11. "Его Электроизмерительское Величество" Глава из "Собачьей жизни" часть вторая

Невмержицкий Николай Иванович, 1934 г.р., инженер-электрик (приборист), заслуженный машиностроитель РСФСР. После окончания Львовского Политехнического Института в 1957 г. был направлен на работу на завод «Электроизмеритель». На заводе фактически работал: с 15.08.1957 г. по 31.09.1958 г. – начальник сборочного участка, с 01.10.1958 г. по 19.04.1960 г. – начальник производства (числился зам. главного технолога с 01.10.1958 г. по 14.12.1959 г., а с 15.12.1959 г. по 19.04.1960 г. зам. главного конструктора), с 20.04.1960 г. по 31.03.1965 г. – главный конструктор, с 01.04.1965 г. по 31.12.1966 г. – главный инженер СКБ с и.о. главного конструктора, с 01.01.1967 г. по 02.06.1968 г. – главный конструктор, с 03.06.1968 г. по 17.06.1968 г. – и.о. главного инженера, с 18.06.1968 г. по 28.11.1968 г. – главный инженер, с 29.11.1968 г. по 11.04.1969 г. – и.о. директора, с 12.04.1969 г. по 14.08.1978 г. – директор, с 15.08.1978 г. по 09.08.1979 г. – генеральный директор ПО «Электроизмеритель».
С 15.08.1979 г. переведен в г. Москву начальником ВПО «Союзточмашприбор» Минприбора СССР.

 Прошу прощения у читателей за такую оканцеляренную справку о служебном пути Его Электроизмерительского Величества. Если второй главный инженер завода Арнольд Григорьевич Назарчук круто развернул завод к многообразию выпускаемой продукции, то второй директор завода Николай Иванович Невмержицкий привёл начатое Арнольдом Григорьевичем к расцвету. За десятилетие молодой завод окреп и заматерел, превратившись в Производственное объединение, постоянно по всем показателям уверенно занимающее в Министерстве первые места. И мне чрезвычайно было приятно, что созданное мною направление, которое в Министерстве называлось "товары народного потребления"(ТНП), давало нашему обединению чувствительное превосходство перед всеми заводами отрасли: ни одно предприятие по ТНП не могло выйти на заданные Минприбором уровни, а мы, как бы играючи выходили на требуемый уровень 25 процентов. А это чрезвычайно важно, потому что именно эти 25 процентов создавали заработную плату, кормившую наше объединение.

 В чём же был секрет успехов Николая Ивановича? Вечно безмятежный, улыбчивый, спокойный, взвешенный. "Экстремал", так я его называл. Казалось, его главный принцип: "Воровать - так миллион, любить - так королеву!" Он на старом, ещё не превращённом в автостраду шоссе Киев-Житомир летал на своей директорской "Волге" с минимальной скоростью 140 километров в час. Водитель у него был, но он предпочитал сам - он был уверенный рулевой - и на водительском сидении, и за столом генерального директора. Нет, ребята, всё не так. У него был другой принцип. Когда ему в руки пришли миллионы, он рачительно тратил их на благо страны, отрасли и завода. Когда королева готова была ему покориться - он вежливо целовал ей руку. Этот молодой красивый гигант обладал всегда честной и нежной душою... А королева в те времена была только одна, и её звали Алла Борисовна Пугачёва.

Мне не повезло: в силу занятости мне не довелось встретиться с королевой, но я зато регулярно обеспечивал Николая Ивановича компакт-кассетами с новейшими записями песен королевы. А он их слушал в своей чёрной "Волге", летая по заводским делам. Но реальные встречи с королевой происходили; в этой главе Николай Иванович сам подробно расскажет о них. Разумеется, что наш музыкант Альфред Грибер также неоднократно с нею встречался - об этом он также расскажет сам в этой же книге.

