01. Игра. Катя

* * *

За окном ветер портил утренние труды дворников, а из коридора доносились настойчивые звонки телефона. Катя даже не пошевелилась. Она не хотела вставать, не хотела с кем-либо разговаривать - она не хотела жить. Сейчас ей было особенно тяжело. Депрессия навалилась на неё огромным валуном, казалось, что выхода из создавшегося положения нет.

Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как она потеряла всё. Две недели назад закончился тяжелый бракоразводный процесс, второй в её жизни. С мужем они прожили уже семь лет, но в последнее время, когда Катерина стала сутками пропадать в театре, готовясь к премьере нового спектакля, Саша тоже стал задерживаться до поздна. Он стал называть Катю то Валей, то Раей, перестал приносить в дом зарплату, и по ночам Катерина вдыхала от рядом храпящего супруга запах дешевых сладких духов. Ей казалось, что душа скоро просто лопнет от избытка чувств, которые наконец выхлестнулись из неё скандальным грязным потоком. Вообще-то Катя уже жалела о том, что затеяла этот серьёзный и тяжёлый разговор с мужем, ей было даже стыдно за то, что стала срываться на крик, когда она была переполнена обидой. Саша ничего не отрицал, с циничным видом выслушал всё, что ему хотела сказать жена, потом коротко и ясно, как снег на голову, сказал простую и фатальную фразу: "Я больше не люблю тебя".

Катя онемела, сжалась, молча собрала вещи, одела девятилетнюю Настю, которая к Саше не имела никакого отношения, и ушла к маме. В тот же день она сняла однокомнатную квартиру с телефоном, в которой неделю назад умерла хозяйка. Сдавал квартиру хозяйкин сын, остро нуждающийся в деньгах, но поскольку в воздухе ещё витала её непристроенная душа, цена была довольно сносной. Через два дня Катерину ждал новый "сюрприз"...

Утром её вызвал в свой кабинет директор театра, в котором она работала художником уже десятый год. Она, ещё не отошедшая от травмы, нанесённой мужем, шла по длинному коридору и думала, что же ожидает её за массивными дверями, обитыми дермантином.

Месяц назад уволился главный художник театра, а плановый спектакль выпускать нужно было обязательно, и администрация театра слёзно просила Катерину взять на себя оформление спектакля. Оставалось совсем мало времени - всего месяц, соглашаться было рискованно, тем более, что Катю предупредили о том, что зарплату повысить ей не имеют права, так как у неё нет высшего образования. Катя плохо разбиралась в финансовой структуре государственных учреждений, она хорошо знала свои обязанности и намного хуже - права, времени на раздумия не было, и она, патриот своего родного театра, дала согласие.

За две бессонных ночи Катя сделала прекрасные эскизы, которые были на "ура" приняты худсоветом театра на следующий же день. "Цейтнот" ситуации требовал немедленно приступать к работе.

Катя позвонила к маме и попросила встретить Настю со школы.

- Пусть поживет пока у тебя. У меня срочная работа примерно на месяц, свободного времени не будет, а Сашка... Сама знаешь.

Месяц Катя практически жила в театре. Она работала даже ночами, спала по два-три часа в сутки. Когда заведующий постановочной частью вовремя не обеспечивала Катю необходимыми материалами для работы, она сама мчалась в магазин, за собственные деньги покупала водоэмульсионку, ткань и кружева, желатин, в мастерских у знакомых художников брала в долг банки масляной краски, и даже фанеру.

Обрывая руки приобретенным товаром, снова бежала в родной театр и работала до тех пор, пока не начинала ловить глазами "мушек".  Тогда она ложилась на большой сундук со старым театральным тряпьем, моментально засыпала ровно на двадцать минут, вскакивала от противной трескотни старого будильника, пила кофе и снова приступала к работе.

Раньше они работали вдвоём с главным художником, на выпуск спектакля давалось три месяца, и все равно, когда дело приближалось к премьере, начинался режим "цейтнота". Сейчас же Катерина была одна, положиться ей было не на кого, и на работу дан был всего месяц.

Сначала к ней почти каждый день забегал Саша, приносил бутерброды и термос горячего кофе, но потом стал заходить все реже, и в конце концов вообще перестал. Катя поняла, что "дело пахнет керосином", стала работать ещё быстрее и находить время хоть на пару часиков прибегать домой, чтобы муж не забыл о её существовании. Саша был раздражён, ему приходилось питаться одними бутербродами, потому что это единственное, что он умел приготовить. Дома накопилась целая куча стирки, а пыль с мебели Саша уже не стирал принципиально.

Катя вынуждена была материализоваться в электровеник, и сама удивлялась, как она успевает с утра приготовить борщ, котлеты и, к примеру, жаркое; прибежав в театр, выполнить половину запланированного на день объема работы; вернувшись домой на полчаса, убрать в квартире или перестирать постельное бельё; не возлагая наивных надежд на заведующего постановочной частью, сбегать за резиновым клеем в киоск по ремонту обуви, в магазин - за ватманом; затем, снова примчавшись в театр, закончить то, что начала с утра; выполнить новые капризы режиссёра, учесть все претензии актёров, а потом всё-таки прийти домой на ночь.

* * *

Месяц подходил к концу, работа была завершена, и завтра должна была состояться премь-ера спектакля. И вот. Вызывает директор. "Что ему нужно? Неужели я что-то упустила, или сделала не так, как ожидал режиссёр? - думала несчастная Катя, подходя к мрачной двери директора.- Боже, как я устала! Быстрее бы завтра".

