.

Думали, что однофамилец

Сын Юрия Шевченко рассказал, как его семья судилась с патриархом

Судебное разбирательство из-за квартиры патриарха Кирилла в "Доме на набережной" стало главной историей в череде скандалов, обрушившихся этой весной на Русскую православную церковь. "Родственница патриарха" (Владимира Гундяева) Лидия Леонова, проживающая в апартаментах, принадлежащих иерарху, подала в суд на своего соседа снизу - священника, кардиолога и бывшего министра здравоохранения Юрия Шевченко. Ремонтные работы, проводимые в квартире Шевченко, якобы нанесли непоправимый ущерб библиотеке и мебели патриарха. В результате Гундяев получил компенсацию - почти 20 миллионов рублей. Патриарх, заявивший, что прощать Шевченко в данном случае "было бы некорректно", пообещал потратить вырученную в результате суда сумму на благотворительность.

Юрий Шевченко-младший, сын пострадавшего и тяжело больного экс-министра, рассказал "Ленте.ру", о том, как его семья судилась с патриархом, сообщил, что на его отца "кто-то что-то мог нашептать в Московской патриархии", и заявил о своей готовности довести дело до Европейского суда.

"Лента.ру": Почему сам Юрий Шевченко-старший остался в стороне от истории с "квартирой патриарха" и ни разу ее не прокомментировал публично?

Юрий Шевченко: Дело в том, что поначалу ситуация казалась настолько абсурдной, что в нее было трудно поверить. Мы долгое время были уверены, что патриарх в ней вообще не может фигурировать. Думали, что Гундяев - это однофамилец какой-то. При этом наша семья - люди верующие, воцерковленные, мы почитали патриарха. В голове не укладывалось, что он вообще знает об этом бытовом квартирном скандале и уж тем более в нем участвует. Сейчас могу сказать, что отец пытался на него выйти: есть общие знакомые, даже телефоны были, но не удалось. Даже когда начался суд, была надежда, что патриарх, может, и является хозяином квартиры, но все это происходит помимо него и кто-то просто плетет интриги.

Отцу звонили многие журналисты, просили о комментариях и интервью, но он всем отказывал. По той причине, что он сам священник и выступить с критикой патриарха для него было бы верхом некорректности. Позиция отца всегда была такой: мы сами во всем разберемся без привлечения внимания.

Мы все это время пытались выйти на связь с Московской епархией. Я лично приезжал в Даниловский монастырь, в секретариат патриарха, тоже просил встречи, передавал письма. Ответа не последовало, и тогда мы поняли, что патриарх Кирилл просто избегает общения с нами и значит, он в курсе всей ситуации.

Давайте с самого начала. Когда эта квартира была приобретена, в каком состоянии она находилась, насколько масштабный ремонт в ней планировался? Ну и знали ли вы, кто у вас в соседях?

Квартира на улице Серафимовича в "Доме на набережной" была приобретена отцом в 2010 году. Там жили люди в возрасте, просили они за нее относительно небольшие деньги. Отец продал свою квартиру и быстро купил эту. Она была в очень плохом состоянии, ремонт был неизбежен. Перепланировка при этом не планировалась, несущие стены мы не трогали. У нас есть все согласования этого ремонта с московскими коммунальными службами. Рабочие начали отдирать гипсокартон, снимать старую штукатурку. То есть это был даже еще не сам ремонт, а подготовительные работы. И как только они начались, в квартиру вломилась целая делегация. В квартире никого, кроме рабочих нет, а туда заявились сам глава района Якиманка, начальник ЖЭК, руководители коммунальных районных ведомств. То есть такие солидные люди, на прием к которым в обычной жизни за день не попадешь. А тут они все сами пришли и сказали, что мы засыпали пылью квартиру, которая над нами. Немедленно прекратите ремонт.

Тут же приехали полицейские, рабочих они отправили в отделение и задержали, а квартиру опечатали.

Рабочих-то за что?

