Михаилу Горбачеву - 80 лет!

 

Чуть более четверти века назад к власти в бывшем СССР пришел молодой (по тогдашним партийным меркам) и энергичный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев. После ставшей уже неприличной череды смертей престарелых лидеров Коммунистической партии – Леонида Брежнева, Юрия Андропова и Константина Черненко — 10 марта 1985 года на очередном партийном форуме он был избран Генеральным секретарем партии, возлагавшей на него большие надежды.

 

В СССР к тому времени практически повсеместно уже были введены карточки на продукты питания и товары первой необходимости, а обнаглевшая в своей неподсудности и безнаказанности партийная бюрократия погрязла в коррупции. Система пыталась спасти себя, надеясь на него. Но уже через пять лет после провозглашения Горбачевым «Перестройки и нового мышления» — 12 марта 1990 года – Верховный Совет СССР, избранный с его подачи по новому избирательному закону, отменил приснопамятную статью 6 Конституции СССР, которая более 70 лет обеспечивала КПСС «руководящую и направляющую роль» в советском обществе.

В апреле 1985-го на пленуме ЦК КПСС Михаил Горбачев провозгласил второе издание «апрельских тезисов» в своем исполнении. (С объявлением первых в 1917-м в Питере на Финляндском вокзале выступил Владимир Ульянов (Ленин), тайно вернувшись в Россию в пломбированном вагоне через воюющую с ней Германию, чтобы на немецкие деньги делать нам «революцию» после 20 лет эмиграции и проживания со своей камарильей в самых уютных западных городах.)

 

Горбачевские новые «апрельские тезисы», в которых подвергались критике еще не сами коммунистические устои, но уже многие их составные части, повергли непробиваемых партаппаратчиков в шок. Особенно на местах, где первые секретари десятилетиями чувствовали себя истинными хозяевами не только колхозов, заводов и пароходов, но и рабочих, крестьян и интеллигенции. (Как известно, только в 1964 г. крестьянам стали выдавать паспорта, с которыми они могли вырваться из колхозов.) В стране был провозглашен новый курс на «ускорение социально-экономического развития». Он состоял из четырех основных постулатов: повышение темпов экономического роста, реконструкция отечественного машиностроения, укрепление трудовой дисциплины (все помнят борьбу с пьянством) и повышение качества продукции (история с госприемкой). Была продолжена линия Юрия Андропова на борьбу с коррупцией в государственных органах.

 

Придя к власти, Горбачев начал формировать свою команду, пытаясь избавиться от старых и отставших от жизни партийных кадров не только в ЦК КПСС, но и на местах по всей стране. В сентябре 1985 г. вместо престарелого Н. А. Тихонова Председателем Совета Министров СССР был назначен Н. И. Рыжков, начинавший свою карьеру на «Уралмаше» и дослужившийся к 1982 г. до секретаря ЦК КПСС. Председателем Верховного Совета СССР стал талантливый советский дипломат А. А. Громыко. К началу 1987 г., по оценкам историков, кадровые изменения коснулись 70 % членов политбюро, 60 % секретарей обкомов и крайкомов. Из 115 членов Совета Министров СССР, назначенных до 1985 г., в первый год пребывания Горбачева у власти сменилась одна треть.

 

К началу весны 1987 г., несмотря на вал беспрецедентных по своей открытости и смелости публикаций в журнале «Огонек», «Литературной газете», «Московских новостях», «Известиях» и даже в газете «Правда», в компартийных (других тогда не было и быть не могло) республиканских медиа все еще преобладали инерция, стагнация и откровенное неприятие новых ценностных установок горбачевской Перестройки. Слово «свобода» в то время уже появилось на страницах московской печати, но – пока еще исключительно в рамках социалистического плюрализма.

