ЗАЖЕЧЬ ЛУЧИНУ

Дабагян Арег Вагаршакович

«Поколение за поколением приходит и уходит. Чаще всего в жизни каждого повторяется то, над чем задумывались предки. И в памяти каждого светлым местом остается несбывшаяся МЕЧТА. Вот и в моей памяти человека преклонных лет всплывают события давно прошедших времен. В каждом возрасте Мечта оставалась одной: человек должен быть счастлив».

Эти строки являются предисловием к третьему тому сочинений Арега Вагаршаковича Дабагяна — книге, посвященной Человеку и его месту в современной цивилизации. Как-то так сложилось, что о настоящих героях нашего времени мы узнаем только после их ухода. При жизни они, в силу природной скромности, уступают место героев всяким Космосам, Пчелам и прочим подобным персонажам, вымышленным либо реально существовавшим. Постепенно эти персонажи уходят, их сменяют другие, не менее одиозные, но такие же абсолютно бесполезные, а зачастую — и вредные в смысле «делать бы жизнь с кого», как писал Владимир Маяковский. Мой друг и коллега, известный харьковский журналист Дмитрий Овсянкин часто задает своим собеседникам один и тот же вопрос: можете ли вы назвать пять наиболее знаковых имен среди ныне живущих наших сограждан, которые являются безусловными моральными авторитетами для всех без исключения украинцев? Вопрос пока что остается без ответа. А среди уже ушедших? Тут все дружно начинают вспоминать Тараса Шевченко, Лесю Украинку, Ивана Франко... Но никто не называет имен людей, живших «поближе к нашему времени». Что происходит со всеми нами? Почему мы забыли имена Богдана Ступки, Анатолия Соловьяненко, Леонида Быкова, Константина Степанкова, Леся Сердюка, Ивана Миколайчука? А наши украинские ученые? Создавшие науку и промышленность одной из наиболее развитых европейских стран, каковой была Украина в начале своей новейшей истории? Любой украинец при желании мог бы назвать добрую дюжину людей, являющихся национальной гордостью. Вспомним Василия Данилевского, Алексея Бекетова, Николая Барабашова, Виктора Глушкова, Владимира Вернадского… В этом почетном списке по праву находится имя Арега Вагаршаковича Дабагяна, доктора наук, профессора, заслуженного работника высшей школы, члена Международной федерации по автоматическому управлению и контролю (ИФАК) от СССР, академика Академии технической кибернетики, члена редакционной коллегии и редакционного совета международного журнала «Engineering & Automation», наряду с Менделеевым и Кирпичевым удостоенного звания «Почетный доктор ХПИ». Человека, внесшего огромный вклад в развитие отечественной кибернетики, учредителя кафедры «Автоматическое управление движением» Харьковского политехнического института.

Жизненный путь Арега Вагаршаковича отнюдь не был усыпан розами. Собственно говоря, его биография — это биография миллионов его современников, биография целого поколения людей, бывших свидетелями как рождения, так и гибели великой страны. Но лишь немногим удалось внести такой вклад в развитие науки и промышленного потенциала этой страны, какой внес Арег Вагаршакович. О своей жизни он рассказывал очень мало и только самым близким людям. Лишь на закате лет он по просьбе своего сына Александра написал для потомков своего рода мемуары, озаглавив их «Очерки из истории нашей семьи», и посвятил их памяти своих родителей. Эти мемуары содержат очень много личного, поэтому не могут быть опубликованы полностью. Впоследствии, уже после ухода Арега Вагаршаковича, с разрешения и по просьбе Александра Ареговича они были обработаны и отредактированы другом семьи Дабагян Еленой Михайловной Винник. Они же и послужили предисловием для пятитомного издания трудов А.В. Дабагяна, изданного в 2008 году. К счастью, еще живы люди, близко знавшие Арега Вагаршаковича, — его родственники и друзья, многочисленные ученики, все те, кто может рассказать об этом великом ученом и замечательном человеке.

Из воспоминаний Александра Ареговича Дабагяна: «Папа родился в 1920 году в Тбилиси. Его отец, мой дед, был большевиком, участником гражданской войны. Он родился в 1899 году, закончил реальное училище в Гяндже и поступил в Тбилисский университет на факультет гидравлических сооружений. Жаль, доучиться ему не пришлось. В ходе Первой мировой войны, в 1915 году, Турция устроила геноцид армян, и мой дед, Вагаршак Шамирович, добровольно вступил в армию дашнаков, защищавшую армянский народ от нашествия турецких и азербайджанских варваров. В ходе резни, организованной турками, погибло более полутора миллионов армян. Вы понимаете? Людей, мирных людей, убивали просто по национальному признаку! Конечно, мой дед как армянин не мог остаться в стороне от этих событий. Впоследствии, уже в составе Красной Армии, он принимал участие во многих сражениях. После окончания гражданской войны деда направили на партийную работу в Ереван. Его жена, моя бабушка, Арусяк Ивановна Малхасян, прервав учебу на биофаке университета, последовала за мужем».

В.Ш. Дабагян работал на многих ответственных должностях в правительстве молодой Советской Армении. Будучи человеком принципиальным и честным, он в 1933 году открыто выступил против неравномерного распределения материальных благ: дескать, из каких соображений «слуги народа» должны жить лучше, чем сам народ? Эта его принципиальная позиция была должным образом отмечена власть предержащими: Вагаршак Шамирович был исключен из партии... В те годы это было подобно гражданской казни. Позже он был восстановлен в партийных рядах, но клеймо «троцкиста» осталось на нем до конца его жизни. Он по-прежнему занимал ответственные посты, но уже не за горами был 1937 год...

