Неизвестные факты о Житомирской тюрьме

Житомирская тюрьма — это тайник, куда киев прячет особо «важных» арестантов,— в приватной беседе обмолвился как-то старший помощник прокурора области по вопросам надзора за исполнением судебных решений по уголовным делам Сергей Анатольевич Таловер обмолвился и… сразу поспешил перевести разговор на другую тему.

Я не стал просить разъяснений, потому что понимал — человек на службе и каждое сказанное им слово, если оно идет в разрез с официальным мнением прокурорского начальства, может сильно навредить моему собеседнику.

Недавно Сергей Анатольевич вышел в отставку. Узнав об этом, я при первой возможности поспешил вернуться к тому незаконченному разговору.

— Сергей Анатольевич, теперь вы на пенсии и, надеюсь, можете свободно говорить о своей бывшей работе. Объясните же, за что Житомиру такая «честь» — принимать особо важных киевских узников? Тут своих, наверное, девать некуда…

— Хоть я уже и в отставке, но свободно говорить о бывшей работе, видимо, не смогу никогда — по некоторым вопросам давал подписку о неразглашении. Что же касается особо важных арестантов из Киева, представьте, Генеральная прокуратура расследует очередное громкое дело. Фигуранты дела, конечно же, люди далеко не простые. И их обычно несколько. А следственный изолятор в столице один — Лукьяновская тюрьма. Сделать так, чтобы именитые подельники во время следствия не имели между собой контактов, в условиях одного СИЗО сложно. Поэтому их без лишнего шума распределяют по изоляторам ближайших областных центров. А вся страна уверена, что сидят они, как и положено их звездному статусу, «у деда Лукьяна». Ближайший к Киеву областной центр (не по уровню жизни, конечно, а географически) — Житомир. Полтора часа на машине. Следственные действия производить удобно. Вот и все объяснение.

— И кто же из известных личностей у нас сиживал?

— Из тех, о ком могу рассказать,— муж Юлии Тимошенко Александр Тимошенко, Евгений Шаго — бывший глава правления ЕЭСУ, ныне депутат Верховной Рады, Антонина Балюра — также входила в руководство ЕЭСУ, ныне депутат от партии БЮТ. Коротал время на житомирских нарах и Борис Бородин. Но это, если так можно выразиться, легальные узники. В наш следственный изолятор тюрьмы № 8 по программе защиты свидетелей иногда прячут арестантов, чьей жизни угрожает реальная опасность. Этим сидельцам меняют анкетные данные, полностью переписывают личные дела. Иногда корректируют внешность. Конспирация в отношении них соблюдается настолько строго, что о наличии у арестанта «двойной» биографии не знает даже начальник тюрьмы. Единственный, кого ставят в известность,— это областной прокурор. Одного такого «подпольщика» могу назвать: под вымышленным именем в Житомирском СИЗО некоторое время находился Вадим Болотских — убийца Евгения Щербаня.

— Знаменитости и сидят, наверное, по-королевски (да простит меня известный политик Наталья!) — VIP-камеры, джакузи…

— О чем вы говорите? Какие VIP, какие джакузи! Что такое следственный изолятор? Проходной двор. Постоянная людская текучка. А там, где текучка, любой VIP быстро превращается в бомжатник. Таков наш менталитет. Позиция прокуратуры и тюремного начальства по этому вопросу очень лояльна: хотите VIP — делайте за свой счет ремонт и сидите на здоровье. Впрочем, тот же Александр Тимошенко сидел в обычной четырехместной камере. Ну да, стены в его камере были выкрашены чуть более дорогой краской. Да, вместо четырех человек сидело двое — Александр Геннадиевич и один местный убийца. Тем не менее по уровню комфорта камера Александра даже отдаленно не напоминала нынешнюю камеру его супруги.

— А были какие-нибудь указания из Киева насчет мужа экс-премьера — прижимать или, наоборот, все разрешать?

— Вы не поверите, но никаких указаний не было! Редкий пример благородного отношения к политическим противникам! Раз-два в месяц я делал покамерный прокурорский обход тюрьмы и всегда интересовался у Александра Геннадиевича, есть ли у него какие-либо жалобы, претензии к условиям содержания. Он отвечал, что к нам у него никаких претензий нет — мы хорошо выполняем свою работу. Все его претензии к Киеву. Запомнился мне Тимошенко как спокойный, скромный, неконфликтный человек, в любой ситуации умеющий сохранить лицо. Молодой убийца, который сидел с ним в одной камере, был просто счастлив от такого соседства.

