КНЯЗЬ ЖИТОМИР. ВРЕМЯ ОБОРОТНЯ

В 1982 году в Житомире обнаружились любопытные записи Тита Вержбицкого, служившего в конце XIX века в Житомире полицмейстером. Впрочем, они обнаруживались и раньше, однако ввиду коньюнктурной необходимости определения года основания областного центра было взято за основу именно начало 80-х годов прошлого века. Вержбицкий, ссылаясь на некие католические святочные картинки, четко записал, что в 884 году некий дружинник киевских князей Аскольда и Дира по имени Житомир (ударение на последнем слоге), не пожелавший служить новому киевскому князю Олегу, умертвившему Аскольда с Диром, отправился на запад и основал на берегу Каменки городище.

Эту легенду Житомир использует до сих пор в качестве указания начала своего основания. Даже несмотря на то, что легенда не подтверждена никакими источниками. Единственное, о чем известно: некий конунг, вроде как сподвижник Аскольда, действительно по поручению нового князя Олега основал восточнее Киева, на берегу реки Каменка при впадении ее в Тетерев, городище, которое, видимо, выполняло функции то ли заставы викингов-русов, то ли просто пункта сбора и хранения дани с окрестных племен. А может, и то, и другое. Но в полюдье, то бишь за данью и за рабами, к Житомиру никто из киевских князей не хаживал. Никогда.

Еще одна существенная неточность, пробравшаяся в наше время из "Повести временных лет" Нестора-летописца. Нестор упоминает двух киевских князей - Аскольда и Дира, хотя на самом деле, если верить торговому договору, заключенному в 880-м году между Киевом и Константинополем, князь у Киева был на самом деле один: конунг Аскольдир, это позднее переписчики-хронисты его "раздвоили".

Попытаемся перенестись в те далекие времена и представить себе дела давно минувших дней, которые и стали временем рождения Житомира...

События, изложенные в повествовании, максимально, насколько это возможно, приближены к реальным. Часть действующих персонажей вымышлена. Авторский вымысел также допускается.
 

ГОД 882-й, ИЮЛЬ, КИЕВ, КНЯЖЕСКИЙ ДОМ

Перед простоволосым, одетым лишь в простую легкую кольчугу конунгом Олафом, который позднее вошел в историю как князь Олег, стоял высокий светловолосый воин, который в упор, без тени страха рассматривал Олафа. Воин не имел при себе меча, к тому же его утлую тонкую рубаху трудно было причислить к кольчуге или иному средству защиты от меча или стрелы. Воин молчал, только голубые глаза его источали легкое презрение к конунгу.

Конунг явно ощущал себя виноватым.

- Хазары совсем обнаглели... - начал он и осекся.

- Чего уж там, - одними губами презрительно усмехнулся воин, - конунга Аскольдира закололи с предательством, по-подлому, а с врагами Киева совладать сами не можете. Пошто жизни конунга киевского лишали?

- Аскольдир не по праву киевский трон занимал, - спокойно парировал Олаф.

- Ну да, еще как не по праву, - воин снова подарил скептическую ухмылку. - Аскольдир - прямой наследник короля Германариха Амала, рикса готского. Куда уж выше по праву. Ну, да это ваши междинастические разборы, мне они как пустое место. Ступай к народу да правду скажи ему, что на самом деле вам, свите конунга Рюрика, путь торговый на Цареград нужен, а не то, чья династия более прав имеет. А Киев - ключ к Цареграду. Не так ли?

- Умен ты, ярл. Жаль только, что пока не на моей стороне, - с сожалением вздохнул Олег.

- Я на стороне Киева. А ты, конунг, пока не можешь даже с хазарами управиться так, как делал это убиенный тобой Аскольдир.

- Он как, сам это делал? - теперь настал черед показывать сарказм Олегу. - Или твоя дружина впереди его шла? Или это он без ваших мечей, единолично Цареград едва на колени не поставил?

Воин пожал плечами. Тут Олаф, конечно, был прав. Аскольдир водил дружину свою, но редко вступал в сражение, кровавую победную работу за него дружина и делала.

- Слаб был твой конунг, слаб! - почти торжественно заключил Олег. - Потому предложение мое к тебе таким будет: иди сыну Рюрика служить, послужишь ему - послужишь Киеву. Подумай, ярл Хеломер, это дело верное, по твоей части. И справедливое. Киев должен диктовать условия не только окрестным племенам, но и Цареграду, и даже далекому королю могучих франков. Иль не прав я в том?

- Ты язычник, конунг. А Аскольдир принял благословение святого Престола Римского, и я с ним. Негоже мне, почитающему Христа, служить язычнику, - отвечал Хеломер.

Олаф, казалось бы, и вовсе не обнаружил оскорбления в словах ярла.

