Версія для друкуВойна порождается конфликтом смыслов и сама порождает новые конфликты смыслов. Никто не хочет слушать другого, тем более когда за ним замаячил образ врага. Вся система советской пропаганды активизировалась в России, когда Украину стали рассматривать как врага. Умные и интеллигентные люди вдруг стали громко кричать и махать кулаками на ток-шоу федеральных каналов. Слова, которые отбираются для описания ситуации, становятся все жестче. Кстати, отключение российских каналов принесло позитив и в том, что мы теперь не видим наших кумиров в новой весьма неприятной роли.
В украинской ситуации конфликт смыслов привел к тому, что некоторые граждане стали отказываться от реальной Украины в пользу ТелеРоссии, то есть того, что мы видим на экране, нечто похожего на то, каким был Советский Союз в экспортном варианте. ТелеРоссия в отличие от реальной способна более четко и явственно удерживать нужные смыслы, подталкивая аудиторию на программируемые реакции, но ТелеРоссия – это не Россия.
Иная модель мира, которая наиболее явно была представлена в новостях, что является «жесткой» формой подачи, в более мягкой форме все равно присутствует в сериалах и фильмах, которые никуда не уходили с украинских экранов. Украина все равно в этой системе ценностей является младшим братом, хотя исторически, отталкиваясь от Киевской Руси, это Россия является младшей сестрой Украины.
Россия сегодня должна удерживать сложную ментальную конструкцию, в рамках которой ей нужно оправдывать свое применение оружия на территории Украины для спасения самих украинцев. Но оперирование с понятием врага не является чем-то новым. Г. Мирский предупреждающе говорит следующее о российской ситуации: «Распространяется культура ненависти, которая, начинаясь с враждебности к кавказцам и американцам, способствуя ужесточению нравов, неизбежно приведет к росту взаимного озлобления самых что ни на есть русских людей».
ТелеРоссия – это как бы экспортный вариант картинки страны, но сделанный для внутренней аудитории. В советское время внутренняя и внешняя картинка СССР отличались. Сегодня они идут на сближение, поскольку в условиях нынешних общественных коммуникаций трудно удержать в неприкосновенности исключительно экспортную картинку. Поэтому эти картинки должны совпадать. При этом украинский зритель не имеет возможности видеть еще и реальность, для него вообще телереальность России и есть настоящая.
Идентичность сильнее всего образуется в столкновении с другой идентичностью. По этой причине в системах тоталитарных или авторитарных резко возрастает роль Врага. Враги могут быть внутренними и внешними. Существование врага стало доминантой сталинской системы. Конечно, это помогло создать мобилизационный вариант экономики. Но в топку были брошены тысячи человеческих жизней. Однако в результате создается избирательный взгляд на реальность, где начинают проявляться те ее черты, которые заложены в модели мира, и отсутствуют те, которых там нет. Сейчас стала заметной такая тенденция и в России, где вовсю заговорили о пятой колонне и предателях. И во внешнем мире ищутся именно черты присутствия врагов (см., например, тут). А исторический опыт таких поисков весьма существенен.
Слон.ру сформулировал суть прямой линии Владимира Путина [3]: «Главная проблема Владимира Путина в том, что те, к кому Путин реально обращается (не для пиара и рейтинга), ему не верят (прежде всего Западная Европа). И после Крыма это приняло катастрофические масштабы. Путин стоит лицом к закрытой двери "единая европейская цивилизация" и слышит нарастающий шепот "патриотов" – про уникальную русскую нацию, традиции, прогнивший Запад и внешних врагов, мечтающих о расчленении России».
Удерживаемые официальной Россией смыслы сместились в черно-белую матрицу. Уже, например, появились даже слова «каратели» и «боевики» для описания украинских военных. Последствия такого смещения для журналиста четко сформулировал И. Яковенко: «В логике информационной войны комфортно тем, кто на "полюсах", кто представляет всё в черно-белом цвете. Тем, кто пытается жить в мире полутонов, в пограничной зоне, а тем более переходить границу (и в смысле линии, определяющей предел государства, и в смысле идейного размежевания), приходится особенно трудно. Такие "приграничные существа", как правило, получают с двух сторон».
В другой своей статье в «Ежедневном журнале» И. Яковенко посмотрел шире уже на всю журналистику: «В последние годы российская журналистика в значительной степени вернулась в это "одномерное" состояние и затащила в него большую часть общества. Последняя прямая линия Путина стала широким шагом в этом направлении. Помимо прямых трансляций и многочисленных повторов по федеральным телеканалам у этого события вырос такой длинный и толстый информационный хвост из комментариев, ток-шоу и аналитических статей, какой может образоваться в нормальном медиапространстве лишь в случае десанта инопланетян в районе Тушино».
И здесь вновь проявилась колоссальная заорганизованность этого мероприятия, которое подавалось в лучших советских традициях (см. комментарии одного из участников этой встречи, где он рассказывает о жесткой запрограммированности происходящего). Но это в принципе возникает, когда известно и объективно установлено, что именно должно прозвучать с точки зрения интересов массового сознания.
И это вновь говорит о том, что перед нами не реальность, а просто телевизионный продукт. В этом нет ничего плохого, если при этом существует и реальность. Когда же перед нами только телепродукт, который, к тому же, имеет слабое отношение к реальности, то в такой системе трудно жить и не так просто ориентироваться.
В. Пастухов увидел конфликт сквозь потерю достоверности произносимого: «В России большая часть национальной интеллигенции сплотилась под имперскими знаменами, руководствуясь отчасти инстинктом, отчасти не лишенными меркантилизма (в широком смысле слова) мотивами. Это большинство полностью игнорирует имперскую природу начатой собственным правительством войны и молчаливо одобряет превращение России в лучшем случае в полицейское, в худшем – в тоталитарное государство. Но и меньшинство, выступившее против войны с осуждением действий собственного правительства, не стремится договорить правду до конца. Оно старается не замечать имперскую подоплеку действий Запада в борьбе за Украину и не затрагивать щепетильную тему "виктимного" поведения украинских властей в преддверии кризиса».
Эта роль большинства полностью проистекает из того, что проповедует ТелеРоссия со своими телепроповедниками Киселевым, Соловьевым или Мамонтовым. Они действительно сильны настолько, чтобы покорить своей воле большинство населения, которое готово даже идти на войну.
На фоне этих событий уровень доверия к Путину достиг 71%. И этому не следует удивляться, поскольку в свое время Дж. Буш даже начал войну, чтобы быть избранным. Это связано с тем, что население в этом случае начинает группироваться вокруг сильного лидера. В мартовском опросе 2014 года Левада-центра интересно другое. Например, отвечая на вопрос «Интересы каких слоев населения выражает Владимир Путин», россияне на первое место выносят «силовиков», работников спецслужб, армии, МВД. Так считает 46% опрошенных. 38% считают, что банкиров и олигархов, а 33% – госчиновников и бюрократии. Именно эти цифры отражают реальность построенного мира.
У В. Аксенова в «Острове Крым» была такая фраза: «на перекрестке фальшивого и реального миров». Украина и Россия стоят сейчас как раз на таком перекрестке, где каждый имеет возможность видеть то, что хочет, а не то, что есть на самом деле. И надо поскорее выбираться на почву реальности. Пока еще есть такая возможность. ТелеРоссия пока побеждает ТелеУкраину, но это вопрос времени и мозгов. Для своей аудитории всегда будет предпочтительней и свое телевидение.
Продолжение http://osvita.mediasapiens.ua/material/30459
На этом портале еще много интересного именно о инфовойнах.