утопия

В дверь постучали.
- Товарищ майор, разрешите. Задержанный Гельшман доставлен.
Конвойный лейтенант отступил в сторону и в кабинет вбежал невысокого роста, чуть полноватый мужчина лет пятидесяти. Изящное кашемировое пальто было распахнуто. Под пальто был виден дорогой костюм. В кабинете почувствовался легкий аромат хорошего парфюма.

- Какого хрена вы себе позволяете?! - Лицо человека было перекошено злобой с губ слетали капельки слюны, но человек этого не замечал - он был переполнен злобой. - Ты отдаешь себе отчет, майор, что ты делаешь. Ты знаешь кто я такой? Нет, ты еще не знаешь в какое дерьмо ты вляпался, майор.
- Проходите, Михаил Абрамович, присаживайтесь. - Майор был спокоен. Легкая улыбка тронула его губы.
- Чего ты лыбишься?! Кто вам позволил хватать меня? У меня самолет через сорок минут. Поэтому в ваших интересах извиниться и доставить меня как можно быстрее в аэропорт.
- Мы в курсе вашей поездки, Михаил Абрамович. Да вы присаживайтесь. И ознакомьтесь вот с этой бумагой. - Майор был невозмутим.
- Чего ты мне здесь тычешь. Нет, майор, ты еще не знаешь кто я. Ты еще ноги мне целовать будешь. Один звонок и вас всех отсюда на улицу, вместо дворников. - Но на предложенный стул сел и выхватил из рук следователя бумагу.
- Я, майор Комитета Государственной Безопасности Иванов Сергей Петрович. Буду вести ваше дело. - Следователь внимательно смотрел на задержанного.
- Какое, нахрен, дело. Ты чего мелешь, майор. Я не понимаю. Это что за постановление такое? Ты чего бредишь? Какой еще комитет государственной безопасности? Да один звонок - и от тебя мокрого места не останется.
- Пожалуйста, - следователь подвинул телефон к задержанному, - звоните.

Мужчина схватил трубку и быстро стал набирать номер. Набрав номер и ожидая ответа, он гневно смотрел на майора. Трубку на том конце провода долго не брали. Наконец-то там ответили.
- Соедините меня с Борисом Альбертовичем! Скажите, что звонит Гельшман и это срочно! - Михаил Абрамович злорадно заулыбался. Но по мере того, что он слышал в трубке, улыбка сходила с его лица.
- Черт знает что!!! - Он бросил трубку, но тут же опять схватил и принялся судорожно набирать номер. По этому номеру ответили быстрее. Но услышанное явно не понравилось Гельшману. Он резко нажал на отбой и принялся снова набирать номер. Но здесь ни кто не стал отвечать. Михаил Абрамович набирал и набирал все новые номера, но выслушав ответ быстро давал отбой.

Следователь со слабой улыбкой, откинувшись на спинку стула, следил за действиями Гельшмана.
Румянец у того, с каждым набранным номером, сходил с лица. На лбу выступили бисеренки пота.

- Я вижу, вы закончили, Михаил Абрамович. Вы ознакомились с документом, который я вам давал? Так вот - это ордер на ваш арест. Вот вам ручка и лист бумаги. Я прошу вас сейчас, не торопясь, все изложить на бумаге. Весь ваш жизненный путь, начиная с 1989 года. Как, когда и с кем основывали свой первый кооператив. Кому, куда сколько платили, кто вас «крышевал» и так далее. Потом перестройка и все последующие годы. Где, куда, кому, сколько и с кем. На отдельном листе, я прошу вас, чтоб вы описали всё чем владеете вы и ваша семья, а так же, что было куплено и записано на дальних родственников. Банки и номера счетов. В принципе, мы и так владеем всей информацией, но хотелось бы дать вам шанс. - Следователь подвинул к задержанному стопочку листов и ручку.
- Что это такое? Я ни чего не понимаю, что все это значит? Я ничего писать не собираюсь. И без адвоката не собираюсь с вами разговаривать. - И Михаил Абрамович демонстративно отвернулся к окну.
- Вы, да, пожалуйста, посидите, подумайте, посмотрите в окно. А я вам сейчас все расскажу...