— Говорил, что таких деликатесов, которыми он теперь ежедневно обжирается, на свободе и в глаза не видел,— продолжает Сергей Анатольевич.— Поэтому, только попав в камеру к Тимошенко, понял, как прекрасна жизнь.

— Ходят слухи, что при освобождении мужа леди Ю был какой-то скандал…

— Освобождать Александра Тимошенко приехала целая группа народных депутатов вместе со следователем Генеральной прокуратуры. Насколько я теперь понимаю, задача следователя заключалась в том, чтобы сразу же после освобождения арестовать Тимошенко вновь. В этом ему должны были содействовать тогдашний начальник тюрьмы Петр Николаевич Титовец и первый заместитель прокурора области Юрий Очич. С повторным арестом у них ничего не получилось. В результате Титовец и Очич были освобождены от занимаемых должностей.

— Жестоко.

— Такова система… Сейчас Юрий Очич — адвокат в Житомире, Петр Титовец служит в управлении исполнения наказаний Полтавской области.

— Житомирская тюрьма — сооружение весьма почтенного возраста. Не устарела ли конструкция?

— Первые постояльцы прибыли в тюремный замок еще в 1913 году. Так что скоро тюрьма будет отмечать столетие своего существования. За все это время из нее ни разу никому не удалось бежать. Значит, не устарела. Кстати, знаете ли вы, что общего между знаменитым Кельнским собором в Германии и житомирской тюрьмой?

— ?

— То, что и собор, и тюрьма стоят на… дубовых сваях. А при строительстве этих сооружений для особой прочности в раствор добавляли яичный желток.

— В тюрьме, помимо подследственных, содержатся и преступники, приговоренные к пожизненному заключению…

— На сегодняшний день их около 300 человек. Это максимальное количество, которое может вместить тюрьма. В Бердичевской исправительно-трудовой колонии № 70 в помещении бывшего карцера сидит еще около 30 пожизненников. По моему глубокому убеждению, собирать в одном месте такое большое количество людей, которым по сути нечего терять, неразумно. Более того — опасно. Это мина замедленного действия!

— Каковы условия содержания приговоренных к пожизненному заключению?

— Все пожизненники сидят в помещениях, относящихся к максимальному уровню безопасности. Кроме печально известного Оноприенко, все сидят по двое. Согласно инструкции, на каждого положено 4 кв. м площади. Но так как в отведенном для них блоке нет восьмиметровых, а есть девятиметровые камеры, то администрация невольно дарит осужденным дополнительный метр жизненного пространства. Тем не менее, несмотря на строжайшие условия содержания, в камеры иногда даже приводят женщин.

— Откуда такая информация?

— Я слышал записи телефонных разговоров, сделанных СБУ-шниками, в которых представители тюремной администрации, осужденные и некие лица с воли спокойно, как заурядную коммерческую сделку, обсуждали количество, сроки поставки женщин и цену вопроса. К сожалению, поймать на горячем любителей «клубнички» пока не удалось.

Вообще для содержания такого контингента заключенных нужны специально разработанные камеры, которые проектировались бы с учетом рекомендаций психологов, медиков, администрации. Камеры, при строительстве которых использовались бы последние достижения техники с точки зрения невозможности побега или связи преступника с внешним миром. На сегодняшний день таких камер в Украине нет. И, насколько мне известно, ни одна проектная организация их не разрабатывает. А количество отбывающих высшую меру наказания в Украине постоянно растет и уже составляет 1767 человек.

— Приводят женщин к Оноприенко?

— Оноприенко необыкновенно сильная личность. Думаю, что женщины ему сейчас не нужны. Чтобы вы имели представление о твердости его характера, скажу, что за годы отсидки Анатолий самостоятельно, с помощью голодания, трав и силы воли три раза полностью вылечивался от туберкулеза! Это уникальный случай. Тем не менее Оноприенко не тот человек, о котором стоит говорить. Считаю, что он недостоин ни моего, ни вашего внимания.

— Есть ли в нашей области «воры в законе»?

— За 20 лет работы в прокуратуре я не встречал ни одного «нашего» коронованного вора. Видимо, как пел Высоцкий, «…настоящих буйных мало — вот и нету вожаков…». Вообще воры в законе появились еще во времена ГУЛАГа как посредники между уголовниками и политическими. Уже давным-давно нет ГУЛАГа, умер СССР, и нет ничего удивительного в том, что воровская идея вырождается. Мне встречались коронованные воры, которые даже в тюрьме ни разу не были! Это же ни в какие ворота, господа! Основная масса воров, посещающих Житомирскую область,— выходцы с Кавказа и России.