Когда в 1968 году завод покинул Арнольд Григорьевич, для меня это была очень существенная потеря. Но жить ещё было можно. Потому что был Николай Иванович, который принял меня на работу и всегда мягко и ласково поддерживал. Но когда в 1979 году и его забрали в Москву, я потерял сразу всё. И продержался на заводе ещё только пять лет. Просто, в силу инертности... Потому что я видел и чувствовал спад, хотя и не имел доступа к экономическим итогам деятельности объединения.
Но вот сегодня читаю:

"Как-то на совещании у генерального секретаря ЦК КПСС Горбачёва М.С., на котором и я присутствовал, 1-й секретарь Житомирского Обкома КПСС Кавун В.М. просил меня вернуться в Житомир с обещанием предоставления хорошей трёхкомнатной квартиры, так как ПО "Электроизмеритель" стало работать плохо. Аналогичные высказывания имели место и при встречах с другими работниками города Житомира и ПО "Электроизмеритель".

Этот абзац я скопировал из подаренной мне Николаем Ивановичем его книжки.
Значит, и меня чувства тогда не обманывали!

...13 августа 2010 года, 10.30 утра. О, он всегда был педантично точен! Звонок в дверь. Открываю - передо мною такое родное лицо! Обнимаемся, поцеловались. Фроська лает на незнакомца, я ей объясняю: "Фросенька, это мой большой друг!" Лай почти сразу утихает. Фроська умная собака!

Последний раз перед этим днём я его видел, случайно встретив на Тверской в Москве, когда служил В Иркутске. Это было в 1992 году - 18 лет назад...
Смотрю внимательно на дорогого мне человека. Ему 76 лет. Такое впечатление, что стал чуть ниже ростом, седина, нет уже той прекрасной чёрной шевелюры, глаза выглядят утомлённо. Приглашаю присесть за скромно уставленный угощениями столик. Приношу подарок для его дочери Ирины Николаевны - свою книгу с автографом. А Николай Иванович дарит мне свою книжку дневниковых записей "Штрихи к текущему восприятию социально-экономической обстановки СССР, РСФСР и РФ в 1980-2000 годах" с автографом "Многоуважаемому Леониду Ивановичу - одному из квалифицированнейших представителей инженерного корпуса ПО "Электроизмеритель" в поддержку памяти о совместном творчестве в области приборостроения и электромузыки от автора. Г. Житомир, подпись, 13.08.2010 г."
Поблагодарив, я отложил эту книгу на потом, чтобы продолжить встречу, но, должен сразу сказать, что позднее я был захвачен ею серьёзно - об этом ещё расскажу...
Первый мой вопрос: "Как там Арнольд Григорьевич поживает?" Дело в том, что 12 августа Николай Иванович побывал в Киеве, чтобы поздравить Назарчука с Днём рождения.

- Арнольд Григорьевич вообще не пьёт, здоровье не разрешает... Ну, посидели, вспоминали тебя, наши будни. Наши жёны тихонько поболтали. Как бы не до танцев по возрасту, - улыбается Николай Иванович.

- А вы, Николай Иванович, ещё немножко пьёте? Какой у вас предел возможного?
- Немного, Лёня... Ну, 200 грамм - максимум...

Я расхохотался:

- Так это же здорово для вашего возраста! Я уже ограничиваю себя только сотней граммов, ну, 120 бывает, - и показываю ему стопочки, стоящие на столе, - эти рюмашки на 30 граммов, и я максимум четыре могу себе позволить...
И наливаю по стопочке "шабо"
- А что это за коньяк? - забеспокоился мой гость.
- Проверенный, Николай Иванович, это крымский качественный. С него нам ничего не будет, - уверил я.

И напомнил я дорогому гостю, как в 1968 году по случаю назначения его директором завода мы вместе выезжали на коллегию Минприбора. Я загрузил всё купе своими эстрадинами, а Николай Иванович в это время прощался со своими друзьями в ресторане вокзала - Георгием Николаевичем и Леонидом Феодосеевичем. И тогда-то он меня познакомил с Воробьём Леонидом Феодосеевичем, на мой взгляд, это был лучший хирург Житомира; спустя некоторое время он меня дважды оперировал, спасая от проблем в кишечной полости - и всё благодаря этому памятному знакомству. Жизнью своею я обязан Леониду Феодосеевичу...