Пять дней назад к власти в стране пришли совершенно новые люди. Люди честные, люди, которым не безразлична судьба нашей страны. Люди, которые не запятнали себя темными делишками и различными махинациями с госбюджетами и разворовыванием и растаскиванием всего, что должно принадлежать всему народу России. Пусть это немного пафосно, но это так.

Я заметил, что первым вы набрали телефон Бориса Альбертовича Белуцкого. Первого зама министра. Правильно? Можете никак не реагировать. Просто слушайте. Вот внутренний приказ. Не желаете взглянуть? Ну, как хотите. Я вам его зачитаю. Таак, отсюда. За проведение внутренней политики, идущей в разрез с мнением трудового народа. За хищения денег из государственного бюджета в особо крупных размерах, за полнейший развал в вверенном секторе. За халатность. Верховный суд России приговаривает Бориса Альбертовича Белуцкого к высшей мере социальной зашиты государства - расстрелу. Далее в списке еще шестьдесят фамилий. Вы их наверняка каждый день видели по телевизору. Так далее. Приговор обжалованию не подлежит. Приведен в исполнение вчера в 18-00. От себя скажу, что имущество всех бывших чиновников, а так же их счета в различных банках, в том числе и за рубежом, арестованы и переданы в казну государства. Зарубежная недвижимость - арестована по решению суда и будет продана на аукционах, деньги так же поступят на счета государства. Продолжать? - Следователь взглянул на задержанного.

Лицо у Михаила Абрамовича было бледно в красных пятнах. Он до конца не верил, что такое может быть. Все, что угодно. С кем угодно, но только не с ним. Бред. Сон. Не может быть. Это шутка друзей. Гельшман судорожно соображал, что делать. Тут лицо его просветлело.
- Мне нужно позвонить!
- Опять? Какой вы неугомонный. Звоните.

Михаил Абрамович, аккуратно нажимая кнопки, набрал номер. Он набрал только ему известный номер. Номер очень «важного» человека, который крышевал не только его бизнес, но и контролировал почти половину центральной части России. Свой человек мог многое. «Уж он-то разберется в чем дело быстро». Но в трубке резануло: «Телефон абонента заблокирован».

Майор все с такой же легкой улыбкой следил за задержанным
- Сейчас, вы, наверно набирали номер Куваева Игоря Станиславовича?
Михаил Абрамович судорожно сглотул.
- Куваев Игорь Станиславович. Больше известен в определенных кругах как «Игорь-Кувалда». Рецидивист. Вор в законе. Контролировал преступный бизнес так же и в нашем городе. Эдакий посредник между преступным миром и властными структурами. Да это был очень авторитетный гражданин.
- П-п-почему был? - От волнения Михаил Абрамович не заметил как стал заикаться.
Следователь оставался спокоен. Он взглянул на задержанного и сказал:
- Нет его больше потому что. И вообще, воров больше нет. Нам понадобилось всего сутки, чтоб провести зачистку. А так как все они попадали под особый приказ Верховного комиссара Народной безопасности, то все подлежали немедленному уничтожению. К вашему сведению, это касается и всех кто осужден на сроки более пятнадцати лет и имеющие третий срок и более. Хватит народу кормить этих дармоедов. Ну как, будете писать?

Гельшман бледный молча отвернулся к окну. Мысли путались в его голове. Он просто не понимал, просто не укладывалось в голове. Как так, еще вчера он довольный жизнью владелец большого строительного бизнеса и кучи фирм, где он был соучредителем. Только недавно получил крупный госконтракт. Аванс был переведен вовремя и уже разошелся. Часть «откатил» чиновнику (пусть много, но контракт того стоит), часть «нужным» людям, остальное, через оффшоры ушло на свои счета. Еще вчера все было так хорошо и замечательно. Жена с детьми на курорте уже месяц не вылезает. Ну и пусть, там спокойнее. Старший сын здесь накуролесил. Пришлось отправлять, от греха подальше учиться в Англию. Пусть там и живет. Спокойнее. Денег хватит. А тут этот бред. Арест какой-то. Комитеты, комиссары. Бред!

