Воры в законе. Венец иерархии уголовного мира

Происхождение термина «вор в законе», равно как и происхождение самого «ордена» воров, покрыто мраком. Разные исследователи трактуют по-разному, но никто с достоверностью не может сказать, когда же этот термин возник.

Как бы там ни было, но понятие такое существует, и одно только его существование покрыто мраком тайн и загадок, на которые в силу специфики своей жизни горазд преступный мир. Завесу над жизнью воров в законе в середине 80-х годов попробовал приподнять наш земляк, житомирянин Александр Заманский, кандидат юридических наук, ныне пенсионер, а в 70-80-е годы прошлого века сотрудник пенитенциарной системы на территории нашей области.

На тему организованной преступности в середине 80-х он даже защитил диссертацию — закрытую по понятным причинам. Однако с течением времени Александр Петрович согласился поведать нашему корреспонденту то, о чем в советское время даже не решались говорить вслух, а сама тема была тайной за семью печатями. Итак, кто же они — воры в законе, высшие иерархи преступного мира? Слово Александру Заманскому.


ОТ СТЕНЬКИ РАЗИНА ДО МИШКИ ЯПОНЧИКА

— Когда именно появились воры в законе, никто точно сказать не может. Также сложно проследить, откуда взялось это словосочетание. На этот счет имеется несколько версий. По самой стойкой из них, такое звание носит преступник, принятый в воровской тайный орден и соблюдающий все его законы. Воры в законе — не только элита криминального мира, это его лидеры. Они полностью отвечают за порядок в тюрьмах и колониях, формируют новые преступные кадры, выступают в роли третейских судей и во многих случаях распоряжаются жизнью обычных зэков,— рассказывает Александр Заманский.

Первым «благородным бандитом», своего рода «отцом» воров в законе принято считать Мишку Япончика. Легендарный Япончик был ни много ни мало — героем гражданской войны и советским полководцем. Он отправился на каторгу в 1908 году по политической статье и освободился только в 1917-м по амнистии Керенского. Бывший идейный анархист вернулся в Одессу «воровским Иваном». Таких позже и стали называть «законниками».

Новая власть сулила Япончику небывалые возможности в части «перераспределения» материальных благ и реализации своих амбиций. Вдохновленный этими перспективами и имея почти десятилетний опыт каторги, Япончик создал «воровской» стрелковый полк. В нем служили бывшие каторжники и попросту отъявленные негодяи. Полк Япончика успел повоевать за советскую власть в дивизии Якира и в бригаде Григория Котовского.

Но гражданская война закончилась. И такие герои, как Япончик, у которых был свой закон, весьма отличавшийся от официального, были больше не нужны. Поэтому бывший красный командир Моисей Винницкий (таково было настоящее имя Мишки Япончика) был расстрелян по приказу советской власти, точнее — его «шефа», такого же воровского авторитета Григория Котовского. Возможно, столь бесславный конец «короля Одессы» и стал тем самым уроком, после которого урки зареклись якшаться с советской властью.

К ворам в законе причисляют даже… Стеньку Разина только за то, что в его окружении был разработан и запущен в оборот воровской жаргон — «феня». Однако большинство криминалистов и криминологов считают, что массово воры в законе появились в начале тридцатых годов. Ничто с такой быстротой и охотой не создавалось, как Главное управление лагерей, возведенное прежде всего из экономических соображений.

Бесплатная рабочая сила, помноженная на многомиллионную массу, осваивала рудники, строила каналы, магистрали и города. Огромная пронумерованная армия нуждалась в своих генералах, в рычагах внутреннего управления. Появление лидеров приветствовали все: и администрация лагерей, и сами зэки, особенно политические, страдавшие от уголовной братии.