 

Местные партийные божки всех мастей, привыкшие за десятилетия к комфортным условиям всевластия и вседозволенности, были растеряны и напуганы происходящим. Они сопротивлялись новому изо всех сил старыми методами партийных накачек и бесконечных совещаний, которые являлись громким диссонансом заклинаниям Горбачева на встречах с партактивом и партийных пленумах о «тревожной тенденции – отставании ряда партийных организаций от доминирующих настроений, динамических процессов демократизации, которые начинаются в нашем обществе». «Неприкасаемые» партийные секретари, к которым были обращены эти пламенные выступления их нового лидера, относились к ним как к раздражающей зубной боли. Их время стремительно уходило. Но пока они этого не понимали, не могли себе представить ничего подобного и в самом кошмарном сне.

 

К 1988 г. уже по всей стране стихийно возникали общественные организации в поддержку Перестройки, не зависимые от партийных и советских органов, стремительно теряющих авторитет и силу. Подавить их прежними методами грубых запретов и посадок уже было невозможно – политический ландшафт в стране менялся прямо на глазах. Весной 1988 г. в Москве наиболее радикально настроенные неформалы объявили о создании оппозиционной КПСС партии «Демократический союз» (во главе с В. И. Новодворской, превратившейся, увы, через 20 лет в абсолютно маргинальную фигуру). Противостояние по всей стране между сторонниками Горбачева и партийными ортодоксами приобрело жесткий и уже открытый характер: Перестройка уверенно тормозилась в верхах. Она все еще не получила необратимого ускорения не только в провинции, но даже и в пределах Садового кольца в Москве. Борьба – и открытая, и подковерная – шла не на жизнь, а на смерть. Вопрос стоял однозначно: или-или.

 

Весной 1988 г. в Москве в цитадели ЦК КПСС происходили поистине драматические события. Партийные старцы во главе с Е. К. Лигачевым выступили решительно против Перестройки общества, которая грозила перерасти в демонтаж всей Системы. Их рупором стало известное «письмо» (а на самом деле это была тщательно спланированная политическая акция) Нины Андреевой, преподавателя химии Ленинградского технологического института, напечатанное 13 марта в органе ЦК КПСС газете «Советская Россия» под заголовком «Не могу поступаться принципами». Примечательно, что случилось это во время отсутствия Генсека Михаила Горбачева и его ближайшего соратника Александра Яковлева, секретаря ЦК КПСС, в стране. По известной пословице: «Кот из дома – мыши в пляс». Его можно считать первым партийным путчем времен перемен Михаила Горбачева.

 

Однако сторонники «Перестройки и нового мышления» в ЦК КПСС, выйдя из политического ступора, продолжали наращивать наступление на антиперестроечных манифестантов и их партийных догматиков на местах. Следующим шагом по убиению многоголовой гидры тоталитарного режима стала подготовка к ХIХ партконференции, которая должна была определиться с приоритетами в строительстве «социализма с человеческим лицом», путями движения вперед. С мая 1988 г. по всей стране начались выборы делегатов этого всесоюзного форума. Было ясно, что на нем без жесткой схватки по линии Горбачев-Лигачев не обойдется. Партаппарат на местах изо всех сил пропихивал делегатами в Москву своих матерых волков. Нины андреевы и прочие посыпанные дустом истории сталинисты по всему периметру СССР готовились дать Горбачеву последний и решительный бой.

 

Пожалуй, самым ярким и вызывающим на партконференции стало выступление опального тогда Бориса Ельцина: «Сейчас получается, что в застое виноват только Брежнев. А где же мы были – те, кто по 10, 15, 20 лет и тогда, и сейчас в политбюро? (…) Доголосовались до пятой звезды у одного и до кризиса общества в целом. Почему выдвинули больного Черненко? (…) Сейчас при четком заявлении Генерального секретаря, что у нас нет зон, руководителей, в том числе и его, вне критики, на деле оказывается не так. Зона, черта есть, выше которой при перовой же попытке критики следует окрик «не тронь!». (…) Надо, наконец, ликвидировать продовольственные «пайки» для, так сказать, «голодающей номенклатуры», исключить и по существу, и по форме слово «спец» из нашего лексикона, так как у нас нет спецкоммунистов. (…) Не будет осуществлен ленинский призыв «Вся власть Советам!» при столь могучем партийном аппарате. Предлагаю сократить аппарат в обкомах в 2-3 раза, в ЦК – в 6-10 раз». («Известия». 2.07.1988 г.)