А.В. Дабагян, вспоминая своего отца, говорил о нем как о человеке малоразговорчивом, даже флегматичном, но очень принципиальном и последовательном в своих убеждениях. А жизнь продолжалась. Юный Арег учился в обычной школе, правда, слывя среди своих сверстников чуть ли не вундеркиндом. Не зря, наверное, после восьмого класса он был переведен сразу в десятый.

Из воспоминаний сына, Александра Ареговича Дабагяна: «У папы была феноменальная память. Бывало, он на спор просил открыть наугад страницу любого текста, с минуту смотрел на нее, а потом воспроизводил прочитанное с точностью до знака. И при этом он обладал буквально энциклопедическими знаниями практически обо всем. Он мог ответить на любой вопрос. Помню, в детстве я спрашивал: папа, а откуда ты все знаешь? А он хитренько так улыбался и отвечал: «Да я же в школе учился!» Он учился всю свою жизнь, его интересовало буквально все. Я не могу назвать ни одной темы, которую он не смог бы предметно обсуждать даже со специалистом».

Неудивительно, что шестнадцатилетний юноша смог без экзаменов поступить в Московский авиационный институт. Уже с первого семестра он стал отличником, и ничто не предвещало беды, но в 1936 году был арестован отец. Почти сразу же после этого Арег Вагаршакович был исключен из института и из комсомола. Началась жизнь, полная лишений и скитаний. Арег перебивался случайными заработками, ночевал где придется. От голода и стрессов он заболел туберкулезом легких. Несколько месяцев, проведенных в больнице, немного укрепили его пошатнувшееся здоровье, но после выписки все повторилось. Не имея никакой специальности и жилья, он работал грузчиком, помогал писать курсовые работы знакомым студентам, за что они разрешали ему переночевать у них в общежитии на полу. Где брал силы этот юноша? Больной, голодный, незаслуженно наказанный за несуществующие грехи родителей, он должен был сломаться, озлобиться, сдаться, но нет! Он продолжал бороться. Бороться за жизнь, за мечту — мечту о Счастье. Неизвестно, сколько так могло продолжаться и чем бы это закончилось, но в 1938 году в «Правде» было опубликовано письмо Сталина, где говорилось, что сын за отца не отвечает. Арег Вагаршакович пришел в МАИ восстанавливаться, однако ему в этом отказали. Правда, предложили восстановление с переводом в другой, не московский институт. Он выбрал Харьковский механико-машиностроительный институт (ХММИ).

В Харьков Арег Вагаршакович приехал сырым, промозглым днем в конце декабря 1938 года. Советская Украина приняла армянского юношу, сына репрессированного наркома, со всем возможным радушием. На удивление быстро, в тот же день, он получил место в общежитии — в чистой и очень уютной комнате. Впервые за многие месяцы Арег с удовольствием выспался в чистой теплой постели, о чем давно мог только мечтать. На следующий день в ректорате института из предложенных специальностей он выбрал автотракторный факультет, где предполагалось открытие новой кафедры «Динамика и прочность машин». Жизнь налаживалась.

Состояние счастья, в котором он пребывал, омрачалось полным неведением о судьбах близких. Он не знал, что арестованы все его родственники, братья родителей, что расстреляны отец и один из его дядей. Изредка получая небольшие денежные переводы из Еревана, он думал, что получает их от матери, не предполагая, что она тоже арестована. Ему помогала сестра, пятнадцатилетняя Нора. Перебиваясь копеечными заработками на ниве репетиторства, она умудрялась экономить, чтобы помогать брату. Юношу не оставляли без посильной помощи и немногие уцелевшие родственники. Спустя некоторое время, когда Арег Вагаршакович стал получать стипендию, он уже сам начал помогать своим близким. Радостной новостью стало известие о том, что из лагеря освободилась мать.

А вскоре к нему пришло настоящее счастье. Пришло, чтобы не покидать его многие десятилетия. В институте он познакомился с Инной Петровной Кульбачной, своей Иннушей. Для обоих это было первое настоящее чувство — любовь, которую они пронесли через всю свою жизнь. Нынешнему поколению молодых людей трудно представить, что в те далекие годы во взаимоотношениях влюбленных физическая близость была делом второстепенным. Чувства в первую очередь определялись духовной близостью, общностью интересов, тождественностью восприятия действительности. В те невероятно трудные, тревожные годы, когда счет репрессированным уже не велся, а многотысячные этапы заключенных поднимали экономическую мощь страны, когда в воздухе все отчетливее ощущался запах грядущей войны, молодежь, тем не менее, жила проблемами своей Родины. Многочисленные диспуты на разные темы, собрания, посвященные «текущему моменту», комсомольские субботники, воскресники, шефская помощь и, конечно же, учеба, причем обязательно отличная учеба — вот примерно те интересы, которые объединяли молодое поколение Страны Советов. Когда выпадали свободные минутки, юные влюбленные гуляли в харьковских скверах и парках, изредка ходили в кино, обсуждали при встречах новости, спорили, шутили, смеялись и... и все! Им хватало этих отношений, чтобы быть счастливыми.