— Места лишения свободы на Житомирщине — они «красные» или «черные»?

— Вся область давным-давно уже «красная», контролируемая администрацией. Единственная «черная» территория — Бердичевский исправительный центр № 108. Хотя как может быть «черным», то есть управляемым блатными, учреждение открытого типа, я не понимаю. Во всех случаях «цвета» мест лишения свободы определяют сами зэки и мнение их во многом субъективное. Например, общеизвестно, что зоны и тюрьмы Донецкого региона «красные». Но заключенные, которых перевели оттуда к нам, рассказывают про тамошние порядки такое, что, с точки зрения житомирского арестанта, на Донбассе все чернее антрацита! Это один взгляд на проблему. Другой взгляд: во всех исправительных учреждениях порядок в большой степени зависит от начальника, его волевых, организаторских качеств, опыта и принципиальности. Меняется начальник — и тюрьма, колония очень быстро могут «перекраситься».

— Создается впечатление, что за деньги в местах лишения свободы можно решить все вопросы…

— Все, да не все. Коль скоро заключенные пока еще не выходят вечерами на улицу, чтобы прошвырнуться по ближайшим барам, значит, уровень коррупции «с той стороны забора» ниже, чем во всем остальном обществе. И это при том, что зарплаты рядовых сотрудников от 1200 до 2000 гривен! Можно ли на такую зарплату содержать семью? Конечно же нет. Вот и совершают сотрудники исправительных учреждений различные правонарушения. За небольшие, кстати, суммы. Например, передача заключенному мобильника стоит всего от ста гривен. Правда, вновь испеченный абонент телефонной сети, возможно, не знает, что у администрации есть аппаратура, позволяющая обнаружить мобильный телефон в любом месте, даже если из него вынута батарейка, а сам телефон замурован в кирпичную стенку,— все это со временем отразится на «абонплате». Интересная ситуация: и аппаратура для обнаружения телефонов есть, и количество телефонных аппаратов у зэков не уменьшается.

Не так давно сотрудников житомирской тюрьмы и колонии специальная комиссия проверяла на причастность к различным коррупционным схемам. Тех, кто поставляет арестантам запрещенные предметы и женщин, комиссия, конечно же, не выявила. Зато обнаружила, что один из сотрудников в свободное время подрабатывал таксистом. А другой дежурил в частной охранной фирме. Конечно, матерых коррупционеров сразу же уволили. Вообще ежегодно за различные нарушения из исправительной системы области увольняют 2–3 человека.

— Какая, на ваш взгляд, сейчас самая серьезная проблема пенитенциарной системы?

— Самая серьезная проблема в том, что осужденный за какое-либо преступление редко возмещает материальные убытки потерпевшей стороне. Прокуратура пишет руководству исправительного учреждения предписание: обеспечить работой такого-то. Нам отвечают — нет возможности. С одной стороны, администрация права — на воле тоже безработица. С другой — это только половина правды: начальство не заинтересовано, чтобы деньги выходили за стены учреждения, ведь чем больше в колонии или тюрьме денег, тем больший процент с них можно иметь. Судьба потерпевших, к сожалению, никому не интересна. Во время работы прокурором мне приходилось сталкиваться с совершенно вопиющими фактами: человек, отбыв срок заключения, порой по нескольку лет не мог получить заработанные им во время отсидки деньги! Во Франции проблема погашения исков потерпевшим решена на государственном уровне: если у преступника нет денег — его долг берет на себя государство, а потом в принудительном порядке обеспечивает его работой. И попробуй увильни!

— Что ожидает пенитенциарную систему в будущем?

— Расскажу историю из прошлого, когда во время войны немцы захватили Житомир. Все, что только можно было взорвать или вывезти, было вывезено или уничтожено. Только тюрьма стояла в целости и сохранности. Более того, во всех замках камер были вставлены ключи. Когда из города уходили немцы, они оставили тюрьму на фоне пылающего города точно в таком же состоянии: целехонькое здание и ключи в замках. Какой из этого можно сделать вывод? Любой режим — от фашистского до демократического — без тюрьмы невозможен. Поэтому у украинских тюрем большое и светлое будущее.