Но тогда мы были молодыми и крепкими. Слегка подвыпив по прощанию, потом, сидя уже в поезде мы на пару осушили ещё три бутылки "Горiлки з перцем", которые я вёз своим друзьям в Москву. Они мне постоянно заказывали это житомирское чудо, всегда критикуя меня за то, что на этикетке написано "З", а в пляшке - всего 2 перца, а я им каждый раз со смехом объяснял, что украинское "З" - это не тройка, а эквивалент буквы "С".

И, несмотря на этот "перебор", приехав в Москву, и перевезя эстрадины в Минприбор, установили их, где следовало, и к началу Коллегии в 14 часов Николай Иванович выглядел "как огурчик"! Всё состоялось в лучшем виде. И завод получил своего достойного директора!

Мы хотели и могли. Потому что были молоды. И потому, что понимали хорошо свои главные цели.

- А помните, Николай Иванович, совершенно фантастическую историю, как в Москве я опозорился перед вами? Не помню точно, с какими задачами была связана та наша поездка, но мы выехали из Житомира с Мишей Гейфманом, приехали в Москву и сразу взяли в гостинице номер на троих, потому что вы должны были прилететь из Ленинграда и найти нас в этой гостинице. Ну, а пока мы вас ожидали, Миша предложил мне выпить по чуть-чуть спирта, который он с собою прихватил. На столе нашем в номере уже стояла зелёная бутылка, и я её помыл под краном и наполнил водой "для запивания". А Миша в это время достал из портфеля свою спиртягу в точно такого же цвета зелёной бутылке. Набулькал он в стаканы по 50 грамм спирта - а мы пили его, не разводя. Просто запивали его потом водою. Ну вот, выпил он, запил водой, выпил я и подставил Мише свой стакан. Он схватил со стола бутылку и налил мне полный стакан воды. После спирта в глотке пожар, я схватил стакан с водою и начал запивать. Но обычное облегчение не наступало, и я продолжал глотать воду. Выпив более двух третей объёма стакана, я так и не получил облегчения, вся глотка и рот пылали от спирта. Оказалось, что Гейфман перепутал бутылки и налил мне "воды" из бутылки со спиртом. Мы ситуацию быстро исправили - я побежал к крану и прямо оттуда нахлебался воды. Казалось, всё нормально, но получилось, что я выпил чуть ли не стакан чистого спирта! Ну, и меня к вашему приезду совсем развезло, и, когда вы вошли в номер, я бросился к вам обниматься и целоваться. Миша вам разъяснил, что произошло, мы все посмеялись, и вы мне сказали: "Ладно, Лёня, всяко бывает! Давай ложись спи, а мы с Мишей сами всё сделаем! Вечером встретимся!"

Посмеялись мы и в этот раз. Спрашиваю, а где Гейфман сейчас, вы знаете? Потому что мои израильские друзья не ведают о его пребывании в Израиле. Николай Иванович, сказал, что у него были какие-то обрывочные сведения, что Михаил Григорьевич уехал в США.

О ком мы только не беседовали в этот день... О Волошине, о Лащуке, о Царенко, о Зеленогорском, о Ковальчуке. Особо остановились на Альфреде Грибере: я сказал, что мы с ним ещё раз пересеклись на совместной работе - вместе пишем сейчас книгу. А уж Николай Иванович десятки раз с ним сотрудничал - сколько было случаев, когда Алик поддерживал его выступления и на заводе, и в театре, и в Минприборе - да где только не доводилось нам показывать наши музыкальные творения...

- Мало того, что Алик - классный, я бы даже сказал, гениальный музыкант. Я всегда удивлялся, как он играл без нот совершенно новейшие вещи - и точно, безошибочно... И Алла Борисовна всегда восхищалась, мол, где вы отыскали такое чудо - это же вундеркинд!

- Вы не знаете, Николай Иванович, это была большая предварительная работа: он записывал новую музыку прямо с телевизора, потом самостоятельно делал аранжировки...

- Знаешь, что меня всегда поражало - это его дисциплина: несмотря на паузы, даже длительные в процессе моего общения с людьми, он всегда был на месте и наготове проиграть то, что его вновь попросят. И большое тебе спасибо за его воспитание!
- Это не совсем так, Николай Иванович, мне не приходилось его воспитывать, его воспитала мама; просто он вёл себя как положено на службе - умри, а сделай всё от тебя зависящее. Он человек большой чести и ответственности. Вы ещё многого не знаете, он очень талантливый, и уже после вашего перевода в Минприбор, он обучился совершенно самостоятельно схемному проектированию. И помогал нашим ведущим инженерам в создании "Эстрадина - 083" уже не советами и подсказками, как раньше, а готовыми схемными решениями.