Из задумчивости его вывел голос следователя.
- Вы как, еще не надумали писать? Так и будете смотреть в окно.
Михаил Абрамович все еще не мог собраться с мыслями.
Следователь вышел из за стола и подошел к окну. За окном была осень. Редкий моросящий дождь стучал по стеклу. Начинало смеркаться.
- А вот это вам должно быть интересно. Подойдите к окну, взгляните. Может теперь поймете, что все серьезнее, чем вы думаете. Вставайте, вставайте.

Гельшман Михаил Абрамович нехотя поднялся и подошел к окну, в следующий момент он буквально вжался в стекло. Рот его открылся и раздался глухой хрип. В это время из здания в сопровождении нескольких людей в штатском, вышла заплаканная женщина средних лет. Одной рукой она вела девочку лет 8, другой она катила чемодан на колесиках. У девочки за плечами был смешной рюкзачок.

- Нина! Ни-и-и-на! Анечка! - Лицо Гельшмана перекосилось. Он застучал ладонью по стеклу. - Ни-и-и-На!
Женщина на улице словно услышала и повернула заплаканное лицо, шаря глазами по окнам. В это время к ним подъехал микроавтобус с затемненными стеклами. Мужчина, сопровождающий женщину с ребенком, что-то сказал ей и указал на микроавтобус. Женщина, еще раз беспомощно оглянулась на окна, кивнула и помогла девочке залезть внутрь.
- Вы не смеете! Сейчас же отпустите их! Немедленно! - Гельшман рванулся к майору и схватил за лацканы пиджака.
Майор отступил на шаг и с силой ударил Михаила Абрамовича по ушам. Тот взвизгнул, схватился за уши и медленно сполз на пол.

Он медленно приходил в себя.
- Ну вот вы уже и в себя пришли. Вставайте, Гельшман. Не юродствуйте. Я вижу - у вас веки дрожат. Вставайте и садитесь. Будем продолжать.
Гельшман тяжело поднялся с пола. Сел на стул.
- Куда вы их повезли? Жену и дочь.
- Ваша жена и дочь будут принудительно выселены, скорее всего, куда нибудь на Алтай или в Сибирь, или еще куда-нибудь. Россия - большая страна. Рабочие руки везде потребуются. Вы когда отсидите свой срок и отработаете на благо нашей страны, сможете найти их. Ну так как? Будете писать?

Михаил Абрамович сидел и тупо смотрел в одну точку.
- Какой же вы все таки тяжелый человек. Ничем вас не проймешь. Думаете всё чего-нибудь сохранить? Так это же не ваше. А, Михаил Абрамович? Это все было украдено у народа. И наша задача сейчас - вернуть всё. Молчите?
Как же с вами тяжело. Но я добьюсь своего.
- Бить будете? - Гельшман поднял глаза на следователя.
- Что вы, бросьте. У нас же не 37 год. Хотя, нужно признаться, вас бы в 37-м как класс вывели сразу. И то, что вы сделали с великой страной, было бы невозможно, в принципе. Пойдемте, прогуляемся с вами.
- К-куда вы меня?
- Да не бойтесь вы. Пока ничего страшного. Только такая «дружеская», так сказать, прогулка.

