Полное собрание сочинений Владимира Высоцкого - 45

КУПЛЕТЫ КАССИРА И КАЗНАЧЕЯ

Когда пуста казна,
Тогда страна бедна,
И если грянет война,
Так всем настанет хана.

Но если казна полна,
То может лопнуть она, -
А если лопнет казна,
Так всем нам грош цена.

Ну а наша профессия -
Изнутри и извне
Сохранять равновесие
В этой самой казне.

Мы - дружки закадычные,
Любим хвать и похвать, -
Сядем в карты играть.
Только чур на наличные!
Только чур мухлевать!

"Вот я - смотритель касс,
Я вроде - кассоглаз,
Хотя за мной-то как раз
И нужен бы глаз да глаз".

"А я забыл, кто я.
Звук злата все звончей.
Казна - известно чья?
А я - так казначей?!"

Мы долги полной платою
Отдаем целиком,
Подгребаем лопатою
И горстями гребем.

Нас понять захотите ли -
Двух друзей-горемык? -
Не хотим мы тюрьмы:
Мы же не расхитители -
Уравнители мы.

У нас болит спина,
По швам трещит казна, -
Играем без отдыха-сна -
И будет казна спасена.

Легко, без кутерьмы,
Когда придут нас брать,
Дойдем мы до тюрьмы -
Туда рукой подать.

Зато наша профессия -
Изнутри и извне
Сохранять равновесие
В этой самой казне.

Нас понять захотите ли -
Двух друзей-горемык? -
не хотим мы тюрьмы:
Мы же не расхитители -
Уравнители мы.

1974

СОЛДАТ С ПОБЕДОЮ

Ни пуха ни пера
Касатику -
Желали мы вчера
Солдатику, -
И не очень сплоховал
Нисколечко -
Обратно в лес прогнал
Разбойничка!

От нашего жилья
Спровадил Соловья, -
Над нами супостат не властвует!
Из бедного житья -
Да в царские зятья!
Да здравствует солдат! Да здравствует!

Ни пуха не пера
Касатику!
Всеобщее ура
Солдатику!
Геройский совершил
Поступочек!
Корону защитил,
Заступничек!

От нашего жилья
Спровадил Соловья, -
Над нами супостат не властвует!
Из бедного житья -
Да в царские зятья!
Да здравствует солдат! Да здравствует!

1974

ПЕСНЯ О ЧЁРНОМ И О БЕЛОМ ЛЕБЕДЯХ

Ах! В поднебесье летал
лебедь черный, младой да проворный.
Ах! Да от лета устал,
одинокий, да смелый, да гордый.
Ах! Да снижаться он стал
с высоты со своей лебединой.
Ах! Два крыла распластал -
нет уж сил и на взмах на единый.

Ах не зря гармонь пиликает -
Ваня песенку мурлыкает
С уваженьем да почтеньем,
Да, конечно, со значеньем.

Ах! На крутом берегу,
словно снег среди лета, не тая.
Ах! На залетном лугу -
лебединая белая стая.
Ах! Да не зря он кружил,
да и снизился не понапрасну.
Ах! Он от стаи отбил
лебедь белую - саму прекрасную.

Ах вы, добры люди-граждане,
Вы б лебедушку уважили -
Затянули бы протяжную
Про красу ее лебяжую.

Ох! Да и слов не сыскать,
вон и голос дрожит неумелый.
Ох! Другу дружка под стать -
лебедь черный да лебеди белой.
Ах! Собралися в полет
оба-двое крылатые вместе.
Ах! Расступися, народ,
поклонись жениху и невесте!

Ах спасибо, люди-граждане,
Что невестушку уважили,
Жениха не забываете
Да обоих привечаете!

1974

ВЕЛИЧАЛЬНАЯ ОТЦУ

Ах не стойте в гордыне,
Подходите к крыльцу.
А и вы, молодые,
Поклонитесь отцу!

Он - сердитый да строгий:
Как сподлобья взглянет,
Так вы падайте в ноги -
Может, он отойдет.

Вам отцу поклониться -
Тоже труд небольшой, -
Он лицом просветлится,
Помягчеет душой.

Вы с того начинайте,
И потом до конца,
Во всю жизнь привечайте
Дорогого отца!

1974

ЧАСТУШКИ К СВАДЬБЕ

Не сгрызть меня -
Невеста я!
Эх, жизнь моя
Интересная!

Кружи-ворожи,
Кто стесняется?
Подол придержи -
Подымается!