- Ну что ж, буду рад почитать его воспоминания, раз вы совместно пишете книгу!

А я рад был показать Николаю Ивановичу сайт "Журнал Житомира", где мы совместно с Аликом выкладываем свои воспоминания.  И дать ему нужные ссылки.

Теперь мне хочется сделать несколько заметок о подаренной мне книге Николая Ивановича. Она небольшая по объёму - всего 92 страницы. Она насыщена цифровыми выкладками, графиками, таблицами, анализом работы предприятий, цитатами из книг знаменитых в те времена экономистов и социологов. Эта книга не располагает к лёгкому чтению: у неё своё лицо, хотя она и содержит некоторые сведения из жизни автора.

Так, первые пять лет в жизни Николая Ивановича (с 1979 по 1984 годы) прошли по тому же сценарию, что и предыдущие - он был успешен, и ему всё удавалось, хотя и получил в своё распоряжение одну из самых отсталых в Минприборе подотраслей ВПО "Союзточмашприбор", в которой из 22 предприятий план поставок выполнялся только пятью предприятиями. Но уже итоги за 1980 год стали другими - план производства и поставок товарной продукции был выполнен всеми предприятиями, причём, с достаточно высокими показателями. Руководство Минприбора было довольно, и по его представлению Николаю Ивановичу в 1984 году за заслуги в области машиностроения и многолетний добросовестный труд Президиумом Верховного Совета РСФСР было присвоено звание "Заслуженный машиностроитель РСФСР".

Но с 1985 года с появлением перестроечных тенденций работать становилось всё труднее, появились сложности в управлении, дело шло к реструктурированию Министерств, а далее - к их ликвидации. Вскоре был ликвидирован СССР и его институты, началось разграбление общенародной собственности партноменклатурой, её сподвижниками и теневиками - без стыда, морали, совести и страха. Настала пора обогащения сотен и сотен Зеленогорских, и автор посчитал эти процессы преступными и не стал в них участвовать точно так же, как и его сподвижник по "Электроизмерителю" Д.В. Ковальчук, бывший тогда зам. начальника Главного экономического управления, как зам. Министра Минприбора СССР Пушняк В.А. и начальник "Союззагранприбора" Минприбора СССР Пасенко Е.В.

И вот, несмотря на то, что наши с Николаем Ивановичем книги написаны в разном стиле, вдруг я ощутил, что в них обоих идёт речь всё о той же "Собачьей жизни", в которую погрузилось всё наше поколение творческих и честных людей, с той разницей, пожалуй, что Николай Иванович попал в самый эпицентр взрыва горбачёвско-ельцинской атомной бомбы, уничтожившей Советский Союз, его экономику, и его моральные ценности.

В книге проходят перед глазами чередой ГКЧП, Программа "500 дней", сговор в Беловежской Пуще, отставка Горбачёва, расстрел Ельциным Верховного Совета, отпуск цен правительством Гайдара и дальнейшее разграбление страны и её народа Березовскими, Мавроди, Лисовскими, Ходорковскими, Абрамовичами и другими Зеленогорскими...

В 1994 году с наступлением пенсионного возраста автор задумывается, как дальше существовать на мизерную пенсию, составляющую $18,9 в пересчёте на доллары США... Его далее беспокоит наступившее падение правил морали и нравственности, когда даже глава Православной Церкви Алексий II не осуждает убийства, совершённые Ельциным при расстреле Парламента, более того, его помощники занимаются импортом сигарет и алкоголя в Россию, получив от Правительства налоговые льготы; автор стыдится руководителя страны, погрязшего в пьянстве, всё больше размышляет о Боге и религии, оставаясь атеистом...

Словом, книга Николая Ивановича, изданная в 2003 г., умная и человечная, оставила в моей душе неизгладимый след.

