Последний узник Майданека

Этот энергичный седой мужчина, который выглядит значительно моложе своих почтенных лет (4 сентября 2009 года ему исполняется 85) — настоящая живая легенда, и высокий пафос этих слов в данном случае является абсолютно оправданным. Ветеран-строитель Франц Карлович Бржезицкий из Житомира — единственный в Украине бывший узник концлагеря Майданек. Последний из уцелевших…

Войну Франц Бржезицкий встретил 16-летним юношей в родном Житомире. Однако уже в этом юном возрасте он три года носил клеймо «сын врагов народа». Родителей в тридцать восьмом арестовали. Мать вскоре отпустили, а отца осудили за участие в мифической польской военной организации (только через 18 лет Карл Бржезицкий будет реабилитирован — посмертно…).

Первые полтора года оккупации Житомира — это период активного участия Франца (или Франтишека — так называли его друзья) в подпольном движении, сотрудничество со словацкими антифашистами. Кстати, именно Бржезицкий свел житомирских подпольщиков с партизанским отрядом легендарного словацкого командира, Героя Советского Союза Яна Налепки.

Активность молодого житомирянина не осталась незамеченной для немцев, и вскоре Бржезицкого арестовывают. Несколько недель юноша просидел в камере смертников в ожидании расстрела. Однако, как оказалось, судьба приготовила ему намного более страшное испытание.

СТРАШНЕЕ, ЧЕМ СМЕРТЬ…

В одну из ночей его вывели из камеры, привезли на железнодорожный вокзал и запихнули в переполненный людьми товарный вагон. Двухсуточное «путешествие» в товарняке завершилось 13 февраля 1943 года — в этот день 1240 обреченных (из Житомира, Бердичева, Шепетовки) прибыли в Майданек, фашистский концлагерь, построенный на окраине Люблина.

Майданек построили еще осенью сорок первого года советские военнопленные. Циничное название лагеря (в украинском переводе оно звучит почти одинаково — «майданчик») должно было замаскировать для мировой общественности настоящий размах и масштаб этой «фабрики смерти». Лагерь площадью более 100 гектаров был жутким по своей сути «безотходным предприятием». Пепел сожженных в крематории заключенных использовался как удобрение, одежда и обувь шли на переработку, драгоценности (и даже золотые коронки) — в немецкие банки. В целом за время войны в Майданеке фашисты уничтожили около полтора миллиона человек.

В Майданеке Франц Бржезицкий пробыл больше года. Рассказывать про тот страшный год ему до сих пор больно — память до мелочей хранит каждый день, проведенный в аду.

«УРОКИ ВЫЖИВАНИЯ»

Вспоминается заключенный-русский, который сказал им — только что прибывшим новичкам: «Забудьте свои имена — мы все здесь только номера. Держитесь друг друга — может, кто-то и выживет».

Вспоминается умирающий в лазарете поляк — участник Варшавского восстания. До войны он был очень богатым, а теперь лежал и тихо стонал: «Я бы отдал миллион за глоток чая».

Вспоминается ужасная в своей будничности картина: через лагерный двор, под хохот охраны, друг за другом медленно идут голые (накрытые только грязными одеялами) заключенные-«доходяги». Идут к дверям газовой камеры…

Несколько раз на волоске от смерти оказывался и сам Франтишек. Как-то во время разгрузки досок, когда он, обессиленный, оперся о край стены, навстречу охотно двинулся эсесовец-садист, который любил бить узников сапогом — до смерти. Однако на полдороги фашиста опередил форарбайтер («старший рабочий»), польский еврей Юзеф Зингер. С криком отхлестав Франца, он оттолкнул его от эсесовца в толпу работающих. А вечером, зайдя в барак, сказал юноше: «Прости, что бил тебя утром, но только так можно было остановить фашиста-убийцу». С тех пор они стали лагерными друзьями. Опытный Юзеф дал юному Францу много важных «уроков выживания» в лагере. Однако самого Зингера судьба не пощадила: он пошел на смерть вместе с 18 тысячами своих соплеменников, расстрелянных в Майданеке 3 ноября 1943 года.

Во второй раз Бржезицкий чудом избежал смерти в лагерном лазарете. «Тогда у меня открылось кровотечение на старой ране (напоминание о «гостеприимстве» немцев в житомирском СД). Лагерный врач Новак (также заключенный) остановил кровотечение, сделал мне операцию, чем предотвратил гангрену, — вспоминает Франц Карлович. — Я еще лежал в лазарете, когда туда вдруг наведались эсесовцы, которые имели привычку забирать больных-«доходяг» в газовую камеру. Не имея другого выхода, мы с товарищем прыгнули в большой контейнер с нечистотами, который стоял под стеной, и там переждали облаву».

Кроме ежедневного физического истощения и пыток фашистов, лагерная жизнь заключенных была наполнена другими «мелочами», к которым приходилось быстро привыкать. Например, отсутствие такого предмета как ложка: убогую еду приходилось есть руками.

«ПЕРЕХОДНЫЕ» НОМЕРА

Номера вместо имен. Бржезицкий стал № 10741. Уже впоследствии он узнал, что эти номера — «переходные»: каждый номер поэтапно носили несколько заключенных — еще живые вместо уже умерших (именно поэтому общее число лагерных номеров не превышало 12 тысяч). Рядом с номером на одежде — буквы R (русский), Р (поляк) или шестиконечная еврейская звезда.

