). Фото их архива Г.П. Мокрицкого.
Пятая – Дом № 4 в Цветочном переулке, где жили Варвара Крылова с Александром Довженко. Фото 2012 года, автор – Галина Присяжнюк.
Шестая – Дом нотариуса И.Н. Филиппова на улице Большой Бердичевской, где в 1920 году размещалась Житомирская партийная школа. Фото 1967 года, автор Борис Дубман.