- Перед теремом растет сосна, - с расстановкой, спокойно произнес он. - Ветер, коему хотелось бы погнуть ее, не обращает внимания, какой веры сосна. И ей, собственно, неважно, в Христа она верует или в Одина, какому богу поклоняется, для нее главное - не дать врагу себя сломать. Согласен?

Ярл усмехнулся, теперь уже куда доброжелательнее.

- Ты почти убедил меня, конунг. Я поговорю с дружиной, если согласны они тебе и Ингвару, сыну Рюрика, на верность присягнуть, я с ними в одну рать стану. Не тебе служить, но Киеву.

Олаф, похоже, давно знал, чем закончится разговор с ярлом Хеломером, командиром личной дружины Аскольдира. Он поднялся с деревянного кресла, служившего княжеским троном, задумчиво потер рукоять меча, потом вдруг порывисто бросил взгляд на собеседника:

- Хеломер, я знаю, что дружина за тобой пойдет. Но про хазар не зря я тебе обмолвил. Дело у меня к тебе имеется, личное и сугубо тайное. Нужен ты мне и еще человек десятка два наиболее искусных воинов.

- Тайное дело? - заинтересовался ярл. - Тогда говори, конунг, я во внимании.
 

ГОД 882-й, ИЮЛЬ, ОКРАИНА ЗЕМЛИ ДРЕВЛЯН, НЕДАЛЕКО ОТ УСТЬЯ РЕКИ ГНИЛОПЯТЬ

Густым лесом медленно катился обоз. Хотя обозом назвать его можно было с большой натяжкой. Две телеги, груженные нехитрым крестьянским скарбом, четверо дюжих мужиков-лесорубов, куча детишек на подводах, запряженных худощавыми, но выносливыми лошадками. Рядом с подводами шагали и приземистые ширококостные женщины - жены лесорубов. Вдруг совсем рядом, в придорожном кустарнике, закричала пронзительно какая-то птица. Лошади испуганно дернулись, мальчики-возницы оба едва с телег не попадали. Кони стали, и в этот миг на краях тропы появились донельзя странные люди, несмотря на жару, все в плащах из волчьих шкур, как бы в униформу одетые. Их лица закрывали маски из оскаленных волчьих морд, придавая неизвестным кошмарное подобие лесных демонов.

- О, Ярило ясноликий, кто же это? - выдохнул в испуге один из лесорубов.

Другие схватились за единственное оружие, которое имели: за тяжелые лесорубовские топоры. Один из людей-волков, глядя на это, от души рассмеялся. Посмеявшись, отрывисто спросил:

- Кто такие? Чьи будете? Куда держите путь?

- Дровосеки мы, дрова на зимовку готовим, следуем вон туда, в крепость на Заречье.

И лесоруб указал в направлении нынешнего села Заречаны, что под Житомиром, где в те времена над рекой Тетерев стояла древлянская пограничная крепость.

- Грейтунги, стало быть? - тихо произнес вожак людей-волков. Грейтунгами окрестные племена называли древлян. Древляне принадлежали к корню германцев-готов, но название это с течением времен забылось и до сего дня их называют исключительно древлянами.

- Да, они самые! - согласно закивал дроворуб.

Он не успел закончить речь, как раздался зловещий звон тетивы. Мужик рухнул наземь, словно срубленный дубок. В груди его торчала тонкая стрела с черным оперением.

- Радониты! Давно их не было в наших местах! - обреченно воскликнул другой лесоруб и угрожающе поднял топор. Бабы дико завизжали и полезли под телеги. Детишки посыпались туда же. Между тем лучник в волчьей маске второй стрелой навсегда обездвижил второго лесоруба, затем так же спокойно, словно выполнял привычное мирное ремесло, умертвил третьего, четвертого. Тетива обыденно пела песню смерти. Вожак людей-волков приблизился к телегам, с ним - еще двое таких же. Выдернули за волосы из-под телег визжащих женщин, каждый привычно полоснул острым ножом по горлу своей жертве. Кровь обагрила траву. Убитых женщин сбросили в придорожный кустарник, мертвых лесорубов же по какому-то странному ритуалу разложили прямо на дороге у телег, предварительно раздев догола. Раскладывали со знанием: в форме креста, головами к центру, куда воткнули тонкое копье с вырезанной на древке жуткой оскаленной рожей какого-то демона.

- Ратмир, детишек сколько? Посчитал? - отрывисто прокричал вожак.

- Семеро. Две девчонки и пяток мальчишек.

- Вяжи их и с Ратшей вдвоем ведите всех на капище. В клеть заприте. А мы с братьями подождем здесь кое-кого. Должок взять надобно.
 