Однако вскоре их счастье было омрачено. Весной 1939 года у Арега Вагаршаковича начался рецидив болезни. Туберкулез напомнил о себе открытой формой. В те годы антибиотиков еще не существовало, лечить туберкулез не умели. Больше месяца Арег провел в больнице, где его ежедневно навещала Инна. Из больницы его выписали 27 мая, накануне дня рождения. Выздоровление они с Инной решили отметить... прогулкой в лесопарке! Жизнь продолжалась. Через год в Харьков приехала Нора, младшая сестра Арега. С ее приездом стало совсем хорошо — она взяла на себя заботу о брате, освободив его от многих бытовых проблем. Арег Вагаршакович с утра ходил на учебу, а после четырнадцати часов работал лаборантом на кафедре электротехники. Зарплата плюс стипендия — на жизнь хватало! Учился он, по его словам, сносно: по всем основным предметам на «отлично». Единственной проблемой в тот период для него был иностранный язык: в школе он изучал немецкий, в МАИ — французский, в ХММИ — английский. Весной 1941 года, после сдачи всех госэкзаменов, молодой человек готовился к защите диплома.

Из воспоминаний А.В. Дабагяна: «Объявление войны застало меня в лаборатории. Был «День открытых дверей». Абитуриентов не было. В 12 часов дня зашел один из моих однокашников и с порога объявил, что началась война, сейчас будет выступать Молотов. Вначале это показалось глупым розыгрышем, но по его растерянному виду я понял, что это правда... Идти мне было некуда. Нора работала в колхозе, Инна была на практике в Горьком (Нижний Новгород)... Пошел в комитет комсомола, подал заявление о восстановлении. Меня попросили принять участие в создании телефонной связи. Впервые после 1937 года почувствовал себя полноценным гражданином. Несколько дней пролетели незаметно. В начале июля по радио выступил Сталин...

На следующий день после выступления Сталина состоялось комсомольское собрание. Приняли решение всем мужчинам подать заявление в военкомат с просьбой послать нас всех на фронт: просьба была удовлетворена».

В те дни на базе нынешнего ХПИ был создан сводный студенческий батальон: студенты всех харьковских вузов добровольно вступали в ряды Красной Армии, чтобы защищать свою родину с оружием в руках. Более пятисот харьковских студентов-добровольцев в начале августа 1941 года были отправлены под Белую Церковь, где приняли участие в обороне Киева. По неточным данным, около 80% студбатовцев сложили головы в тех боях. Впоследствии остатки Харьковского студбата были переброшены под Нарофоминск. Один из наиболее известных бойцов Харьковского студбата — писатель Олесь Гончар — описал военный подвиг своих друзей-студбатовцев в повести «Человек и оружие». А.В. Дабагяна ожидала иная участь. Его и нескольких его товарищей направили в Москву учиться в Академии бронетанковых войск. Дело было в том, что к этому моменту Арег Вагаршакович уже закончил учебу. Ему была выдана справка об окончании института без защиты диплома. Командование Красной Армии даже в такое тяжелое для страны время, когда на счету был каждый боец, не считало целесообразным отправлять в окопы, на верную гибель, грамотные, подготовленные кадры. Армии нужны были квалифицированные офицеры: страна готовилась к грядущим победам. Как вспоминал впоследствии сам Арег Вагаршакович, учеба была трудной. Практически круглые сутки, с небольшими перерывами на сон, курсанты проводили в учебных классах и лабораториях. Тяжело представить, как это давалось ему, двадцатиоднолетнему юноше, перенесшему тяжелую болезнь. А ведь Москву уже бомбили фашисты!

Впрочем, учеба была недолгой. Уже в конце сентября состоялся первый выпуск молодых офицеров. Арег Вагаршакович предполагал, что, как и все его однокашники, попадет на фронт, однако в числе нескольких выпускников был направлен на преподавательскую работу в военное училище. Ему выпало служить в Киевском танкотехническом училище, которое уже было эвакуировано в город Кунгур на Урале. Начавшиеся тыловые будни отнюдь не были легкими. Молодые офицеры-преподаватели (старшие техники-лейтенанты) проводили в день по 8–10 часов занятий, буквально приползая домой в конце дня. На постой лейтенант Дабагян был определен в семью, состоявшую из умирающего отца семейства, его жены, изможденной женщины лет сорока-пятидесяти, старенькой бабушки и двоих детей — умственно отсталой девочки лет шестнадцати и десятилетнего мальчика. Никаких средств к существованию у семьи не было. Арег Вагаршакович, получавший офицерский паек, не мог равнодушно смотреть на мытарства этих людей и принял решение разделить свой паек пополам. Из одной половины хозяйка готовила еду для него, а вторая половина уходила на содержание ее семьи. Поначалу все устроилось. Но паек тыловика день ото дня становился скуднее. Офицеров перевели на полуголодное существование. Страна переживала тяжелейший период. Враг стоял у ворот Москвы, Красная Армия с кровопролитными боями отступала под вражеским натиском по всем фронтам, неся невероятные потери. Тыл помогал фронту всем, чем мог. Голодающие в тылу офицеры не роптали. Они понимали — их братьям на передовой значительно тяжелее. Не жаловался и юный лейтенант Дабагян. Но довольно скоро он отощал так, что едва мог переставлять ноги. Коллеги-офицеры стали всерьез волноваться за его здоровье. У Арега Вагаршаковича началась цинга, опухли десны, пальцы рук. Состояние здоровья было критическим.

Из воспоминаний А.В. Дабагяна: «В декабре 1941 года были полевые занятия. Нам, офицерам, было более или менее терпимо: выдали теплое белье, шерстяные гимнастерки, кирзовые сапоги и овчины. А вот на курсантов было жалко смотреть. На них были шинелишки, ботинки и обмотки, гимнастерки и брюки из хлопчатобумажной ткани. В день выхода термометр показывал минус 54 градуса по Цельсию...»

Читая эти строки, невольно задаешься вопросом: да что ж это были за люди? Откуда у них такая сила духа? Где они черпали силы, чтобы переносить адские, нечеловеческие испытания? Передали ли они нам, своим потомкам, свой несгибаемый дух, свою стальную волю, свою беззаветную любовь к Отчизне? Что мы можем ответить, глядя в их глаза, взирающие на нас из глубины времен?