Кстати, блатари очень хорошо усвоили принцип: не замахивайся на систему — и она тебя не тронет. Именно он был со временем развит и возведен ворами в высший закон. Из него позже возникли все известные воровские принципы, согласно которым воры в законе не должны были ни под каким видом сотрудничать с властью, служить в армии, состоять в партиях, брать в руки оружие… Впрочем, криминальный мир всегда отличался известной гибкостью мышления, а потому все эти принципы были хороши только до тех пор, пока были удобны и комфортны. Когда они мешали ворам в осуществлении своих целей, о них забывали.

Воровской орден креп и развивался, пополняя свои ряды новыми вожаками. «Кадровая политика» была жестокой. Вором в законе мог стать далеко не каждый даже из числа матерых уголовников. К режимному распорядку зэков прибавился воровской устав, запрещавший резать, душить друг дружку просто так, от скуки, воровать у соседа, дебоширить и отлынивать от работы. Самыми тяжкими грехами здесь считалось оскорбление или убийство вора в законе.

Появился общак — воровская касса для «грева» (поддержки) больниц, карцеров, пересылок, СИЗО. Воры в законе облагали данью всех зэков. Платили деньгами, папиросами, спиртом, хлебом. За все ЧП воры в законе лично несли ответственность перед сходкой (или сходняком) — высшим органом воровской власти. Причем лишить лидера жизни мог только равный по званию, то есть такой же вор в законе.

На Житомирщине в 30-е годы гремела «слава» воров в законе, таких, как Зуб (в 1937–1941 годах «смотрящий» Житомира, в начале 1942 года вступил в партизанский отряд Сабурова, погиб под Емильчино в начале 1943 года, награжден медалью «За отвагу»), Варвар, Патрон, Чуб. Последний в начале 1942 года проиграл в карты желание своему корешу, после чего тот загадал Чубу убить начальника житомирского гестапо Байнлиха. Чуб желание исполнил, всадив в сердце гестаповца заточку, и был расстрелян прямо на месте преступления эсэсовским патрулем. Любопытно, что к Байнлиху Чуб подошел просто так, прямо на улице, когда гестаповец мирно, безо всякой охраны разгуливал по бульвару. В то время немцы еще не боялись наших партизан и вели себя более чем непринужденно.


ВОРОВСКИЕ ВОЙНЫ

— После Великой Отечественной войны государство объявило войну ворам в законе, которых, по оперативным данным НКВД, уже насчитывалось несколько тысяч. Уголовной элите придали даже другую уголовную окраску и стали называть «организованной преступностью»,— говорит Александр Заманский.— Лишь за принадлежность к ворам в законе можно было получить срок. Воров принуждали отказываться от своего высокого, потом и кровью добытого звания.

Сломленные воры становились отказниками (ссучеными) и вполне могли погибнуть по приговору сходки, ушедшей в глубокое подполье. В воровском клане возникло противостояние, переросшее в «сучью войну».

Появились так называемые «польские воры» — криминальные лидеры, добровольно отошедшие от классических законников. Между ворами в законе и польскими ворами началась борьба за власть и воровской общак не только на зоне, но и на свободе. Законники расправлялись с польскими беспощадно. Последних то и дело находили повешенными или с заточкой в сердце (коронный удар вора в законе). В 1949 году такого вора его «коллеги» прибили гвоздями к деревянному забору на территории житомирской тюрьмы.

Администрация лагерей была бессильна. Законникам накручивали срок, держали их в карцерах и даже переводили в другие лагеря, но польские воры тихо вымирали. Наконец в 1955 году государство сказало «брэк». Враждующие кланы разошлись по отдельным спецлагерям. Начальникам спецлагерей строго запрещалось переводить воров из одной ИТК в другую. Через год МВД СССР образовало экспериментальный лагерь, где содержались воры в законе. То есть собрали всех медведей в одну берлогу (такая «берлога» — Соликамская ИТК-6, именуемая в народе «Белым лебедем», действовала и в 80-х. Там, кстати, умер уже упоминавшийся вор Вася Бриллиант, на местном кладбище ему воздвигнут настоящий мемориал).

