16. Женя Лащук и Люда Седова (1964 - 1980 - 2006) Глава из книги "Собачья жизнь" часть вторая

  16. Женя Лащук И Люда Седова (1964 - 1980 - 2006)

"Как быстро летит время: не успел проснуться, а уже опоздал на работу."
(М. Жванецкий)
"Барон доканчивал блюдо с фаршированными каракатицами.
- Эсторского! - сказал Румата. - И пусть принесут ещё! - он откашлялся. - Будем веселиться. Будем, чёрт побери, веселиться..."
(А. и Б. Стругацкие)

Два неглупых молдаванина из Кишинёва, приписанные ко мне на дипломное проектирование, уже почти осилили техзадание по разработке нового электронного баяна, когда раздался звонок. Было около 16 часов. По голосу я узнал Женю Лащука:

- Благородный дон Румата?
- О, дон Кондор, как приятно, слушаю вас! - ответил я с почтением.
Дон Кондор, как вы, надеюсь, помните, Генеральный судья и Хранитель больших государственных печатей торговой республики Соан, вице-президент Конференции двенадцати негоциантов и кавалер имперского Ордена Десницы Милосердной.
- У моего сына сломался арбалет в стиле маршала Тоца, короля Пица Первого. Сашка, увы, так расстроился, что моя дона Окана решила отвезти его, чтоб развеялся и оздоровился на южный берег Крыма Ируканского, потому что в нашем Арканаре погоды, сами знаете, установились весьма дождливые.
- Ну, и что в связи с этим вы хотите предложить?
- Знаете, я как-то не смог разыскать Пампу дон Бау... Он рванул куда-то на своём хамахарском газоне. А я хотел вас обоих пригласить сегодня к себе в поместье поиграть в кости.
- Совершенно не вижу, почему бы трём благородным донам не поиграть вечерок в кости, - сказал я, предвкушая преферанс. - Я постараюсь вычислить барона Пампу, он тоже будет счастлив разделить с вами фаршированные каракатицы. А по пути к вам я загляну к отцу Кабани и прихвачу сосуд горючей воды для разжигания сырых дров и произведства фокусов.
- Великолепно! - ответил дон Кондор. - Говорят, если подмешивать горючую воду отца Кабани в пиво, то пиву цены не будет!

Евгений Евстафьевич Лащук и Людмила Петровна Седова появились на заводе одновременно, и я даже не заметил точно - когда... где-то в 1962 году. Они были женаты, но сохранили свои фамилии в неприкосновенности. Женя был коренастый, и небольшого роста, а Люда, происходившая родом из города Ош (в Киргизии) носила на своём прекрасном лице раскосые черты, доставшиеся ей от местного населения. Они учились в одном институте, были истыми прибористами, потому Женя очень быстро получил в командование главную лабораторию электроизмерительной техники номер 11. А Люду загнали в первый цех инженером-технологом.

Подружились мы втроём - Женя Лащук, Володя Царенко и я - как-то быстро и незаметно: было нечто общее, что нас объединяло. Прежде всего - это юмор, который мы совместно выплеснули в стенную газету "Стоп!". Второе - это получилось тоже почти одновременно - у нас возникли дети, у Жени сын Саша, а у нас с Володей девочки - Тина и Оля. И третье - мы были весёлыми людьми и любили вместе выпить. Можете осуждать, но это уже бесполезно: мы были такие, и этого не изменить. Но каждый из нас был бесконечно предан своей заводской профессии, причём эти профессии были творческими и заполняли наши души предельно. Мы читали одни и те же книги, потому что если что-то нравилось одному, то непременно нравилось и двоим остальным. Поэтому очень часто, контактируя, мы легко переходили в ауру этих книг, пикируясь цитатами из них и получая при этом несравнимое ни с чем удовольствие. Это был своеобразный наш мир, и любому другому человеку проникнуть в него было очень непросто, а мы купались в нём и наслаждались.