Тысячи блох, боль от укусов которых иногда казалась страшнее смерти. Впервые житомирские заключенные помылись… через три месяца после прибытия в концлагерь. Тот день вообще стал особым: кроме того, что заключенных помыли, многим из них выдали гражданскую одежду (пиджаки, штаны, фуражки) вместо полосатых роб. И главное — почти никого не били. Оказалось, в тот день Майданек посещала делегация Красного Креста, и администрации следовало произвести впечатление «образцового лагеря». Упоминание о том необычном дне всплыло в памяти Франца Бржезицкого спустя сорок пять лет, когда ему в руки попала книга польского исследователя Юзефа Маршалека «Майданек» (Варшава, 1987), где на одной из фотографий (подписанной — «Строительство дороги, 1943 год») он опознал себя — в той самой гражданской одежде.

В апреле 1944 года Бржезицкого, в числе 1500 наиболее выносливых заключенных, перевели к концлагерь Гросрозен, а оттуда вскоре он попал в лагерь Ляйтмериц (Чехия). Здесь заключенных не убивали — подобной «роскоши» фашисты уже не могли себе позволить: фронт гремел совсем рядом, и Германия нуждалась во множестве рабочих рук. Поэтому год пребывания в Ляйтмерице запомнился Францу, прежде всего, тяжелым трудом в подземных штольнях, а также страшной эпидемией тифа, которая скосила много узников. 8 мая 1945 года концлагерь освободили советские войска.

ГУЛАГ

Через несколько дней Бржезицкого забрали в армию. Их запасной полк стоял сначала в Дрездене, а потом — в Ковеле. Именно там судьба подбросила юноше еще одно испытание. Заступился за друга (также бывшего заключенного концлагеря), которого не уставал «долбить» штабист-контрразведчик ( «А ты почему в плену оказался?», «А может, ты шпион?»). Сказал этому штабисту «пару ласковых». Через день арестовали — «за неподчинение». А когда посмотрели в его личное дело (отец — «враг народа», мать также «сидела»), то быстро возникло новое обвинение — «контрреволюционная деятельность».

«Мне тогда так оскорбительно стало, — вспоминает Франц Карлович, — в фашистских лагерях выжил, а здесь свои врагом называют! И на одном из допросов прямо заявил начальнику контрразведки — я от вас убегу!»

И таки убежал! Вместе с другом (которому также «шили» политическую статью), связав охранников, убегали осенней темной ночью: полураздетые, босые… После несколько месяцев блуждания глухими волынскими лесами Франц вернулся в родной Житомир. Мать едва не сомлела: она считала сына мертвым (после войны обком партии выдал ей справку о том, что Франца Бржезицкого фашисты расстреляли в Житомире в начале 1943 года).

Четыре года жил «в погребе», почти не выходя из дома. Но все же кто-то из соседей сообщил «куда следует», и в пятидесятом его «нашли». Быстрый суд, и приговор — десять лет ГУЛАГа. Отсидел «пятилетку» в Кемерово, и в 1955 году после досрочного освобождения и реабилитации вернулся домой.

Вот такая молодость: два года в немецких фабриках смерти, четыре года на «нелегальном положении» и пять лет в Сибири. Франц Карлович по этому случаю любит горько шутить: «Я закончил два университета. Одним руководил бесноватый фюрер, вторым — отец всех народов».

ИСЧЕЗНУВШАЯ РУКОПИСЬ

… Два года назад Франц Бржезицкий выполнил свою клятву перед сотнями земляков-житомирян, которые погибли в аду Майданека: он привез оттуда урну с человеческим пеплом, которую торжественно перезахоронил в Житомире. А в нынешнем году в конце июля исполнилось 60 лет со времени освобождения Майданека. Тогда, в сорок четвертом, советские воины освободили из лагеря 1200 полуживых людей: поляков, евреев, русских, украинцев, словаков… В 2004 г. в мемориальный комплекс «Майданек» в Люблин приехало около сорока бывших заключенных — тех, кто еще живой и имеет силы (большинству из этих людей — за восемьдесят). Украину представлял Франц Бржезицкий — единственный житель нашего государства из ныне живых заключенных Майданека. «Последний живой листок истории» — так называют господина Франтишека поляки, понимая, что его воспоминания — бесценны. Однако понимают ли это в Украине?

Несколько лет назад Франца Карловича обокрали, забрав, кроме прочего, рукопись его книги о Майданеке. Несмотря на заверения милиции, ни преступников, ни рукописи до сих пор не нашли.

В 2000 году Житомирский областной совет организации борцов антифашистского сопротивления исключил Бржезицкого из своих рядов за то, что на день Победы он вышел на демонстрацию с польским флагом в руках (стоит заметить, что Франц Карлович является одним из самых активных членов польской национальной общины Житомира). Поняв вскоре абсурдность решения, руководители организации назвали это «недоразумением».

И только в 2003 году Франц Бржезицкий получил статус участника войны — спустя шестьдесят лет после ада Майданека…