И в девках мне
Было весело,
А все ж любовь
Перевесила!

Кружи-ворожи,
Кто стесняется?
Подол придержи -
Подымается!

Сноха лиха
Да и кума лихая
Учат жить меня,
А я сама такая!

Кружи-ворожи,
Кто стесняется?
Подол придержи -
Подымается!

1974

СУББОТНИК

Гули-гули-гуленьки,
Девоньки-девуленьки!
Вы оставьте мне на память
В сердце загогулинки.

Не гляди, что я сердит:
По тебе же сохну-то!
Я не с фронта инвалид,
Я - любовью трехнутый.

Выходите к Ванечке,
Манечки-мотанечки!
Что стоите, как старушки, -
Божьи одуванчики?

Милый мой - каменотес,
Сильный он да ласковый,
Он мне с Англии привез
Лифчик пенопластовый.

Здеся мода отстает.
Вот у нас в Австралии,
Очень в моде в этот год
В три обхвата талии.

Уж не знаю я, как тут,
А, к примеру, в Дании
Девок в ЗАГСы волокут
При втором свидании.

Я не знаю, как у вас,
А у нас во Франции
Замуж можно в десять раз -
Все без регистрации.

Ох! Табань, табань, табань,
А то в берег врежемся.
Не вставай в такую рань,
Давай еще понежимся!

Без ушка - иголочка,
Оля! Олька, Олечка,
Поднеси-ка инвалиду
Столько, да полстолечка.

На пути, на перепутьи
Молодуху сватал дед,
Сперва думали, что шутит,
Оказалося, что нет.

Мой миленок все допил
Дочиста и допьяна,
Потому и наступил
В мире кризис топливный.

Ты не вой, не ной, не ной -
Этот кризис нефтяной,
Надо больше опасаться,
Что наступит спиртовой!

Гляну я - одна семья
На таком воскреснике:
Все друг другу кумовья,
Али даже крестники.

1974

ГРУСТНАЯ ПЕСНЯ О ВАНЕЧКЕ

Зря ты, Ванечка, бредешь
Вдоль оврага.
На пути - каменья сплошь,
Резвы ножки обобьешь,
Бедолага!

Тело в эдакой ходьбе
Ты измучил,
А и, кажется, себе
Сам наскучил.

Стал на беглого похож
Аль на странничка.
Может, сядешь, отдохнешь,
Ваня-Ванечка?!
Ваня!

Что, Ванюша, путь трудней?
Хворь напала?
Вьется тропка меж корней,
До конца пройти по ней -
Жизни мало.

Славно, коль судьбу узнал
Распрекрасну,
Ну а вдруг коней загнал
Понапрасну?!

Али вольное житье
Слаще пряничка?
Ах ты, горюшко мое,
Ваня-Ванечка!
Ваня!

Ходят слухи, будто сник
Да бедуешь,
Кудри сбросил - как без них? -
Сыт ли ты, или привык,
Голодуешь!

Хорошо ли бобылем
Да без крова?
Это, Ваня, непутем, -
Непутево!

Горемычный мой, дошел
Ты до краюшка!
Тополь твой уже отцвел,
Ваня-Ванюшка!
Ваня!

1974

ПЕСНЯ ВАНИ ПЕРЕД СТУДЕНТАМИ

Эх, недаром говорится:
Мастер дала не боится,
Пусть боится дело это
Ваню - мастера паркета.

Не берись, коль не умеешь,
Не умеючи - не трожь,
Не подмажешь - не поедешь,
А подмажешь - упадешь!

Даже в этой пятилетке
На полу играют детки, -
Проливают детки слезы
От какой-нибудь занозы.

Пусть елозят наши дети,
Пусть играются в юлу
На натертом на паркете -
На надраенном полу.

Говорят, забудут скоро
Люди званье полотера, -
В наше время это мненье -
Роковое заблужденье.

Посреди родной эпохи
Ты на щетках попляши, -
С женским полом шутки плохи,
А с натертым - хороши!

1974

ДЕНЬ БЕЗ ЕДИНОЙ СМЕРТИ

1. Секунд, минут, часов - нули.
Сердца с часами сверьте!
Объявлен праздник всей Земли:
"День без единой смерти".

Вход в рай забили впопыхах,
Ворота ада - на засове,
Без оговорок и условий
Все согласовано в верхах.

Старухе Смерти взятку дали
И погрузили в забытье -
И напоили вдрызг ее
И даже косу отобрали.