  А вот воспоминания Николая Ивановича о памятных встречах с Аллой Борисовной Пугачёвой. Я привожу текст воспоминаний автора без правки и в кавычках:

"Нельзя не вспомнить встречи с Аллой Борисовной Пугачёвой. В 1977 г. почувствовал громадную усталость, и врач настойчиво рекомендовал мне отдохнуть в одном из санаториев Крыма. Напомню, работать-то приходилось ежедневно по 13 часов - устанешь!
Так я оказался в августе 1977 г. в одном из санаториев Ялты. После медицинской диагностики главный врач санатория (женщина) пригласила к себе и сказала, что "Вам необходимо хорошенько отоспаться, а далее греться на солнышке и купаться в море в своё удовольствие". Провалявшись несколько дней в хоромах санатория, я вскоре вышел на берег чёрного моря. Красота! Только вошёл в воду, как слышу: "Николай Иванович! Привет! Плывите ко мне, здесь хорошее дно и теплая водичка". Сблизился со звавшим, который представился: "Анатолий Васильевич Город, директор Житомирской областной филармонии, разместился в гостинице и здесь отдыхаю. В Ялту зашёл теплоход "Леонид Собинов", на котором отдыхает Пугачёва. Мы договорились с ней завтра в 9 часов встретиться там на теплоходе. Поехали вместе, будет мне спокойнее в присутствии хозяина города Житомира. Для прохода на корабль возьмите с собой какой-нибудь документ". Я согласился, хотя сообразил, что от меня требуется материальное обеспечение встречи, но сообразил и то, что через знаменитую певицу чрезвычайно эффективно рекламировать производимые заводом электромузыкальные инструменты!

Утром, купив цветы, мы в 8 часов 45 минут были уже у капитана теплохода, который и проводил нас в каюту певицы. Разумеется, Анатолий Васильевич представил меня в самом лучшем свете и с упором на моё директорство. Алла 
Борисовна в лёгком платьице, с копной волос на голове, вся в улыбке и такая красивая, встретила нас с распростёртыми объятиями. Тут же предложила продолжить разговор у корабельного бассейна - "там уютно и сегодня безлюдно, так как на теплоходе санитарный день". Мы с радостью согласились. Через минуту мы уже сидели в креслах-качалках у края бассейна. Город А.В. открыл портфель, накрыл содержимым стол и предложил тост за встречу. Вскоре мы уже были в воде и весело бултыхались в бассейне. Где-то через часика два, Анатолий Васильевич, сославшись на недомогание, отпросился и ушёл - мы с Аллой Борисовной остались одни в этой райской обстановке. Алле Борисовне 28, мне 43 - "ещё не вечер!".
Красоту дополнял рядом стоящий буфет с кофе, шампанским и яствами, чем мы с удовольствием и воспользовались. Ещё через некоторое время выпили на "брудершафт" и перешли на "ты". Алла Борисовна оказалась милой и талантливейшей собеседницей, и мы легко обменивались информацией по различным темам человеческого бытия. Особенно большой интерес проявила певица к электромузыкальным инструментам Житомирского завода "Электроизмеритель". Подустав немного от застолья, Алла Борисовна предложила посетить корабельную сауну: "Капитан теплохода настолько любезен, что вручил мне ключик от сауны. Вот он. Грех не воспользоваться!". Не помню, по какой причине я сдрейфил, и в ответ пригласил ещё раз искупаться в бассейне. В бассейне я предложил ей приехать с концертом в Житомир и там отдохнуть, сочетая приятное с полезным. К моему удивлению Алла Борисовна тут же приняла предложение. На берегу, спохватившись, заметила: " Боже! Весь концертный реквизит уже в пути на Новосибирск!? Нужно срочно всё изменить! Я это сделаю сегодня же вечером! В сентябре из Москвы дам тебе телеграмму - встретишь в Киеве?". "С радостью, " - ответил я. На том и расстались.

На следующий день я обо всём рассказал Анатолию Васильевичу, на что он сказал: "С этой целью я и приехал в Ялту, зная, что Алла здесь. Прекрасно, что она согласилась. Вы здорово мне помогли! Я уверен, что Вы сумеете утрясти вопрос с партийными органами, а завод возьмёт материальные расходы по приёму певицы на себя. Будем вместе решать все вопросы в Житомире. Организационные вопросы - за мной". В тот же день Анатолий Васильевич ещё раз встретился с Пугачёвой, подтвердил приглашение и принёс мне её фото с дарственной надписью и подписью Пугачёвой. Ещё сходили на квартиру Софии Ротару, но она была в отъезде. Любезно приняла нас только миловидная домработница.