В ходе полевых учений лейтенанту Дабагяну не повезло: во время запуска танкового двигателя обратным ударом ему сломало руку. К счастью, перелом оказался без смещения. Тем не менее, однорукий, он был выведен из строя. О возвращении в Кунгур не могло быть и речи: условия учений были максимально приближены к боевым. Ему оставалось лишь поддерживать пламя костров, возле которых грелись его товарищи в минуты кратких передышек. Правда, этот вынужденный «отдых» помог ему немного восстановить силы: кормили на учениях довольно сносно. После возвращения в Кунгур, когда кости срослись окончательно, Арег Вагаршакович продолжил преподавательскую работу, но беда подкралась внезапно: в 1942 году стала подниматься температура, а вскоре началось кровохарканье. Крепился, сколько мог. Когда стало совсем невмоготу, обратился к врачам. Диагноз — туберкулез легких. Месяц в лазарете не принес облегчения, дальше был госпиталь в Перми. После госпиталя, кое-как подлеченный, он снова пытался работать, но стал чувствовать себя все хуже и хуже: давали знать о себе все перенесенные лишения. Наконец, когда температура постоянно стала зашкаливать за 38 градусов, Арег Вагаршакович был направлен в местный тубдиспансер. Несмотря на заботу врачей и помощь товарищей по училищу, его здоровье не улучшалось. Поэтому после выписки из тубдиспансера он пишет рапорт с просьбой отправить его на фронт, в действующую армию. А.В. Дабагян рассуждал так: лучше погибнуть в бою, принеся Родине хоть какую-нибудь пользу, чем сгнить от болезни в тылу. После долгих мытарств он добился удовлетворения своей просьбы, но... В поезде, по дороге на фронт, снова открылось кровохарканье. Его сняли с эшелона и отправили обратно в Кунгур, где снова пришлось выполнять преподавательскую работу. Хотя здоровье становилось все хуже и хуже, он продолжал «бомбардировать» командование рапортами с просьбой об отправке на фронт.

То, что произошло дальше, невозможно назвать иначе, чем Божьим промыслом, чудом. Арегу Вагаршаковичу предложили путевку в санаторий! Представьте себе: идет страшная война, ежедневно гибнут тысячи людей, а ему, никому не известному старшему лейтенанту-технику, тыловику, предлагают лечение в санатории! Наверное, Всевышний знал, зачем сохранил жизнь одному из своих сыновей... Санаторий находился в дачном поселке Боровое, в горах Казахстана, на берегу высокогорного озера, окруженного лесом. Сказочно чистый, сухой воздух буквально сразу благотворно подействовал на изношенный организм: уже на следующий день Арег Вагаршакович почувствовал себя лучше. После обследования, когда подтвердился предварительный диагноз — сплошная плевральная шварта, один из молодых врачей, работавших в санатории, предложил А.В. Дабагяну поучаствовать в научном эксперименте. Суть эксперимента сводилась к тому, что больным туберкулезом путем уколов вводили собачью лимфу. Это был новый по тем временам метод, когда антибиотики только-только появились и были еще недоступны простым смертным. Для себя Арег Вагаршакович решил: все равно умирать, а вдруг... И чудо свершилось! Из санатория он выписался практически здоровым. С медицинской точки зрения трудно объяснить, как это произошло. Один из учеников А.В. Дабагяна, Александр Иванович Лысенко, однажды заметил: у каждого человека в жизни возникает развилка, где сходятся несколько дорог, и хорошо, если рядом оказывается тот, кто поможет сделать правильный выбор. Представляется, что люди-советчики оказываются рядом с нами не случайно: они нам посланы Всевышним.

После лечения А.В. Дабагян оказался перед выбором: демобилизоваться, остаться в Кунгуре либо отправиться на фронт. Без колебаний он выбрал последнее. Для него — мужчины, офицера — альтернативы не было: Родина изо всех сил противостоит врагу, защищать ее — дело каждого. Задумайтесь: безвинно расстрелян отец, безвинно отсидела в лагере мать, сам он безвинно пострадал — был изгнан из МАИ, из комсомола, лишился здоровья. Многие в такой ситуации озлобились, затаили обиду, иные обиженные Советской властью встали на путь предательства… Однако двадцатидвухлетний Арег Дабагян, прошедший через тяжелейшие испытания, но познавший счастье любви, вероятно, рассуждал так: даже если моя мать (Родина) не права, она все равно моя мать! Откуда он почерпнул эту мудрость и силы не сломаться?

Из воспоминаний сына, А.А. Дабагяна: «Я думаю, что это от воспитания. Что заложили родители в детстве, то и получилось. Просто в благодатную почву были вброшены благородные зерна. Вот они и дали благородные всходы».

Из воспоминаний друга юности А.А. Дабагяна, Левона Казаровича Аветисяна, генерального директора компании «Аргус»: «Я думаю, это от веры. Нет, он не был религиозным человеком, просто верил в добро. Верил в людей, верил в то, что все люди созданы для счастья. Как-то странно — в Бога не верил, а жил всегда по заповедям. Хотя, наверное, это должно быть нормой для всех порядочных людей. Живите по заповедям — и всем рядом с вами будет хорошо. Я познакомился с Арегом Вагаршаковичем, когда мне было семнадцать лет. Я всегда представлял себе, какой величины этот человек, но его авторитет никогда не довлел в отношениях с людьми. Просто он жил по заповедям. Все люди для него были созданиями, равными изначально. С равными правами, но и с равной степенью ответственности за свои поступки».