Никто от родов не умрет,
От старости, болезней, от
Успеха, страха, срама, оскорблений.
Ну а за кем недоглядят,
Тех беспощадно оживят -
Спокойно, без особых угрызений.

И если где резня теперь -
Ножи держать тупыми!
А если бой, то - без потерь,
Расстрел - так холостыми.

Указ гласит без всяких "но":
"Свинцу отвешивать поклоны,
Чтоб лучше жили миллионы, -
На этот день запрещено.

И вы, убийцы, пыл умерьте, -
Забудьте мстить и ревновать!
Бить можно, но - не убивать,
Душить, но только не до смерти.

Конкретно, просто, делово:
Во имя черта самого
Никто нигде не обнажит кинжалов.
И злой палач на эшафот
Ни капли крови не прольет
За торжество добра и идеалов.

Оставьте, висельники, тли,
Дурацкие затеи!
Вы, вынутые из петли,
Не станете святее.

Вы нам противны и смешны,
Слюнтяи, трусы, самоеды, -
У нас несчастия и беды
На этот день отменены!

Не смейте вспарывать запястья,
И яд глотать, и в рот стрелять,
На подоконники вставать,
Нам яркий свет из окон застя!

Мы будем вас снимать с петли
И напоказ валять в пыли,
Еще дышащих, тепленьких, в исподнем...
Жить, хоть несильно, - вот приказ!
Куда вы денетесь от нас:
Приема нынче нет в раю Господнем.

И запылают сто костров -
Не жечь, а греть нам спины,
И будет много катастроф,
А смерти - не единой!

И, отвалившись от стола,
Никто не лопнет от обжорства,
И падать будут из притворства
От выстрелов из-за угла.

И заползут в сырую келью
И вечный мрак, и страшный рак,
Уступит место боль и страх
Невероятному веселью!

Ничто не в силах помешать
Нам жить, смеяться и дышать, -
Мы ждем событья в радостной истоме.
Для темных личностей в Столбах
Полно смирительных рубах:
Особый праздник в Сумасшедшем доме...

II. И пробил час, и день возник,
Как взрыв, как ослепленье!
То тут, то там взвивался крик:
"Остановись, мгновенье!"

И лился с неба нежный свет,
И хоры ангельские пели,
И люди быстро обнаглели:
Твори, что хочешь, - смерти нет!

Иной до смерти выпивал -
Но жил, подлец, не умирал.
Другой в пролеты прыгал всяко-разно,
А третьего душил сосед,
А тот - его... Ну, словом, все
Добро и зло творили безнаказно.

Тихоня, паинька, не знал
Ни драки, ни раздоров:
Теперь он голос поднимал,
Как колья от заборов, -

Он торопливо вынимал
Из мокрых мостовых булыжник,
А прежде он был тихий книжник
И зло с насильем презирал.

Кругом никто не умирал,
А тот, кто раньше понимал
Смерть как награду или избавленье -
Тот бить стремился наповал,
А сам при этом напевал,
Что, дескать, помнит чудное мгновенье.

Ученый мир - так весь воспрял,
И врач, науки ради,
На людях яды проверял,
И без противоядий.

Вон там устроила погром,
Должно быть, хунта или клика,
Но все от мала до велика,
Живут, - все кончилось путем.

Самоубийц, числом до ста,
Сгоняли танками с моста,
Повесившихся - скопом оживляли.
Фортуну - вон из колеса! -
Да! День без смерти удался -
Застрельщики, ликуя, пировали.

Но вдруг глашатай весть разнес
Уже к концу банкета,
Что торжество не удалось,
Что кто-то умер где-то

В тишайшем уголке Земли,
Где спят и страсти, и стихии, -
Реаниматоры лихие
Туда добраться не смогли.

Кто смог дерзнуть, кто смел посметь,
И как уговорил он Смерть?!
Ей дали взятку - Смерть не на работе!..
Не доглядели, хоть реви, -
Он просто умер от любви.
На взлете умер он, на верхней ноте.

1974 или 1975

ТЕАТРУ «СОВРЕМЕННИК»

Все начинается со МХАТА
И размещается окрест.
Был быстр и короток когда-то
Ваш самый первый переезд.

Ах, эти годы кочевые!
И вы попали с первых лет:
В цвет ваши "Вечные живые",
"Два цвета" тоже - в самый цвет.

Как загуляли вы, ребята, -
Шагнули в ногу, как один, -
Из Камергерского, от МХАТа,
Сначала в "Яр", потом - в "Пекин".