По приезде в Житомир я зашёл ко второму секретарю Обкома КПСС товарищу Онищенко А.П. и рассказал о случившемся. К моему удовлетворению Александр Павлович сказал: "Я уже всё знаю. Концерт Пугачёвой в Житомире - это честь для Житомира. Киев будет завидовать! Молодец, Николай Иванович!". При мне позвонил директору филармонии и директору театра, чтобы те были готовы к приёму ансамбля Пугачёвой, в том числе и, чтоб они были готовы предоставить здание театра для подготовки и устройства концертов.

Спустя дней десять, Анатолий Васильевич пришёл ко мне на завод с телеграммой Пугачёвой. Лично я не смог выехать в Киев и встретить Аллу Борисовну, так как в день её приезда был назначен Пленум Обкома КПСС и я, как член Обкома КПСС, не имел права отсутствовать. Сожалея об этом, я выделил в распоряжение Анатолия Васильевича автомобиль "Волга" с шофёром и автобус.

Так состоялись непредвиденные концерты вокально-инструментального ансамбля "Ритм" под управлением А. Авилова с певицей Пугачёвой А.Б. и её двумя девочками - подпевками в Житомире в сентябре 1977 года. К тому времени Алла Борисовна была известна всему миру своим исполнением песни "Арлекино". Конечно, я ежедневно встречался с Аллой - то в гостинице, то в театре. На второй день концертов приходят ко мне секретарь парткома Старцев Г.Г. и председатель профкома Невмержицкий Г.Н. и говорят: "Николай Иванович, рабочие не могут купить билеты на концерт Пугачёвой, так как уже все билеты проданы на весь период гастролей. Просят отдельного концерта для работников завода. Помогите!". Я к Алле: " Народ просит!". "Ладно, на послезавтра годится?". Тут же связалась по телефону с директором филармонии Городом А.В. и поставила задачу решить вопрос положительно в пользу завода "Электроизмеритель". Вернувшись на завод, я проинформировал просителей и сказал: "Всем руководителям быть с жёнами. Учтите, что будут на концерте и руководители города. После каждого выступления Пугачёвой пара работников завода (мужчина и женщина) вручает букет хороших цветов! К концу концерта ты, Геннадий Георгиевич, вручаешь цветы и говоришь хорошие слова".

Зал был набит битком. Мы сидели в первом ряду вместе с женами и партийным руководством города. Алла начала концерт новыми произведениями: "Не отрекаются любя" (М. Минков - В. Тушнова), "А ты придёшь совсем внезапно…", "Я люблю глядеть в глаза твои ясные…" и другие. Концерт вдохновенным выступлением задел всех! Ход концерта прекрасен: идёт вручение цветов, зрители активно аплодируют, выкрикивают "Браво!", "Бис!". "Арлекино! Арлекино!" - скандирует зал, и Алла поет "Арлекино".

К концу концерта Геннадий Георгиевич говорит: "Я не знаю, что сказать. Что делать?". "Где букет? - спросил я, - я сам пойду!". После новой песни "Уж, если ты разлюбишь, так теперь, - когда весь мир со мной в раздоре…" я выскочил на сцену, чтобы вручить цветы, а Алла ещё на расстоянии узнала меня и кричит: "Коля, дорогой ты мой! Спасибо!". Зал взорвался аплодисментами! После объятий я с цветами на руках сказал речь о союзе физиков и лириков, об электромузыкальных инструментах и песнях Аллы и вручил букет под повторный взрыв аплодисментов зала. Ещё долго пела Алла под бурные аплодисменты и скандирование зрителей: "Браво! Бис!". После концерта я, спустя некоторое время, зашёл в гримёрную комнату к Алле. Алла сидела одна, и устало перебирала цветы. (Никому не разрешалось в эти минуты заходить). "Хорошо, что зашёл. Устала. Поможешь навести порядок с цветами". Здесь я напомнил о предстоящем лесном пикнике и что машина уже стоит у служебного выхода. "Взять с собой моих девочек?". "Конечно. Возьми кого хочешь. Всем места хватит" - ответил я. "Нет, только девочек, в знак благодарности за их хорошую и трудную работу, если ты не возражаешь".
Таким образом, я, как и обещал, устроил прекрасный приём в столовой заводского пионерлагеря, находящегося в лесу в 5-ти километрах от Житомира.