 

В конце работы партконференции, к которой было приковано внимание всех мировых средств массовой информации, — в СССР происходило нечто доселе невиданное! Было принято пять резолюций. И каких! «О демократизации советского общества и реформе политической системы», «О борьбе с бюрократизмом», «О межнациональных отношениях», «О гласности» и «О правовой реформе». Это была настоящая бескровная революция – первый перестроечный гвоздь в гробовую доску советского коммунизма. Правда, тогда мало кто понимал это именно так.

 

Следующим мощным ударом по Системе стали более-менее демократические выборы народных депутатов СССР по новому горбачевскому избирательному закону. Тогда впервые более чем за 70 лет существования СССР в его Верховный Совет попали не ангажированные КПСС депутаты, была создана первая со времен Сталина оппозиция – Межрегиональная депутатская группа. К концу предвыборного марафона, который по-настоящему разбудил страну, по ней уже вовсю катилась волна глубокого недовольства все более сопротивляющимся Перестройке закостеневшим партаппаратом. И с этим Горбачеву уже нельзя было не считаться, надо было что-то делать.

Перед началом Первого Съезда народных депутатов СССР на апрельском (1989 г.) пленуме ЦК из 460 членов и кандидатов в члены ЦК были отправлены в отставку сразу 110 «кремлевских старцев». В те годы были сняты с работы самые одиозные фигуры: первые секретари — Московского городского комитета КПСС В. В. Гришин, ЦК компартии Казахстана Д. А. Кунаев, первый зам. Председателя Совмина СССР Г. А. Алиев и другие. Пытаясь вырулить из консервативно-застойного болота, Горбачев заменил тогда почти 85% руководящих кадров ЦК КПСС — столпов тоталитарной Системы.

После беспрецедентной прямой трансляции Первого Съезда народных депутатов СССР в обществе продолжали нарастать мощные антипартийные настроения и протесты. За десять дней до начала третьей сессии ВС, 4 февраля 1990 г., по призыву демократических организаций Москвы около полумиллиона человек вышли на антипартийную демонстрацию к стенам Кремля. Главными ее лозунгами стали «Долой партийную монополию на власть!» и «Долой КГБ!». Остановить свободу было, конечно, возможно – с помощью танков и кровопролития. Но если это еще «проходило» на окраинах империи, то в центре Москвы, у стен Кремля, для Горбачева, дорожившего сотворенным для него на Западе имиджем либерального демократа, это было уже неприемлемо.

У партийного руководства все еще был выбор: или оно само отречется от монополии на власть, или народ его вынесет ногами вперед. Как это уже едва не случилось в Азербайджане (там Народный фронт приготовил для местных секретарей четыре виселицы у здания ЦК, и только срочное введение танков по указке из Москвы и расстрел мятежников спасли их от народного гнева). Видимо, под сильнейшим наркозом от Михаила Горбачева накануне третьей сессии ВС СССР февральский пленум ЦК КПСС «высказался о необходимости перемен в шестой статье Конституции». Высказался, но никакого решения так и не принял.

Окончательно и бесповоротно сломал хребет коммунистической Системе в СССР Третий Съезд народных депутатов. Партийная «Бастилия» пала 12 марта 1990 г. – большинство депутатов проголосовали за отмену пресловутой ст. 6 Конституции СССР, охранявшей монополию КПСС на власть в стране. (Чтобы хоть как-то сохранить лицо, партия буквально накануне открытия Съезда на спешно собранном пленуме 11 марта 1990 г. «отказалась» от власти, «согласившись» на отмену статьи 6. Хотя ее мнение уже мало кому было интересно.)

 

Последним гвоздем в ее гроб стало введение поста Президента СССР и избрание 15 марта 1990 г. на эту должность Михаила Горбачева. Несмотря на то, что в качестве индульгенции обезумевшим от происходящего партийным ортодоксам Горбачев оставался Генсеком (вопреки и протестам общественности, и здравому смыслу), пытаясь усидеть на двух стульях, но в стране начиналась уже совсем иная История.