Итак, решено — на фронт! Однако получить распределение можно было только через Управление бронетанковых войск. Старший лейтенант Дабагян едет в Москву. Но по приезде в столицу он отправляется в Ростокино, где дислоцировалась часть, в которой служила Инна. Ведь эта встреча вполне могла оказаться последней: Инна была в действующей армии. Она несла службу в войсках ПВО Московского военного округа. Тем, кто знает историю, не нужно рассказывать, что представляла из себя Москва в те годы: хотя прямая угроза для столицы уже миновала — враг под Москвой был разгромлен в декабре 1941 года, но статус прифронтового города еще сохранялся. Немецкие бомбардировщики довольно часто прорывались в московское небо, ночные бомбежки были не редкостью. Небо Москвы защищали мальчишки и девчонки, которым от роду было едва ли больше двадцати лет. Среди них была и юная Инна, ефрейтор Кульбачная.

Арег Вагаршакович встретился с любимой. Девчонки — сослуживицы Инны нашли для влюбленных свободную комнату в общежитии, где они квартировали. Впоследствии А.В. Дабагян вспоминал эту ночь как одну из самых счастливых в своей жизни. Наутро, когда Инна выпросила у командира увольнительную на день, влюбленные пошли гулять по Москве. Случайно увидели табличку районного отдела ЗАГСа. Зашли. Расписались — без свадьбы, без цветов, без музыки и гостей. Оказалось — на всю жизнь. А на следующий день старший лейтенант Дабагян уже сидел в Бронетанковом управлении в очереди таких же, как и он, рвущихся на фронт офицеров. Казалось, очереди не будет конца — желающих попасть на фронт были тысячи. Многие приходили сюда не первую неделю. Но Провидение снова выбрало из тысяч одного. В коридорах Управления бронетанковых войск А.В. Дабагян встретил старого знакомого — сослуживца по Кунгуру, старшего батальонного комиссара Ивана Васильевича Шияна. В тот момент, когда И.В. Шиян читал личное дело своего младшего товарища, зазвонил телефон: Академии бронетанковых войск нужен был грамотный преподаватель. Так Арег Вагаршакович попал под начало генерала Груздева, одного из легендарных преподавателей Академии. Война продолжалась. На фронтах гибли тысячи молодых и талантливых. Среди них мог оказаться и А.В. Дабагян, но судьба сохранила его. Сохранила для великих дел.

В конце войны, в апреле 45-го, демобилизовали Инну. Она уехала рожать к матери, в Харьков. Родилась дочь Нора. Семейному офицеру выделили комнату — длинный узкий пенал без удобств, без кухни. А чуть позже туда же подселили еще две офицерских семьи, тоже с грудными детьми. В этой квартире жили, готовили еду, стирали, сушили детские пеленки. А потом в их судьбе появился Генерал! Когда жизнь в тех условиях стала невыносимой, Арег Вагаршакович написал командованию рапорт с просьбой расселить их три семьи. Долгое время ожидали хоть какой-нибудь реакции...

Из воспоминаний А.В. Дабагяна: «Наконец в начале декабря 45-го к нам пришел начальник строевой части Управления тыла бронетанковых войск. Не один, конечно, а со свитой. Одетый с иголочки, пахнущий дорогим одеколоном генерал-лейтенант в сопровождении адъютантов. Без стука вошел в дверь, услужливо распахнутую одним из сопровождающих, и сразу начал с «разноса»: дескать, почему это у вас, товарищи офицеры, в квартире так воняет? «Товарищи офицеры» замерли перед генералом по стойке «смирно», их жены, загалдев было вначале, почтительно умолкли. Кроме одной. Вперед выступила Инна: «А сколько комнат в вашей квартире, товарищ генерал-лейтенант? И сколько семей в этой квартире живет?» Опешивший генерал спросил: «Это чья жена?» Я с удовольствием сообщил, что моя. Генерал, заикаясь, произнес: «Призовите ее к порядку!». Но Инна не унималась. Рассвирепевший генерал спросил: «Кто вам вообще разрешил жениться?» На что получил немедленный ответ: «Мы это право получили на фронте. А вы, товарищ генерал, на каком фронте были? Вы генерал, а я бывший ефрейтор, недавно уволенный из армии. Но я обращаюсь к вам как член партии к равному мне члену партии. Где вы были, когда мы воевали? Наверное, прятались за моей бабьей юбкой?» Уже на следующий день я был уволен из армии...»

И опять начались мытарства. Отделы кадров гражданских институтов осаждались такими же, как он, демобилизованными офицерами. Найти работу по специальности было невероятно трудно. Негде было жить: из офицерского общежития семью Дабагян выселили почти сразу же после демобилизации. Жить было не на что, а ведь у них на руках была крошечная Нора. Иные впадали в отчаяние. Но только не он!

Из воспоминаний Л.К. Аветисяна: «Арег Вагаршакович никогда не жаловался на жизнь. Никогда не сетовал на перенесенные трудности. У него была любимая поговорка: «Можно бесконечно проклинать тьму, а можно просто зажечь лучину». Вот так он и жил. Сам как горящая лучина».

Наконец, после долгих хождений по мукам, удалось получить назначение на должность врио заведующего кафедрой электротехники Владивостокского высшего мореходного училища. Кафедра только создавалась, в штате еще не было сотрудников. Чтение лекций предполагалось начать только через год. За этот год Арег Вагаршакович должен был оборудовать кафедру и обязательно защитить диссертацию. Инна все время была с ним рядом и помогала во всем. Их энтузиазм, энергия и изобретательность позволили им совершить почти невероятное: все поставленные задачи были выполнены! Кафедра была оборудована, диссертация успешно защищена. А перед защитой диссертации Арег Вагаршакович защитил еще и свой институтский диплом! Ведь у него была только справка об окончании института без защиты диплома. В этом ему очень помог его любимый учитель, профессор ХММИ Иван Михайлович Бабаков. И защищался Арег Вагаршакович тоже в Харькове, в стенах родного института. А чуть позже его пригласили работать на кафедру теоретической механики ХММИ.