Правда, к тому времени Анатолий Васильевич предупредил меня и просил взять под контроль приём спиртных напитков Аллой, так как якобы Алла Борисовна была слабовата к алкоголю. Поэтому при встречах я не предлагал Алле спиртные напитки, а всё оберегал её, отвлекая интересными беседами и трезвым времяпрепровождением. Поэтому в пионерлагере была устроена прекрасная выставка образцов электромузыкальных инструментов с участием талантливого музыканта ПО "Электроизмеритель" Алика Грибера. На приёмный пикник мной были приглашены только доверенные люди: председатель профкома ПО Электроизмеритель" Георгий Николаевич Невмержицкий, директор житомирской областной филармонии Анатолий Васильевич Город. 

Я сидел во главе застолья и всем руководил. По правую руку от меня сидела Алла и только с моей руки могла причаститься к спиртным напиткам.
 Со стороны Аллы присутствовали две девушки-подпевки. Я знал, что на сцене певица выкладывается и после концерта всегда уставшая, поэтому не просил Аллу спеть. Как руководитель застолья, держал интерес к беседе, в которой Алла принимала живое участие. Очень уместно и здорово помогал мне в разговорах Георгий Николаевич. Музыкально-вокальная сторона обеспечивалась Георгием и Аликом. По просьбе Аллы Алик часто играл то на электронном баяне, то на электронном пианино. Девушки-подпевки сидели по сторонам Георгия, не вмешиваясь в наши разговоры. Вскоре я представил Георгия, как лауреата Всеукраинского конкурса вокалистов эстрады, и попросил его спеть украинские песни. Георгий вышел из-за стола и под аккомпанемент электронного баяна-оркестра запел (слова на украинском языке): "Знов зозулі голос чути в лісі, ластівка гніздечко звила в стрисі…". Я никогда не слышал такого великолепного звучания! Дело в том, что электронный баян - это не просто баян, а полноценный эстрадный оркестр со звуками контрабаса, барабана, скрипок, гитар и необходимых духовых инструментов. Сочный баритон Георгия, манера исполнения и красота внешнего вида произвели громадное впечатление на Аллу, да и на всех нас! Под аплодисменты Георгий спел ещё не одну песню. К нему вскоре присоединились и девушки-подпевки. Потом, по моей просьбе Георгий исполнил его коронный номер - сольный украинский танец "Гопак". Его энергия передалась и нам, и мы все пошли танцевать доступные нам парные танцы. Помню, в то время был в моде вальс Тухманова "Музыка вновь слышна…". Как только Алик начинал играть этот вальс, Алла приглашала меня, и мы легко и весело танцевали. Девушки-подпевки по очереди приглашали Георгия на "белый танец". Так, практически всю ночь, мы провели эту встречу в праздничном застолье. Я пообещал Алле подарить, с доставкой в Москву, электронный автомат-ударник, который автоматически проигрывал заданные ритмы и был очень кстати в помощь, например, гитаристу или композитору прослушать ритм при создании какой-то мелодии.

Уже днем получил телеграмму от начальника Главка из Москвы о том, что в автокатастрофе погиб директор Львовского завода "Микроприбор" Царюк Николай Максимович и, что похороны состоятся завтра, и надо проводить в последний путь. Что делать? Мы с Николаем Максимовичем симпатизировали друг другу и на Советах директоров часто брали застолье в свои руки. Кроме того, было бы стыдно перед коллегами-директорами не приехать на похороны коллеги. Зашёл в гостиницу к Алле Борисовне с телеграммой, всё объяснил, извинился, позвонил Городу А.В., первому секретарю Горкома КПСС и уехал во Львов. Так, что проводить знаменитую певицу не удалось…"