В тот день я отыскал Царенко в районе заводских складов.
- Женя мне звонил и тебя разыскивал. Ты скоро освободишься? Люда уехала вместе с Сашей в Крым, а дон Кондор скучает и хочет сразиться в преферанс.
- Вау, сейчас подумаю...- Царь почесал за ухом. - Дело хорошее. Ну, к часам шести я, возможно, и освобожусь. Но надо же пляшку взять!
- Благородный дон, это я обеспечу, учитывая вашу занятость.
- И за шо это я тебя так люблю, дон Румата? - расхохотался Царь. - А то здесь, блин, этот завод насквозь провонялся брагой и икает, как сказал бы маршал Тоц, морща свой аристократический нос! Икающий завод, представляешь?
- Ладно, благородный дон Пампа! Мы с Женей ожидаем тебя к шести!

Женя, улыбаясь, открыл мне дверь.
- Благородный дон, у меня уже готово жареное мясо, сильно сдобренное специями, и собачьи уши, отжатые в уксусе, - и Женя показал мне тарелку с нарезанной докторской колбасой и тройкой малосольных огурчиков.
- О, это великолепно, дон Кондор, примите, пожалуйста, и этот замечательный коктейль солнечного шипучего ируканского, густого коричневого эсторского и белого соанского с лечебным добавлением соков гадов, пауков и голого вепря Ы! - и я протянул ему бутылку "Столичной" за три ноль семь.
- Нет, что ни говорите, дон Румата, но отец Кабани непревзойдённый специалист в перегонке сучков, коры и корней хвойных пород деревьев! А соки яиц местных крокодилов действительно обладают целебными свойствами, обостряющими умственные способности при игре в кости! - ответил Женя, протирая посудным полотенцем запотевшую бутылку. - А где наш барон Пампа дон Бау? Восстановили ли ему его ленное право ковырять в носу за столом генерального директора, охотиться к западу от Арканара и называть главных инженеров прямо по имени, без присовокупления титулов и званий?
- А куда они денутся? Конечно, восстановили, и это ленное право обходится ныне главному бухгалтеру в двенадцать пудов чистого серебра
ежегодно. А вот и дон Пампа собственной персоной! - потому что раздался звонок, и дверь отворилась, пропуская Царенко внутрь помещения...

Ради справедливости должен сказать, что играли мы в преферанс очень и очень редко, лишь когда складывались весьма определённые обстоятельства. Володя и Женя были обучены этой игре ещё в институтские годы, а мне же повезло меньше: меня обучил ей Лёня Шварцман, работавший в моей лаборатории в первые годы её существования. Потому я играл слабее своих товарищей и чаще всего проигрывал. Но ставки в игре нашей были мизерные, проигрывал я 7-8 рублей, а поскольку эти встречи были очень редки, то и проигрыш для меня всё равно воспринимался как праздник.

Людмила Петровна, коей Евгений Евстафьевич при любом своём нечастом грехопадении обязан был возместить потерю нервных клеток бутылкой полусладкого советского шампанского, была назначена начальницей бюро нормализации и стандартизации, и в этой должности она проработала аж до 2006 года (!) После её назначения в БНС мои контакты с нею участились, потому что я был ответственен за разработку нормативной документации по электромузыкальным инструментам, которую обязан был согласовывать с нею. Мне она очень нравилась: уверенная, немногословная, всегда логически мыслящая - это был удивительный тип мужского мышления, нетипичного для женщин, что создавало особую ауру взаимопонимания и лёгкого достижения компромисса. Её просто невозможно было не уважать: такие женщины очень редки и они не будят в мужчине примитивные сексуальные инстинкты, несмотря на свою красоту, а вызывают чувство сотруднической солидарности и надёжности.

Женя напротив, был человек импульсивный, иногда непоследовательный, но несомненно талантливый - в своей служебной карьере он рос как на дрожжах - начальник лаборатории, начальник КБ-1, заведующий отделом и, наконец, на него возложили задание формирования СКТБ (специального конструкторско-технологического бюро) - он разрабатывал его структуру, способы взамодействия служб, систему витиеватых внутренних и внешних контактов и априори он должен был стать начальником СКТБ. В конце концов разработанная им структура была утверждена "Союзэлектроприбором" и СКТБ заработало. В этой структуре я стал заведующим научно-исследовательским отделом (НИО-17) с профилем "разработка и сопровождение товаров народного потребления", включавшим в себя лаборатории ЭМИ 171 (заведующий Фукс Л.М.), усилительной техники 174 (заведующий Кулаженко Э.С.), конструкторский сектор новых разработок 173 (заведующий Кузнецов А.В.)и сектор сопровождения серийных изделий и конъюнктуры 172 (заведующий Птицын Ю.М.) Штат этого НИО достиг 52 человек. Это было оправдано, потому что мы поддерживали четверть объёмов продукции производственного объединения "Электроизмеритель". Таким образом, Женя стал моим прямым начальником.