Ты в это вникнуть попытайся,
Театр однажды посетив:
"Пекин" вблизи, но по-китайски
Никто - во это коллектив.

Еще не ночь, еще не вечер!
Хоть есть прогал в твоих рядах, -
Иных уж нет, а те далече,
А мы - так прямо в двух шагах.

Сейчас Таганка отмечает
Десятилетний юбилей.
Хотя таких и не бывает, -
Ну, так сказать, десятилей...

Наш "Современник"! Человече!
Театр, Галя, Лелик, все!
Еще не ночь, еще не вечер,
Еще мы в яркой полосе.

1974

{К 10-ЛЕТИЮ ТЕАТРА НА ТАГАНКЕ}

Легавым быть - готов был умереть я,
Отгрохать юбилей - и на тот свет!
Но выяснилось: вовсе не рубеж десятилетье,
Не юбилей, а просто - десять лет.

И все-таки "Боржома" мне налей
За юбилей. Такие даты редки!
Ну ладно, хорошо, - не юбилей,
А, скажем, - две нормальных пятилетки.

Так с чем мы подошли к "неюбилею"?
За что мы выпьем и поговорим?
За то, что все вопросы и в "Конях", и в "Пелагее" -
Ответы на историю с "Живым".

Не пик, и не зенит, не апогей!
Но я пою от имени всех зеков -
Побольше нам "Живых" и "Пелагей",
Ну, словом, - больше "Добрых человеков".

Нам почести особые воздали:
Вот деньги раньше срока за квартал,
В газету заглянул, а там полным-полно регалий -
Я это между строчек прочитал.

Вот только про награды не найду,
Нет сообщений про гастроль в загранке.
Сидим в определяющем году, -
Как, впрочем, и в решающем, - в Таганке.

Тюрьму сломали - мусор на помойку!
Но будет, где головку прислонить.
Затеяли на площади годков на десять стройку,
Чтоб равновесье вновь восстановить.

Ох, мы поездим! Ох, поколесим! -
В Париж мечтая, а в Челны намылясь -
И будет наш театр и кочевым,
И уличным (к чему мы и стремились).

Как хорошо, мы здесь сидим без кляпа,
И есть чем пить, жевать и речь вести.
А эти десять лет - не путь тюремного этапа:
Они - этап нелегкого пути.

Пьем за того, кто превозмог и смог,
Нас в юбилей привел, как полководец.
За пахана! Мы с ним тянули срок -
Наш первый убедительный "червонец".

Еще мы пьем за спевку, смычку, спайку
С друзьями с давних лет - с таганских нар -
За то, что на банкетах вы делили с нами пайку,
Не получив за пьесу гонорар.

Редеют наши стройные ряды
Писателей, которых уважаешь.
Но, говорят, от этого мужаешь.
За долги ваши праведны труды -
Земной поклон, Абрамов и Можаич!

От наших лиц остался профиль детский,
Но первенец не сбит, как птица влет -
Привет тебе, Андрей, Андрей Андреич Вознесенский!
И пусть второго бог тебе пошлет.

Ах, Зина, жаль не склеилась семья -
У нас там, в Сезуане, время мало.
И жаль мне, что Гертруда - мать моя,
И что не мать мне Василиса, Алла.

Ах, Ваня, Ваня Бортник! - тихий сапа.
Как я горжусь, что я с тобой на ты!
Как жаль, спектакль не видел Паша, Павел, Римский папа -
Он у тебя б набрался доброты.

Таганка, славься! Смейся! Плачь! Кричи!
Живи и в наслажденьи, и в страданьи.
Пусть лягут рядом наши кирпичи
Краеугольным камнем в новом зданьи.

1974

***

В забавах ратных целый век,
В трудах, как говорится,
Жил-был хороший человек,
По положенью - рыцарь.

Известен мало, не богат, -
Судьба к нему жестока,
Но рыцарь был, как говорят,
Без страха и упрека.

И счастье понимал он так:
Турнир, триумф, повержен враг,
Прижат рукою властной.
Он столько раз судьбу смущал,
Победы даме посвящал
Единственной, прекрасной!

Но были войны впереди,
И от судьбы - не скрыться!
И, спрятав розу на груди,
В поход умчался рыцарь.

И по единственной одной
Он тосковал, уехав,
Скучало сердце под броней
Его стальных доспехов.

Когда в крови под солнцем злым
Копался он мечом своим
В душе у иноверца, -
Так счастье понимать он стал:
Что не его, а он достал
Врага копьем до сердца.

1975