- Присядьте,- сказал директор, прикрыв телефонную трубку рукой,- подождите. Да, да, я вас слушаю...

Директор говорил по телефону, чему-то улыбался, о чем-то отчитывался, перед кем-то оправдывался, высоко поднимал брови, потом хмуро сводил их вместе, снова улыбался... Катя следила за мимикой его лица и пыталась определить, по какому поводу он её вызывал - казнить или миловать.

- Так, Глебова,- произнес строго, но как-то лениво директор, когда закончил телефонный разговор.- На вас поступила докладная. Здесь указаны даты и время вашего отсутствия на рабочем месте за этот месяц. Суммарное время пропусков составляет четыре дня. Это позволяет мне уволить вас за прогулы по статье.

Директор замолчал. Он следил за Катиной реакцией. Катя онемела. Выдержав психологическую паузу, он добавил:

- Но мы можем этот вопрос решить полюбовно, а именно: лишить вас оплаты за выпуск спектакля. В следующий раз это послужит вам уроком. Вы свободны.

- Свободна?!- взорвалась Катя.- Я не была свободна по выходным дням, я не была свободна по ночам! Я не видела своего ребёнка уже месяц! И за этот месяц я потеряла своего мужа. Я тратила деньги из своего кармана на материалы для оформления этого дурацкого спектакля! А вы меня лишаете оплаты?! Я слишком много дорогого принесла в жертву театру за этот проклятый месяц! Вы не хотите увольнять меня? Я знаю, почему. Где вы ещё найдете такого безотказного и бесплатного вола?

- Послушайте, Глебова, не нужно кричать. Дело в том, что у вас ненормированный рабочий день, а это означает, дорогая моя,- язвительно говорил директор,- что вы, в случае производственной необходимости, должны задерживаться на рабочем месте, но не прогуливать работу, когда вам вздумается. Все. Вопрос обсуждению не подлежит,- обрезал он и хлопнул по столу крупной ладонью.

Катя со слезами выскочила из кабинета и, прибежав в мастерскую, быстро написала заявление об увольнении по собственному желанию.

Выйдя из помещения родного, и, вместе с тем, ненавистного театра, она долго бродила по улицам города, душа в себе слёзы, потом остановилась возле дома, в котором она жила ещё недавно с Сашей и Настенькой, измождённо сползла по стене и зарыдала. Она сидела вот так до позднего вечера, пока не стало зябко; потом встала, съежилась, обняла себя за плечи и поплелась домой.

На следующий день, оскорбленная, обиженная, униженная, она все же не cмогла не прийти на премьеру первого в её жизни самостоятельного спектакля. Спектакль имел успех. Актёрам преподносили цветы, поздравляли режиссёра, директора, заведующего постановочной частью, администратора - но только не Катерину.

Когда, по окончании спектакля, Катя собралась уходить, в дверях её встретила пожилая уборщица.

- Катюша, с премьерой! Ты чего?

- Да так, ничего. Спасибо, тётя Шура, - ответила Катя, глотая слёзы.

Через день Катя бегала по всему городу в поисках работы, но тщетно. Она пришла домой, легла - и ушла в глубокую депрессию.

* * *

Телефон звонил уже в третий раз. Катя медленно встала и взяла трубку.

- Таня? - спросил приятный мужской голос.

- Вы не туда попали,- ответила Катя и положила трубку.

Но не успела она дойти до кровати, как телефон зазвонил снова.

- Таня?

- Послушайте, молодой человек, постарайтесь набирать номер правильно.

- Подождите, девушка, не кладите трубку, попросил голос.- Вы знаете, мне очень неудобно, но я хотел бы, чтобы вы выслушали меня, это займет буквально пару минут.

- Интересно,- без интонаций в голосе ответила Катя.

- Дело в том, что я попал в совершенно идиотскую ситуацию. Я звоню из аэропорта. Прилетел два часа назад из Норильска,- молодой человек смешно, по-московски тянул гласные.- Недавно моя сестра, которая живет в вашем городе и которую я не видел уже 19 лет, позвонила ко мне и пригласила приехать. У меня как раз отпуск, и я решил её навестить. Я взял билет, Таня позвонила снова, я сообщил ей дату и время прилета. Она обещала меня встретить, но её нет. Дело в том, что я не знаю её адрес. С давних пор у меня записан её номер телефона, набирая который я попадаю к вам. Я совсем не знаю город, и знакомых у меня здесь нет. В столе справок фамилия сестры не значится. Я вот что думаю: может, моя Таня раньше жила в вашей квартире, может вы знаете, где она проживает сейчас? Вы у меня последняя надежда.

- Подождите. Я, кажется, поняла. Фамилия вашей сестры Корецкая?

- Да, да,- обрадовался голос.

- Должна вас огорчить. Она уже две недели в мире ином.

- Не понял.

- Она умерла.

В трубке повисло тяжелое молчание.

- Извините,- сказал молодой человек после долгой паузы.

- Мне очень жаль,- ответила Катя.

- А вы не подскажете, как мне добраться до ближайшей от аэропорта гостиницы? - спросил совершенно потухший голос,- в аэропорту есть гостиница, но здесь нет мест.

- Приезжайте ко мне,- неожиданно для себя сказала Катя.

(Продолжение  следует).