Не знаю и представить не могу. Уже потом в отделение приехал наш человек, который занимался организацией ремонта, и объяснил, что так нельзя, люди задержаны незаконно. Квартира опечатана без вызова хозяина. Нельзя ее просто так арестовывать. А рабочим еще тогда в полиции сказали: вы, ребята, запылили квартиру патриарха всея Руси и очень плотно попали.

А ваш отец или его представители в квартире над вами были? Причиненный ущерб видели?

Сначала мы вообще думали, что инцидент исчерпан и продолжения не будет. А квартира над нами такая, что туда просто так не попадешь. В лифте для того, чтобы нажать кнопку на этаж, где эта квартира, нужен специальный ключ. А с лестницы туда не попасть: вход заварен, и тяжелая металлическая дверь. Ни отец, ни я в квартире над нами не были. Там однажды оказались двое наших рабочих. Рассказали потом, что квартира там старая и на первый взгляд вообще не жилая. И пыль в ней самая обычная, которая образуется от долгого отсутствия влажной уборки - ничего сверхъестественного. К тому же это было то самое лето, когда горели торфяники и копоть была везде.

Вскоре к нам пришла живущая в той квартире Лидия Михайловна Леонова. Она там прописана, но собственницей не является. На вид ей лет 60-65. Вела она себя очень нервно и даже как-то вульгарно. Разговаривала с рабочими на повышенных тонах, грозила судом. Адекватного разговора не получалось.

Потом опять тишина, рабочие доделывали ремонт, и мы снова думали, что конфликт исчерпан. До того дня, когда отцу прислали повестку в Замоскворецкий суд. Ему на работу пришел заказным письмом иск, в котором указывалось, что Леонова Лидия Михайловна требует возместить ущерб - 26 миллионов рублей.

Мы все то время, что шел ремонт, пытались сгладить конфликт. Отец по жизни их всегда избегал. Он предлагал, чтоб мы за свой счет все там убрали и пропылесосили. Он даже взял три миллиона рублей из семейного бюджета на ремонт и предложил его Леоновой. Та отказалась.

Какие аргументы истцы предъявляли в суде? Как они обосновали эти 26 миллионов?

На суде с той стороны была только адвокат по фамилии Забралова. Сама Леонова только один раз появилась. Адвокат говорила, что испорчены полторы тысячи раритетных книг. Хотя наши рабочие нам рассказывали потом, что какие-то книги там были, но большинство из них - в закрытых шкафах. И пыль туда не могла попасть. Адвокат предъявила акт, составленный в каком-то ЗАО "Финансовый консультант". Там со ссылкой на бумагу из Российской государственной библиотеки говорилось, что книгам нанесен ущерб на 13 миллионов рублей. Замену испорченной мебели оценили в 2,6 миллиона. Поднять и спустить эту мебель для ремонта - 376 тысяч рублей, арендовать полезную площадь для ремонта - около 2,5 миллиона. Ремонт квартиры был оценен в 7,36 миллиона и еще 600 тысяч - оценка морального ущерба.

Просили в суде чеки нам показать, обосновывающие эти огромные суммы - в ответ тишина. Так и начался виртуальный суд - без истца, без адвоката, без вещей и экспертизы.

То есть?

Все происходящее временами казалось нереальным. Начиная с того, что гражданка Леонова вообще не имела права подавать иск, потому что она по Гражданскому кодексу не собственник квартиры. Кстати, тогда мы и узнали, что собственник - Гундяев Владимир Михайлович, патриарх. И только он мог обратиться в суд или предоставить доверенность на представление его интересов. То есть это был суд без надлежащего истца. У адвоката не было доверенности, формально она в зале суда присутствовала как посторонний человек. В основе всего обвинения - какая-то досудебная экспертиза, которую суд охотно принял во внимание. Хотя в Гражданском процессуальном кодексе нет понятия "досудебная экспертиза". Экспертиза должна нормально быть проведена по согласию двух сторон.

Мы заявили 12 жалоб и ходатайств, и все они были отклонены с пометкой "несвоевременно", и своевременными они так и не стали. В том числе ходатайство о нормальной экспертизе.

Это тогда вы поняли, что гражданка Леонова - не совсем обычная гражданка?