 

Часть вторая

В 1949 году путем слияния ХММИ и еще трех технических вузов Харькова был образован Харьковский политехнический институт. Арегу Вагаршаковичу довелось работать в нем до последнего дня своей жизни. Именно здесь ему предстояло совершить свой едва ли не самый главный жизненный подвиг — трудовой. Всматриваясь в фотоснимки тех лет, на которых запечатлен облик ученого, пытаюсь представить: каким был этот человек, ставший легендой еще при жизни? Может ли старая фотография отразить его личные качества, его характер? Острый, цепкий, но лукавый взгляд. Однако лукавинка добрая, очаровывающая. Во взгляде — глубокая, накопленная годами, грусть и... доброта. И мудрость. И знание чего-то, недоступного большинству людей. Но это знание — без высокомерия, без назидания.

Из воспоминаний А.И. Лысенко, доцента Харьковского аэрокосмического университета, ученика А.В. Дабагяна: «Не помню кто, но очень точно подметил: степень значимости человека для нас лично можно определить по тому, как часто этот человек нам снится. Арег Вагаршакович приходит в мои сны так же часто, как и мои родители. Без преувеличения. Для меня он был не только учителем, научным руководителем. Он был моим другом, наставником, советчиком. Он был для меня Гуру, если хотите... Он не просто учил меня специальности, профессии, он учил меня жизни. При этом он никогда не позволял себе менторского тона, эдакой барской вальяжности, нет. Арег Вагаршакович вообще никогда и ни на кого не смотрел сверху вниз. Да, многие смотрели на него снизу вверх. Но сам он всегда видел в окружающих равных себе, находящихся с ним в одной плоскости, если так можно выразиться. Это не значит, что он опускал себя на более низкий уровень, — он «подтягивал» собеседника до своего уровня. Он никогда не поучал, дескать, вот так надо делать. Он всегда создавал такие условия, в которых человек сам начинал понимать, что надо делать, а главное — почему. Так создавалась школа».

Да, создавалась школа. Но до того, как о Дабагяне заговорили как о первопроходце, было еще много чего. Был тяжелейший рецидив болезни, настолько тяжелый, что мысленно Арег Вагаршакович уже прощался с жизнью. Его спасла Инна. Обойдя десятки кабинетов и везде получая отказ, пройдя через невероятные испытания и унижения, она все-таки добыла дефицитный стрептомицин и деньги для его покупки и спасла любимого мужа. Было первое увлечение «лженаукой» — кибернетикой, за что ученый едва не поплатился карьерой. Да что там — едва не поплатился свободой и, кто знает, возможно, и жизнью. Увлечение кибернетикой заставило А.В. Дабагяна заняться нейрофизиологией и даже посещать лекции в мединституте. Он уже готов был сдать экстерном экзамены и получить диплом врача, но...

Из воспоминаний А.В. Дабагяна: «Бывший мой студент, Сергей Богомолов, стал секретарем партийного бюро факультета и, как правоверный партийный вождь, начал искоренять «крамолу». Он узнал, что я занимаюсь кибернетикой, а в то время заниматься ею было подобно самоубийству, поскольку она считалась «буржуазной лженаукой». Богомолов сообщил об этом «куда следует», мало того, подверг меня критике на партийном собрании. А я ведь не был тогда еще членом КПСС! Меня спасло то, что ко мне благоволил ректор института. Он вызвал меня к себе и в ультимативной форме предложил прекратить, как он выразился, «заниматься ерундой», а приступить к написанию докторской диссертации. Вначале эта перспектива не показалась мне интересной, но потом я увлекся. Работа полностью захватила меня...»

Арег Вагаршакович любой работе отдавался с головой. Помимо докторской диссертации, он выполнял свою основную работу — доцента кафедры теоретической механики. Как признанного специалиста его приглашали на многие крупные заводы, он участвовал в правительственных комиссиях, занимался анализом причин аварий на гидравлических и тепловых электростанциях. Некоторое время исполнял обязанности заведующего кафедрой «Динамика и прочность машин». Но мечта о кибернетике не покидала его. Ведь в тот период в Советском Союзе ею практически никто не занимался всерьез! Наконец в 1961 году диссертация была успешно защищена. А в 1962-м А.В. Дабагян получил предложение открыть на базе ХПИ новую кафедру. Наступило время космических исследований, требовавшее нового подхода к решению научных задач. Арег Вагаршакович стал учредителем кафедры «Управление движением космических объектов», впоследствии переименованной в кафедру «АУД» («Автоматическое управление движением»). В этом ему немало поспособствовал главный конструктор завода «Электроприбор» Владимир Григорьевич Сергеев. Харьковчане больше знают этот завод как нынешний «Хартрон». По существу, данное предприятие стало базовым для кафедры «АУД» ХПИ.

Мечта сбылась! Арег Вагаршакович наконец сумел заняться тем, о чем долго мечтал, — кибернетикой. Он чувствовал себя по-настоящему счастливым человеком. В его жизни всегда присутствовала Мечта, которую он сам претворял в жизнь, рядом с ним была любимая жена, подарившая ему двух прекрасных детей — дочь Нору и сына Сашу, женщина, ставшая ему не просто женой, а верным другом, сподвижником, соратником, надежным тылом. Наконец, в его жизни была любимая работа — то, без чего он просто не мог существовать!