Майор подошел к двери и распахнул ее. Гельшман поднялся и вышел в коридор.
На встречу вышел конвоир.
- Проводите нас до 307. - Сказал ему майор.
Они шли совсем недолго по тихим и пустынным коридорам. Справа и слева находились либо камеры, либо кабинеты. Гельшман боялся смотреть по сторонам. Наконец конвоир остановился около дверей.
- Открывайте!
Конвоир зазвенел ключами и открыл внешнюю дверь. За ней была еще одна сваренная из толстых металлических прутьев. За дверьми была обычная камера-одиночка. Серый пол, серый потолок, стены покрашены масляной краской. Под потолком горела тусклая лампочка. На деревянном топчане сидел молодой человек. Он сидел обхватив голову руками. Когда в замке зазвенели ключи, он поднял голову и в надежде посмотрел на дверь.
- Папа?!
- Игорь! Сын!

Дверь, стены, потолок, пол - все закружилось в глазах у Михаила Абрамовича. Он потерял сознание.
Пришел он в себя от того, что мужчина в белом халате совал под нос ватку с чем то остро пахнущим. Голова жутко болела.
- Воды? - Майор наклонился и посмотрел в глаза Гельшману. - Какой вы впечатлительный, Михаил Абрамович. Поднимайтесь. Продолжим.

Гельшман поднял голову. Он опять был в кабинете следователя. На полу.
Тяжело поднялся. Коленки предательски дрожали. Он выпил предложенный стакан с водой.
- Игорь. Как он у вас оказался? Он же должен учиться в Англии?
- Вы наверно нас за дураков держите? Вы думаете, отправили своего Игорька в Англию и все шито-крыто? Все забудется? Все его преступления?
- Он ничего такого не совершал!
- Хорошо. Почитаем выдержки из следственного дела. Так-так-так, вот: Игорь Михайлович Гельшман, 1993 года рождения, 12 мая 2011 года, находясь за рулем автомобиля марки «Порш Кайен», который, к стати вы ему подарили на 18-летие, в состоянии алкогольного опьянения, совершил выезд на полосу встречного движения. Где столкнулся с автомобилем марки «Лада». Потом автомобиль Гельшмана отбросило на пешеходный тротуар, где он совершил наезд на группу граждан. В результате этого преступления двое пострадавших скончалось еще до приезда скорой. И еще трое на всю жизнь остались инвалидами.
- Но позвольте, был же суд. И Игоря полностью оправдали. Мы принесли свои извинения и выплатили пострадавшим компенсацию!
- Да бросьте вы! Мы знаем как проходило следствие и сколько вы заплатили судье. Вы, кстати, не хотите побеседовать с судьей? Он не далеко от нас - тоже заключен под стражу. Не хотите? Тогда продолжим. Свидетелей, по данному делу, вы запугали. А сколько, как вы говорите, выплатили пострадавшим - лучше не смешите. Вам самому-то не смешно? Вы только на операцию для своей любимой собаки потратили в три раза больше. Да что говорить хороший подарок вы сынишке сделали! Потом вы решили отправить его куда подальше из страны. Но, как видите, мы и там его достали. Теперь следствие по его делу будет пересмотрено и продолжено.
- Что с ним будет? - Гельшман вытер вспотевший лоб рукавом своего дорогого пиджака.
- После следствия и определения вины Игоря Михайловича судом, будет определено справедливое наказание. Я думаю, не меньше 10 лет исправительных работ. Погибших уже не вернешь, а вот другим пострадавшим, если потребуется пересадка органов, то донором будет ваш Игорь. Да, да, вы не ослышались. Око за око - как говорится. Ну, и от вас много будет зависеть.

Гельшман всхлипнул и поспешно пододвинулся к столу.
- Я все напишу. Все, все. Честно!
- Не сомневаюсь, Михаил Абрамович. Вы пишите. Не буду вам мешать, - майор вышел из за стола и подошел к окну.

За окном уже стемнело. Косой дождь все так же уныло стучал в окно. Капельки влаги стекали по стеклу, оставляя длинные дорожки. «Ну вот, и еще один созрел. Сколько же их еще нужно найти и выловить. Завтра новый день и новый арестованный. Работать не переработать»...

© Порфирий