ГОД 882-й, ИЮЛЬ, КИЕВ, КНЯЖЕСКИЙ ДОМ

Конунг Олаф неторопливо достал из потертого деревянного ларца свиток пергамента. Развернул, бросил на дубовый стол, прямо в дорожку света, проникавшего в открытое оконце горницы. Хеломер приблизился, с интересом заглянул в свиток. Вместо буквиц или рун на пергамент была нанесена карта неведомой местности: лес, какие-то холмы, тонкие ниточки рек, меж которых темнели точки немногочисленных крепостей-городищ.

- Это где ж такое место есть? - ярл задал этот вопрос в первую очередь самому себе, пытаясь найти ответ на рисунке, но ответил на него Олаф:

- Это на запад в двух конных переходах от Киева, а если по реке Тетерев на драккаре плыть, то за день добраться можно. Прямо до устья Каменки-реки, что в Тетерев впадает. Там еще две речки есть рядом: Гнилопять и Гуйва. Вот эту местность ты на карте и видишь. Точка - это крепость Заречье, рубеж земли грейтунгов. Туда и плыть тебе с доверенными людьми, коих сам подберешь.

- А в чем интерес твой, конунг? Ты обещал тайное дело.

- Ты не дослушал меня, ярл. Начну издали. Тебе, Хеломер, должно быть известно, что хазары ныне стремятся полностью прибрать к рукам Северный торговый путь из норманнских земель в землю Греческую. Аскольдир собирался с ними союз заключить, ибо каган хазарский ему угрожал смертью тяжкой. Отдать Киев хазарам хотел конунг. А это ключевой град на всем торговом пути. Если бы хазары только шелк да прочие мирные товары возили по нему - то еще полбеды. Но они рабов гнать из наших земель в Цареград собираются, работорговцев-радонитов к делу приобщить хотят. Покойный Рюрик перед смертью к Аскольдиру гонцов присылал, умолял не делать этого, ибо для Руси то смерть. Но каган заслал к Аскольдиру богатые дары, купил то есть. А Рюрика убили подло, заколов спящим в тереме. Убийца скрылся, но знак оставил: рисунок на дереве выцарапанный, голова оборотня оскаленная, от которой четыре луча отходят. Знак тайного братства людей-волков, наемных убийц, кои своим кровавым богам жертвы человеческие приносят. Рюрик у меня на руках умирал, успев прошептать, чтобы я Аскольдира и хазар остановил, не отдал им Киев. Я его смог только так остановить, умертвив, ибо упорен был Аскольдир в своем решении. Теперь Русь единой стала и путь торговый в земли Греческие наш. Но донесли мне люди верные, к хазарам тайно посланные, - сам понимаешь, кто такие, - что готовит каган хазарский дело злое: к грейтунгам людей засылает, дабы бунт на запад от Киева подняли, а сами хазары в то время с востока на Киев войском ударят. Полтора десятка корзин с золотом к грейтунгам каган заслал, подвода целая, золотом груженная. Но до Велиульфа, рикса грейтунгов, золото не дошло, сгинуло по дороге, аккурат в местах, кои на карте отмечены. Тебе-то золото найти надлежит. Найдешь - не быть союзу грейтунгов с хазарами.

Ярл молча покачал головой: понял, мол. Согласен. Сделаю. Но одна закавыка имеется...

- Велиульфа я знаю как Велислава. На речи грейтунгов так его величают. Он суровый воин, сам из Амалов, неподкупен. Я могу за него поручиться, конунг.

- Если Велиульф погибнет, место займет его племянник Сигурд. Далее пояснять?

- Сигурд слаб головою, в двадцатилетнем муже ум трехлетнего ребенка. Такой наследник в конунги негоден.

- Соображение имеешь, Хеломер. Я думаю, с Велиульфом хазары желают совершить то же, что и с Рюриком: послать к нему тайного наемного убийцу. А Сигурда на его место поставить. Есть у меня сведения, что люди-волки уже появились в окрестностях заставы Заречье. А от нее до Ужа, главной крепости грейтунгов, два дня пешего пути. Потому, ярл, скорее людей собирай, возьми любой драккар и спеши в те места, что на карте отмечены. Карту с собой возьмешь. Задача твоя - отыскать золото хазарское и спасти Велиульфа от участи Рюрика. Совладаешь? Из того, что я наслышан о тебе, не сомневаюсь, что справишься. Потому и нужен ты мне и люди твои умелые.

Ярл еще раз пристально изучил карту, запоминая рисунок. Сунул в малую сумку, что на ремне висела.

- Даккаром плыть заметно будет, - вслух поразмыслил он. - Конными пойдем. Через леса. Людей сам подберу. Мне семерых вполне хватит в дружину малую. Каждый из них супротив четверых выстоит. А тот, кто один с четырьмя врагами совладает, и сорок одолеет легко.

- Твоя правда, берсерк, - усмехнулся Олаф. - В землях грейтунгов на их наречьи тебя Житомиром звать будут, ярл.