Из воспоминаний А.А. Дабагяна: «Меня иногда спрашивали, а как, мол, вас воспитывал отец. Да так и воспитывал: я ложился спать, а он работал, я просыпался утром — а он работает. Вот такое было воспитание. А мне всегда хотелось быть похожим на папу».

Наступили самые счастливые времена в его жизни. Спустя десятилетие после открытия кафедры «АУД» состоялся первый выпуск специалистов по специальности «АСУП» («Автоматизированные системы управления производством»). После раздела кафедры в 1977 году появилась кафедра «АСУ» («Автоматические системы управления»), которую А.В. Дабагян возглавлял до 1990 года и профессором которой оставался до конца своих дней. На кафедре велась подготовка специалистов по пяти организованным Арегом Вагаршаковичем специальностям: «Интегральные системы АСУ», «Системы управления в реальном времени», «Искусственный интеллект», «Системы управления научными исследованиями и комплексными испытаниями», «Управление атомными и теплоэлектрическими станциями». Сам он читал лекции по курсам «Теория колебаний», «Теория управления», «Методы экспериментальных исследований», а также оригинальные курсы «Проектирование развивающихся технико-экономических систем», «Интеллект человека и искусственный интеллект». Лекции он продолжал читать до 1998 года и каждый вечер готовился к завтрашним занятиям!

Даже сегодня от бывших выпускников ХПИ можно услышать такую фразу: «Я учился еще тогда, когда лекции нам читал САМ Арег Вагаршакович!» Да! Его ученики — это его гордость. Это люди, которые продолжают начатое им дело: развивают заложенные им направления в науке и воспитывают новые кадры практически для всех отраслей науки, промышленности, управления и хозяйствования как Украины, так и других стран. Ученики А.В. Дабагяна работают в НАСА, в компании «Майкрософт» и в других не менее известных фирмах по всему миру. Одним из показателей качества наследия, оставленного Арегом Вагаршаковичем, является то, что дипломы выпускников инженерно-физического факультета ХПИ сертифицированы и официально признаны в восьми европейских странах и США. Из его учеников 51 человек подготовил и успешно защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата технических наук, 24 из них стали преподавателями ХПИ и других вузов, 10 защитили докторские диссертации, пятеро из них руководили либо руководят кафедрами ХПИ. Среди его учеников такие известные ученые и политические деятели, как А.В. Горелый, профессор кафедры «АСУ» ХПИ; М.Д. Годлевский, профессор, заведующий кафедрой «АСУ» ХПИ; И.П. Гамаюн, декан факультета; А.С. Куценко, заведующий кафедрой; Н.В. Ткачук, профессор; А.И. Лысенко, доцент кафедры менеджмента Харьковского аэрокосмического университета, Л.К. Аветисян, генеральный директор «программистской» компании «Аргус»; А.Б. Аваков, министр внутренних дел Украины. Кстати, именно Арсен Борисович Аваков, отдавая долг памяти своему учителю, еще будучи губернатором Харьковской области, оказал решающую поддержку в открытии мемориальной доски А.В. Дабагяну на одном из корпусов ХПИ, где работал Арег Вагаршакович. Необходимо добавить, что общение профессора, маститого ученого с учениками, да и вообще с молодым поколением, никогда не было формальным, ограничиваясь только стенами института. Ученики А.В. Дабагяна, и не только они, были частыми гостями в его доме.

Из воспоминаний А.А. Дабагяна: «Папа всегда был открыт для любого общения. Помню, когда еще в юношеские годы я с друзьями устраивал дома какие-нибудь молодежные вечеринки, они мне ставили обязательное условие, чтобы мои родители были непременными участниками этих наших посиделок. Понимаете? Обычно молодежь предпочитает собираться в компании без старших, без родителей, а в нашем случае все было наоборот! Папе и маме всегда были рады все мои друзья!»

Из воспоминаний А.И. Лысенко, ученика и друга А.В. Дабагяна: «Собственно, я ведь только три года был непосредственным учеником Арега Вагаршаковича. Я пришел к нему в аспирантуру на кафедру «АУД» из авиационного института. Ясное дело, в ХПИ на меня посматривали настороженно, с некоторым недоверием, я был для политехников «чужаком», пришлым человеком. Но Арег Вагаршакович меня приметил, всюду водил за собой, брал в командировки, на различные конференции, ученые дебаты. Помню, однажды поехали мы в Москву. Арег Вагаршакович должен был выступать на одной закрытой конференции с докладом, посвященным одной из проблем небесной механики. С собой он взял двух своих аспирантов — Мишу Годлевского и меня. Поселились мы в гостинице «Москва». А дело было как раз на Масленицу. Ну вот. Утром пошли в гостиничный буфет позавтракать. Мы с Годлевским набрали себе разных балыков, беконов, колбасок, ну, в общем, шикарно так решили перекусить, а профессор наш скромненько заказывает себе... блины. Мы с Мишей переглянулись: не умеет, дескать, наш Арег Вагаршакович красиво покутить. Сели за столик. Мы со своими деликатесами и профессор со своими блинчиками. И тут... К нашему столику подносят два подноса для профессора. К этим самым блинчикам. Икра черная, икра красная, икра паюсная — Господи, чего там только не было! Арег Вагаршакович лукавенько так на нас, неопытных, взглянул и приступил... В общем, умыл он нас. После аспирантуры мне пришлось уйти из ХПИ, но общаться с Арегом Вагаршаковичем я не перестал. Наше неформальное общение переросло в настоящую дружбу, которая продолжалась почти тридцать лет, до самого его ухода».