В 1960 году некоторое подобие «Белого лебедя» пытались соорудить и в житомирской тюрьме, но это пенитенциарное учреждение с его камерным, а не барачным обустройством, для «перековки» воров мало подходило. Это был «ход конем»: воры начали грызть друг друга. Спецзона даже не пыталась заставить вора работать — вор скорее взял бы заточку, чем кайло или лопату.

К концу пятидесятых годов в СССР от прежнего воровского ордена 30-х осталось лишь три процента. После этого карательная машина успокоилась и торжественно объявила о кончине последнего вора в законе. Воров в законе как клан игнорировали до середины 80-х годов. С началом перестройки государственные мужи были просто обязаны придумать новые методы борьбы с криминалом. Для законников началась очередная «ночь длинных ножей».


КАСТА НЕИСТРЕБИМЫХ

— Сегодняшнее количество воров в законе в Украине да и во всем СНГ назвать сложно,— продолжает рассказ Александр Петрович.— Воровской клан умеет беречь свои тайны и данные о них получают лишь оперативным путем, с помощью агентуры и технических средств. По данным МВД Украины, на ноябрь 2003 года статусом «вора в законе» обладали 18 человек. Вместе со странами СНГ их может быть и более тысячи. Некоторые эксперты называют число в полторы тысячи человек. Оперативные картотеки МВД содержат информацию о нескольких десятках законников: фамилии, клички, биографии, криминальный рейтинг, нынешнее место обитания. Что касается Житомирщины, то у меня нет информации, что где-то в местах отбывания наказания или в каком-либо населенном пункте нашей области проживает вор в законе. Но это вовсе не означает, что таких людей у нас нет, если учитывать умение этой касты конспирироваться.

Сложно назвать количество законников еще и потому, что изменились значение словосочетания «вор в законе» и сам закон. Современные воры в законе практически не придерживаются старых воровских правил: не иметь семьи, собственного жилья, богатства и предметов роскоши. Эти правила нарушаются практически повсеместно. От старых воровских законов вообще мало что осталось. Можно сказать, что с течением времени эта каста просто мимикрировала, перейдя на новую, современную ступеньку, подстраиваясь под реалии бытия.

Сегодня многие, в том числе и специалисты МВД, склонны утверждать, что воры в законе утратили свое могущество и влияние в криминальном мире. Позволю себе не согласиться с этим утверждением, так как оно по меньшей мере имеет весьма поверхностный характер. Постсоветские тюрьмы и зоны — кузница кадров преступного мира и огромный котел, через который проходят миллионы людей. И все они находятся под неформальной властью воров в законе. В тюрьмах и на зонах воры имеют исключительную власть и влияние, могут вербовать новых подопечных и плести паутину связей, которая охватывает все слои общества. Похороны воров в законе — лучшая иллюстрация того, насколько глубоко и широко раскинуты их сети. На каждую такую тризну собираются актеры, журналисты, банкиры, политики, приезжают многочисленные делегации из Европы, США, Израиля… В Житомире, правда, такая «тризна» последний раз состоялась в далеком 1993 году, когда прошли похороны криминального авторитета из Житомира, погибшего в «разборке» в Киеве: тогда чуть ли не на целый час было перекрыто движение в районе площади Победы.

Воры и на воле заботятся о формировании своего «кадрового состава». Так, покойный дальневосточный вор в законе Джем (Евгений Васин) создал «воспитательные» лагеря для беспризорников и «трудных» подростков. Наша область таким размахом, по счастью, «похвастаться» не может.

Неизменными остаются те сферы влияния, которые традиционно контролировали воры в законе и которые питают криминальное сообщество: игорный бизнес, проституция, наркотики, автосервис, гостиничный и ресторанный бизнес, а активы «общаков» могут сравниться с активами крупнейших украинских банков…