Начальство убеждало Женю назначить своим заместителем деятельного начальника лаборатории Семёна Павловича Зеленогорского, на что Лащук легко согласился: у него наступил тот период жизни, когда казалось, что главная вершина достигнута и осталось только сладостно пожинать плоды... Таким образом, мой друг, обладая известными слабостями своей натуры и не принимая их в расчёт, легко и бездумно подписал себе смертный приговор. И отвести от него эту беду мы не сумели только потому, что он нам не дал этого сделать...

В то время участок сопроводительной документации, которым командовала Валя Кравченко, ещё принадлежал СКТБ, и все хлопоты по его функционированию, несмотря на то, что он обеспечивал типографской документацией весь завод, возлагались на СКТБ, в частности на Зеленогорского. Отдел снабжения ещё не мог перехватить участок на своё обеспечение - перечень требуемых материалов был огромен, а нормы расходования их ещё были совсем неясны. По этому поводу Зеленогорский собрал совещание, на котором присутствовали Валя Кравченко,Миша Таранов, Костя Лебледев, толстопузый Саенко, определённый замом СКТБ, как снабженец и другие заинтересованные лица. Когда все вопросы участка были решены, Зеленогорский попросил задержаться Саенко, Таранова и Лебледева.
- Товарищи, я вот почему попросил вас задержаться. СКТБ начало функционировать. По численности, функциям и задачам, которые мы должны решать, СКТБ можно смело приравнять к научно-исследовательскому институту. У нас и на данный момент существуют разветвлённые связи с другими научными и производственными организациями во всех крупных городах страны и по множеству направлений. И эти связи будут расти и расширяться. Пришёл момент, когда мы должны всерьёз задуматься, как организовать наши представительские мероприятия и как определить затраты на них. Мне излишне вам говорить, что начальник СКТБ, принимая руководителей высокого ранга, скажем ВНИИЭП из Ленинграда или другой всесоюзной организации, должен обеспечивать сохранение ранга СКТБ, соответствующего НИИ. А это означает, что начальник СКТБ должен иметь возможность без особых усилий и затрат времени обеспечить соответствеющий уровень приёма гостей. Если вы бывали за границей, то могли видеть, как в любой приёмной вас угостят кофе, чаем - по желанию, а начальник может пригласить выпить по рюмочке коньяка или виски. Это обычный стиль для крупных фирм - стиль представительских мероприятий. Значит, так, записывайте. Саенко - обеспечить систематическую закупку - дополнительно к полученному вами от Кравченко перечню разбавителя марки К-5. Так будет он числиться в перечне. На самом деле это будет коньяк 5 звёздочек, не ниже. В месяц вы будете приобретать 2 ящика по 20 бутылок. Храниться он будет у Таранова в лаборатории. На Таранова также возлагается задача ежедневно проверять наличие К-5 у меня и Евгения Евстафьевича. У меня нижний отсек сейфа всегда открыт, а у Евгения Евстафьевича ставьте в правый нижний ящик стола. Задача такая - проверяете утром, до прихода руководителя. Если в наличии менее полбутылки - её изымаете и ставите свежую.
У меня можно это делать не часто, - шеф заулыбался, - я ведь только заместитель, у меня такие встречи будут, как правило, реже. Лебледеву задача закупить кофе, чай, кофеварки, чайную посуду, приличные стопочки. Передать это всё в распоряжение секретаря. Да-да, Светланы Гуцоленко,- уточнил шеф, заметив открытый рот Лебледева. Она получит от меня дополнительные инструкции. Всё ясно? Хорошо, свободны.
И механизм смещения начальника СКТБ завертелся...
Я у Жени бывал часто - мой шеф, как никак.
- Привет, - как-то лениво сказал Женя. - Выпьешь немного?
- Нет, Женечка, спасибо! - показалось, что он слегка "под газом".
- Ах, да, я забыл, ты же у нас "блюдун". Блюдёшь пост или как?
- Нет, я сейчас вообще не пью. Есть проблемы.