Примерно тогда, да. Плюс я же современный человек и сразу полез в интернет.

И на вредные наночастицы в пыли суд тоже серьезно реагировал?

Абсолютно! Про это тоже шла речь в бумагах "Финансового консультанта". Некий институт Курнакова сделал такое определение, что в пыли были выявлены наночастицы, которые опасны для здоровья и жизни человека. Причем когда мы просили у суда, чтоб дали возможность зайти в квартиру и посмотреть на эту пыль и мебель, Забралова сказала, что это невозможно. Мол, мебель и пыль представляет угрозу нашей жизни. И суд это принял.

Впоследствии я давал химическую формулу этой "нанопыли" нескольким ученым. Они говорили, что это - обычный песок, разложенный на составляющие.

Суд первой инстанции удовлетворил требования Леоновой в полном объеме?

Да на пятом или шестом по счету заседании был заменен состав суда. И новый буквально через 20 минут после знакомства с делом вынес определение: взыскать с нас только не 26 миллионов, а 20, причем эти шесть скинул даже не суд, а та сторона.

Дальше вы обратились в Мосгорсуд?

Да. Тогда я уже приехал из Петербурга в Москву серьезно. До этого, в основном, приезжал на один-два дня. Тем более отец убеждал меня, что мы во всем разберемся, это недоразумение, и у меня не было твердого понимания того, что происходит.

В Мосгорсуде мы уложились в десять минут. Вошли в зал. Судья нас поднял, спросил - согласны мы или нет с определением первой инстанции. Я сказал, что нет, Забралова сказала, что согласна, и суд почти тут же постановил оставить без изменений.

Вы считаете, что суды был мотивированы принять решение не в вашу пользу? И если да, то кем? РПЦ?

Не знаю, не буду торопиться с какими-то выводами - по звонку это все делалось или по команде каких-то высоких лиц. Надо быть очень уверенным, чтобы утверждать подобное. По поводу РПЦ я бы вообще вопрос не поднимал, потому что в нашем деле фигурирует не церковь, а лично Гундяев Владимир Михайлович. Поймите, я сам закончил духовную семинарию и духовную академию. Мне непонятно и неприятно то, что пишут плохо о церкви в прессе.

Но, послушайте, зачем патриарху эти ваши 26, а впоследствии 20 миллионов рублей? Он не производит впечатления нуждающегося в этих суммах.

Поначалу для меня это тоже было аргументом. Но есть очень много в нашей жизни вещей, которые мы не можем ни понять, ни объяснить.

Вы выплатили эти средства?

Да. Было же еще заседание президиума Мосгорсуда, который тоже оставил все без изменений. После этого Леонова написала отцу письмо, где требовала, по-моему, в течение пяти дней погасить долг перед ней. Мы моментально пожаловались на это письмо в суд, он не стал нас слушать. Зато появились судебные приставы, которые арестовали квартиру, заблокировали пластиковую карту отцу, на которую он зарплату получает и военную пенсию, а также наложили запрет на выезд за границу.

Я к тому времени продал свою квартиру в Петербурге на улице Маяковского, и эти деньги ушли на уплату ущерба, якобы нами причиненного. Мы в этой квартире 25 лет прожили, родители уехали в Москву, а я остался. Причем арестованную квартиру приставы оценили в 15 миллионов, и даже если бы она была продана нами или с молотка, мы бы еще пять должны остались.

Патриарх сказал, что потратил деньги на благотворительность.

И это тоже странно. Ведь получатель средств не он, а гражданка Леонова. Поэтому как он подарил кому-то чужие деньги - не очень понятно.

Скажите, а имеет право на существование такая версия, что у вашего отца, который принял церковный сан, мог возникнуть конфликт с кем-то из московской патриархии, а квартира стала способом сведения счетов?

Вообще, да. Я сразу о такой возможности думал. Внутри Московской патриархии очень сложные отношения. Там что-то нашептать - вопрос пяти минут. Скомпрометировать, донести - там с этим тоже все просто.

Это что-то типа групп влияния, которые конкурируют за близость к патриарху?