Однако работа профессора А.В. Дабагяна не исчерпывалась одной только преподавательской деятельностью. В первую очередь он, конечно же, занимался наукой. Перечень его научных трудов занимает не одну страницу. Его собственный вклад в науку невозможно переоценить. Достаточно лишь сказать, что всего, с учетом закрытых для широкого пользования отчетов, опубликовано 435 его работ, а по 9 из них получены авторские свидетельства. Причем он занимался не только разработкой систем управления космическими полетами. Его научный кругозор был настолько широк, что охватывал практически все области человеческой жизнедеятельности: от управления городским хозяйством до лечения больных с черепно-мозговой травмой, от исследования теории начисления заработной платы до исследования прочности сварных узлов для гидроагрегатов ГЭС. И этот список можно продолжить.

Ни преподавательскую, ни научную работу Арег Вагаршакович не прекращал до конца своих дней. В 1998 году после тяжелой болезни он лишился ноги. Это вынудило его прервать чтение лекций в институте, но он продолжал работать со своими студентами и аспирантами, принимая их дома. Он продолжал создавать и публиковать свои научные труды, руководить дипломным проектированием студентов, консультировать диссертационные работы аспирантов и докторантов. Его железный характер позволял ему выстоять под ударами судьбы. Да, он много перенес в своей жизни, но сколько еще собирался сделать! В декабре 1999 года судьба нанесла ему еще один, самый страшный удар, после которого ему не суждено было оправиться. Ушла из жизни Инна. Ушла та, которая на протяжении многих лет мужественно делила с ним все тяготы и невзгоды, поддерживала его во всем, всегда согревая своей любовью. Она была не только его женой, другом, соратником — она была его Музой. Именно ей он посвящал все свои научные и жизненные подвиги, именно благодаря ей стал тем, кем стал. С потерей Инны он почувствовал себя бесконечно одиноким. В своих мемуарах он писал: «Без нее у меня не осталось положительных эмоций. Что я ни делаю, о чем ни думаю, всегда задаю себе вопрос, а как бы она это оценила?.. Только теперь, когда ее нет, я понимаю мотивы, побуждавшие ее совершать те или иные добрые поступки. Любовь. Любовь к семье и ближним были ее основными чертами характера».

Из воспоминаний Л.К. Аветисяна, ученика и друга семьи А.В. Дабагяна: «Когда мы приходили в дом к Арегу Вагаршаковичу, то обращались к нему по имени-отчеству. А к его жене, маме моего друга Саши, мы обращались «тетя Инна». А сам Арег Вагаршакович называл ее «мой генерал». Понимаете? Она была на войне ефрейтором, а в семье — генералом. На ней держался весь дом. Она была тем фундаментом, на котором покоились весь покой и уют, все благосостояние этой прекрасной семьи».

В этот тяжелейший в его жизни момент он не остался без поддержки. Дети — Элеонора и Александр, внуки — Александр, Давид и Инночка, невестка Наира (которую он называл своей второй дочерью) окружили его любовью и заботой. Благодаря их вниманию и моральной поддержке он нашел в себе силы закончить последнюю работу, которую, как всегда в прежние годы, он начал писать со своей незабвенной Иннушей.

Нельзя не восхищаться мужеством и стойкостью этого человека — ведь последние семь лет своей жизни он работал прикованным к инвалидной коляске! В этот период он написал и опубликовал монографию «Теория и модели экономических и социально-политических волновых процессов». Это был итог его многолетних исследований в области социологии, совместного влияния экономики, психологии и культуры на развитие общественных процессов.

Как раз в это время с Арегом Вагаршаковичем познакомилась Елена Михайловна Винник. Вначале она занималась переводом его работ на английский язык для зарубежных публикаций. Позже она же, по просьбе сына Арега Вагаршаковича, написала биографию ученого.

Из воспоминаний Е.М. Винник: «Когда я познакомилась с Арегом Вагаршаковичем, первым чувством, которое я испытала, был страх. Я реально представляла, какой величины это человек, и в его присутствии ужасно трусила. Переводя на английский аннотации, предисловия или заключения к некоторым его книгам и статьям, я больше всего боялась, что сделаю что-то неправильно. Я тряслась над каждым словом, чтобы, не дай Бог, чего-нибудь не переврать, не испортить, потому что я действительно реально представляла себе ценность каждой строчки, каждого слова! Уже позже, когда я познакомилась с Арегом Вагаршаковичем поближе, я забывала обо всем, слушая его. Он был необыкновенно интересным рассказчиком. Я глубоко благодарна судьбе за то, что однажды познакомилась с этим человеком, за его дружбу, за тот яркий свет, которым он освещал всех, кто находился рядом».

Свои мемуары, написанные незадолго до своего ухода, Арег Вагаршакович завершил таким пожеланием:

«Пусть в начавшемся тысячелетии и вовеки веков дома наших потомков будут наполнены звонкими голосами счастливых, здоровых и умных детей. Пусть их родители будут долгожителями. Пусть каждый, уходя из дома, будет встречать только доброжелательных людей. Пусть, возвращаясь домой, он будет счастлив, встречая светлые улыбки любимых. Пусть у них всегда будет достаточно сил, чтобы они могли быть честными, смелыми, способными преодолеть любое зло, угрожающее здоровью и благополучию семей.

Счастливого пути в новом тысячелетии, дорогие потомки!»

В мае этого года Арегу Вагаршаковичу Дабагяну исполнилось бы 95 лет. Уже десять лет его нет с нами. Но лучина, которую он однажды зажег, продолжает гореть, освещая путь в темноте для всех нас, даря нам надежду.