- А у меня - нет проблем! - и он открыл свою тумбочку стола. - Гляди, какой коньяк, закачаешься! Каждый день - новая бутылка. Вот, что значит, представительская должность!
- Ты думаешь, что это так, как бы неспроста?
- А чего мне думать особо? Я - начальник СКТБ. Я должен в любой момент любую приехавшую шкуру принять, угостить и побесодовать.
- Женя, я думаю, это подстава. Тебя хотят надрать. Рассчитывая на твои слабости. А у тебя - спиртное - это слабость. Ты крутой мужик, но это - подачка для слабого... Ты хоть Люде говорил об этом? Что она думает, ты её послушай!
- Пошли вы все на фик! И ты, и Люда! Что ты мне вчитываешь? Я добился апогея! А вы все завидуете просто!
- Ладно, извини, я ушёл...
Потом пытался говорить с Саенко, с Костей, с Мишей... Бесполезно. Я видел этот механизм работающим.
Женя не давал мне даже слова сказать. Я вынужден был перестать к нему заходить. Говорил с Царенко, но он к этому отнёсся как-то легкомысленно:
- Лёня, ты порешь горячку. Женька кайфует! Я бы сам хотел бы побывать на его месте.Каждый день - свежая бутылка пятизвёздочного - класс! Живи и радуйся! А ты как Нат Пинкертон ходишь, блин, всех подозреваешь... Окстись! Радуйся за Женьку!
На заводе так построено - целый день всё вертится-крутится, некогда перекусить... А в часов 6 или 7 вечера вдруг начальство собирать начинает главных на разборки. Там прокол, там затор, там приёмка стоит, а там деталь не в размере, сборка остановилась...Ну, Женька приходит, но все видят, что он не в себе... Коля раз сказал, два сказал...три предупредил (это генеральный), а Жене невдомёк... А другим-то это всё запоминается... Ещё пару раз я попробовал с ним поговорить. Ни в какую. Он обозлён на меня до предела. Как-то не сумел я найти подхода... В кабинет не пускает...
И одним несчастным вечером его забрали менты прямо возле проходной. Я как узнал - сразу к ментам своим знакомым. Не получилось... Пришла бумага в партком. Ну, собрали партком. Все выступали и осуждали. По привычке. Так положено было. Осудили. Вспомнили, как предупреждали товарища. Не внял. Предложили дать строгача, и по домам. Но тут выступил его заместитель тов. Зеленогорский:
- Товарищи, вы сгоряча хотите слишком жестоко наказать вашего же друга, отличника приборостроения, человека, который разработал (идут перечисления). Это весьма полезный, я бы сказал даже талантливый инженер, который практически держит в руках все бразды управления новыми разработками. Лащук - это наш завтрашний день, это будущее завода. Поймите, без него мы никак! А вы сразу, сгоряча - строгий выговор! Так нельзя, товарищи! Ведь у Евгения Евстафьевича это первый раз! И последний, я надеюсь - правда, Женя? (Женя мрачно кивает головой). Вот видите? Мы готовы за него поручиться! Я предлагаю смягчить наказание по первому разу и дать не строгий, а просто выговор с занесением.
И все обрадовались, и все проголосовали мигом "за".
Потому что строгач - это жестоко, а просто выговор - это по-человечески...
Но секретарь парткома, наблюдая эту картину и полемику, тихонько покрутил головой и вздохнул...
Потому что "с занесением" - решало всё. От начала до конца.
Молодёжь, вы не знаете наверняка, что означает "с занесением в учётную карточку". Даже строгач в пределах завода - это ерунда. Записали в протокол и забыли. А "с занесением" отправляется в райком. И райком записывает выговор в учётную карточку. И это - конец карьеры любого члена партии. Его никуда и нигде не примут на работу. И единственный способ избавиться от этого наказания - не дать райкому шанса занести выговор в учётную карточку. Письмо от завода в райком идёт два-три дня. Это означает, что если ты завтра не заберёшь из райкома свою учётную карточку - твоей жизни, в принципе, капец! А забрать ты её можешь только срочно уволившись с завода. По собственному желанию - был такой способ. Об этом знали все члены партии - так оставался единственный шанс начать новую жизнь, как бы с чистого листа... И пан Зеленогорский на это именно и рассчитывал.