Чиновничий аппарат и даже силовые структуры, думаю, рядом не стояли по сложности и по жесткости взаимоотношений по сравнению с Московской патриархией. Кто-то что-то мог нашептать на отца запросто. Ведь он довольно известный человек, рукоположился на Украине, благословил его на это Алексий II. Он самостоятельный священник, у которого есть ремесло, он не нуждается в высоких покровителях, хотя вот прямо сейчас я в этом уже меньше уверен. Он никогда никого не просил о помощи, говорил: самостоятельность, самостоятельность и еще раз самостоятельность. Наверное, это и подвело - в Москве правила игры другие, надо дружить, типа, любить. Видно, не вписался он в эту среду.

После того как скандал с квартирой стал громким и публичным, вашего отца обвинили в том, что он владеет огромным количеством недвижимости, и ему эти 20 миллионов выплатить - плевое дело. Там фигурировали квартира на Новом Арбате, на улице Удальцова, земельные участки в Раменском районе, квартира на Боткинской улице в Санкт-Петербурге. И все это при декларируемом доходе в три с чем-то миллиона рублей.

Квартира на Новом Арбате была, мы ее и продали, когда покупали эту - на улице Серафимовича. Квартира на Удальцова принадлежит не отцу, а моей сестре. Она самостоятельная женщина - это квартира ее семьи. Когда узнал про квартиру на Боткинской улице, то специально поехал туда посмотреть. Там по этому адресу медицинская академия вообще-то. В Раменском районе, собственно, живут мои родители и сестра со своими четырьмя детьми. И это еще не все. Писали про какую-то квартиру на Домодедовской улице, где мой отец, возможно, даже и не был никогда. Какие-то огромные земельные угодья в Орловской и Ярославской областях. Какой-то особняк в центре Москвы, хотя на самом деле это офис площадью 43 квадратных метра, который я давно продал. А, еще писали про две шикарные квартиры в Питере. Одна на Невском проспекте и еще одна на Маяковского. Хотя на самом деле это одна старая квартира на углу Невского и Маяковского. Та самая, где родители 25 лет прожили. Ее я продал, чтобы расплатиться с Леоновой.

Так что чуши было много. Но при всем этом: у меня отец занимается кардиохирургией - он много оперирует в России и за рубежом. У него больше 700 научных трудов и патентов. Его работы за рубежом изданы и по ним студентов учат.

Вопрос, который - вот правда - не дает покоя. Ваш отец - известнейший врач. Он знаком с Владимиром Путиным еще с тех времен, когда Санкт-Петербург был Ленинградом. Он в его команде работал. При этом суд прошел так, словно он какой-то нацбол, подозреваемый в экстремизме. Почему отец не задействовал свои механизмы влияния? Тому же Путину он напрямую, думаю, мог позвонить.

Я сам лично просто требовал этого от отца. Папа, говорю, это уже не просто ошибка, это рейдерство. Тут надо в колокола бить. Он говорит: я не буду. Президент или премьер - не те фигуры, чтобы решать бытовой вопрос. Вопрос-то действительно бытовой. Мы же не специально купили квартиру под патриархом. Плюс отец никогда не занимался политикой. Утром операции, вечером наука. Ему Сергей Степашин предложил Минздрав возглавить. Отец тогда возглавлял военно-медицинскую академию, но согласился, с условием, что сможет совмещать со врачебной практикой. Потом в Москве он организовал Пироговский медицинский центр, спокойно себе там работал, а тут и началась вся эта квартирная история.

Что дальше делать будете?

Ждать Верховного суда. Влияние главы Мосгорсуда Ольги Егоровой на него не должно распространяться. Кстати, адвокат без доверенности Забралова с ней в хороших отношениях. Даже книжку выпустили совместную - "В стенах московского суда" называется. На Верховный суд есть надежда. Ведь мало-мальски юридически грамотный человек, да просто психически здоровый, увидев материалы дела, сразу поймет, что там ахинея. Что дальше - посмотрим. Европейский суд - значит, Европейский суд. Я до конца пойду.