Таким образом, Зеленогорский сделал своё чёрное дело.
Женя в два дня уволился и уехал в Луцк к отцу, даже не попрощавшись с Седовой...
Через неделю после увольнения Жени Зеленогорский был назначен начальником СКТБ. В замы себе он выбрал Певко. Но что примечательно - начальник остался в своём маленьком кабинетике зама. А зам. Певко занял большой кабинет начальника.
Шеф не пошёл туда - тот кабинет, видимо, уже был проклят...
Женя погиб в Луцке через полтора года - летом 1980 года почти одновременно с Владимиром Высоцким. И почти с тем же диагнозом, от которого погиб тогда Владимир Семёнович, или знаменитый актёр Владислав Галкин - в нынешнем, 2010 году - передозировка алкоголя в крови и остановка сердца по этой причине.
Он пил, потому что ему ничего не оставалось. Его просто обокрали, забрав буквально всё, что он выстроил. И он не смог этого перенести. Равно как и признаться себе в том, что он не был предусмотрительным, что его предупреждали друзья, но он им не поверил...
Мне особо тяжело об этом вспоминать, потому что мы с Волошиным, Фуксом и Месниченко рыбачили за санитарной плотиной, не подозревая, что происходит, и только через неделю после смерти Жени к нам заявился Аркаша Кузнецов и сообщил об этом. Разумеется, ехать в Луцк было поздно, и так же гадко было узнать, что пан Зеленогорский лично выезжал на похороны Жени и даже произносил над его телом прощальную речь. Как, однако, легко ему было предстать таким двуликим Янусом!
Тогда, в 1978 году ещё не было войн за собственность, даже контуры перестройки ещё не намечались. Ворьё сидело по тюрьмам. Олигархов ещё не было, и не было в частных руках оружия. И, казалось, что мы живём в тихом и спокойном мире труда и красных праздников. Но уже среди нас были люди, готовые на любые подлости и преступления, чтобы получить побольше денег и власти любым способом...
...............................
В 2003 году ко мне домой заявился Володя Царенко, сообщил, что у Жени день рождения, предложил пойти к Людмиле Петровне и пригласить её зайти с нами в Собор, заказать поминальный молебен для Жени, а затем посидеть в кафе и помянуть нашего друга. Я мигом собрался, и мы пошли к Люде. Она, подумав чуток, согласилась. Немного натянуто улыбалась, была добра с нами. Но когда мы подошли к Собору, зайти с нами внутрь она отказалась:
- Я подожду вас здесь, ребята, ладно?
Мы с Царём переглянулись... Ну что делать?
- Люда не может его простить, - сказал Царь.
- Жаль, - ответил я. - Так жить очень трудно... Ведь прошло 23 года. Сашке уже за тридцать...
Мы поставили свечи, написали какие-то положенные в этих случаях поминальные записки, заказали молебен. Постояли, послушали, крестясь. Вышли из Собора.
- Эх, дон Кондор...- сказал Володя. - Кавалер имперского Ордена Десницы Милосердной.
- Генеральный судья и Хранитель больших государственных печатей торговой республики Соан... - добавил я.
Взглянули друг на друга и рассмеялись. Стало как-то легко и весело. Подошли к Люде. Она тоже улыбалась:
- Что, друзья, небось вспомнили свои проказы?
- Как нам было хорошо вместе с Женей, - сказал Володя.
- Ничего, скоро мы опять будем вместе! - подытожил я.
- Типун тебе на язык, Федорчук! - сказала Люда.
- Согласен, - ответил я.
Немного посидели во "Французской булочке", выпили кофе.
Люда ни разу не произнесла имя Жени и ни разу ничего не сказала о нём...
Она умерла 3 апреля 2006 года.
Саша рассказывал мне, что утром этого дня он собирался принять душ, а мама сказала, что чувствует себя плоховато и уселась в кресло.
Приняв душ, Саша вышел в комнату и, ещё вытираясь, заметил, что мама сидит в кресле с закрытыми глазами...

Если вы помните первую книгу, то барон Пампа дон Бау отправился к дону Кондору ещё в феврале 2004 года...