«Мне было бы странно, если бы у моего отца была подруга»

-А у тебя, Лиза? Какую роль играет твой отец по отношению к тебе?

Лиза: Он играет обе роли – и отца, и матери. Раньше он был моей матерью, теперь он отец, так что я воспринимаю его как бы в обоих качествах. Мои подруги иногда рассказывают, что они обнимаются-целуются со своими мамами, а я обнимаюсь с отцом. С мачехой мы никогда не обнимаемся.


- Вы часто общались с другими детьми из «радужных» семей?

Мия: Как ни странно, я с такими еще  никогда не общалась. Но недавно я познакомилась со своим нынешним другом, и однажды оказалось, что его мама тоже лесбиянка. И мать друга его сестры тоже!

Феликс: Для меня это первая встреча с другими «радужными» детьми.

Мальте: Я знаю уже много таких детей – в первую очередь, на почве искусственного оплодотворения. Потому что 20 лет назад это было что-то совершенно новое. Поэтому мои родители стали сооснователями движения ILSE (немецкая аббревиатура для Инициативы лесбийских и гомосексуальных родителей – прим. пер.). Так что я знаю многих детей с историями, похожими на мою.

- Мальте, ты была одним из первых детей, зачатых путем инсеминации – искусственного оплодотворения. Ты когда-нибудь испытывала желание познакомиться со своим биологическим отцом?

Мальте: Меня часто спрашивают об этом. Но, честно говоря, не хочу, потому что это могло бы все испортить. Как представлю себе, что сидела бы я, смотрела на него и думала: о боже, я не хочу иметь с ним общие гены! Возможно, было бы неплохо увидеть этого человека как-нибудь через окошко или по телевизору. Просто чтобы посмотреть, как он выглядит, какой он вообще. Но не больше того.



- Такой возможности у тебя не было.

Мальте: Нет, мои матери хотели, чтобы это был анонимный донор спермы. Иногда, когда моя неродная мать мне что-нибудь запрещает, я упоминаю, что мы с ней не родственницы. Я говорю: «А мама разрешила бы!» Или говорю младшему брату, которого родила моя неродная мать: «Твоя мамаша сегодня чего-то не в духе!»

- А по-серьезному у вас никогда ничего такого не вырывалось?

Мальте: Когда я была еще маленькой, я однажды сказала Сузанне, моей неродной маме: «Ты мне не мама и не можешь мне указывать!» А она ответила: «Ну, тогда я не буду тебе делать бутерброды в школу».

- А когда вы были подростками, вы никогда не упрекали своих родителей в их нетрадиционной ориентации?

Мия: Тогда нет. А сейчас я иногда упрекаю его в том, что он с возрастом становится все более скучным. А когда он и его друг начинают кокетничать друг с другом, я их иногда передразниваю.

Нелль: Иногда мы специально подначивали наших мам и говорили им: «Да вы себя ведете, прямо как настоящие мужики!»



- Мальте, Феликс, вы никогда не думали, что вам не хватает отца?

Мальте: У меня такого ощущения никогда не было. Наверное, в жизни бывают моменты, когда, пусть даже подсознательно, но ищешь мужской образец для подражания. Когда становишься старше, иногда уже не хочется обо всем на свете говорить с мамой. Но мне в таких случаях помогали родственники, например, дядя.
- Лиза, ты говоришь с отцом на типичные девчачьи темы, которые большинство девочек обсуждают с мамами?

Лиза: Да, я много о чем говорю с ним, а также с его сестрой. Но я действительно могу говорить с отцом практически обо всем и не испытываю при этом стеснения.

- А остальные, как у вас решались такие вопросы в подростковом возрасте?

Феликс: Я мог говорить со своими мамами обо всем. Когда одна мать гинеколог, а другая акушерка, вопрос просвещения ребенка решается легко.

- Когда вы видите детей из обычных семей, не кажется ли вам, что у них есть что-то такое, чего вам не хватает?

Феликс: Мне их жизнь кажется скучной. Конечно, все зависит от конкретного человека – можно иметь двух матерей, с которыми будет смертельно скучно. Но мне кажется, это здорово, что у нас есть дополнительное «звено». У нас веселая семья – в том числе и потому, что она «радужная».



Лиза: Другие семьи живут строго по правилам и каждый божий день по одному и тому же расписанию. Это скучно. Мой отец Лукас тоже иногда встречается с коллегами в неформальной обстановке. Еще он много общается с моими друзьями. По мне, так он вообще, единственный отец, который общается с чужими детьми. Большинство родителей – это настоящие родители, этакие родители-родители. А Лукас для меня – родитель-друг.

- Согласно исследованиям, родители в «радужных» семьях часто излишне «носятся» со своими детьми, потому что они их очень хотели.

Мальте: Охотно верю в это! Людям с нетрадиционной ориентацией часто приходится на протяжении долгого времени сталкиваться с проблемой самоидентификации. Этот образ мышления делает семью открытой совершенно по-особенному. У многих моих  друзей в семьях случаются проблемы, а все потому, что люди не могут открыто говорить друг с другом. В «радужных» семьях, которые я знаю, такого нет.

- Мия, Нелль, вы ощущаете как-то по-особому, что у вас две мамы и два отца?

Мия: Да, потому что наши родители специально договаривались о том, чтобы завести детей.  Мы это всегда ощущали.

Лиза: Мне было бы, кстати, интересно ненадолго поменяться с кем-нибудь семьями. Иногда становится любопытно, как это бывает, когда все полностью «нормально». Я бы, наверное, уже не смогла так жить.



Феликс: Но у нас тоже многое происходит, как у всех. Мои мамы вступили в законный брак, и моя неродная мама усыновила нас с сестрой. Они были одной из первых пар, оформивших отношения официально, а мы были одними из первых усыновленных детей в таких семьях. На это потребовалось согласие нашего отца, но мы ему сразу сказали, что ему не придется платить алиментов, и вопрос был сразу улажен. У меня сейчас фамилия моей мачехи, как и у моей родной мамы.

- Это было странно – вдруг сменить фамилию?

Феликс: Да нет, это даже круто. Здорово, что мы семья и что это выражается, в частности, в том, что мы носим общую фамилию.

- А как это было у тебя, Мальте?

Мальте: Точно так же. Но до того, как мои мамы расписались, они уже долго жили в гражданском браке, и моя мачеха хотя и отвечала за нас, с социальной точки зрения, не имела на это никаких юридических прав и оснований. Поэтому моя тогда еще будущая мачеха сразу стала моей крестной матерью: в глазах общества это несколько облегчило ситуацию. Так наша близость получила некий официальный статус.

- То есть это был хороший признак?

Мальте: Больше того! Иногда могут возникнуть ситуации, в которых бывает важно, с юридической точки зрения, чтобы обе стороны имели право принимать решения. Например, в случае медицинских проблем – если, скажем, требуется серьезная операция. Если бы моя родная мама погибла, то моя вторая мама не могла бы нас удочерить, официально будучи просто ее подругой. Скорее всего, родительские права были бы переданы моему дяде или как-то так. Поэтому вопрос усыновления приемных детей крайне важен.
Нелль: Когда мы были маленькими, наша мама написала завещание, в котором указала, чтобы нас, в случае чего, передали Сузанне, которая тогда была просто ее подругой, но не нашему отцу.

Мия: Нам очень хотелось двойную свадьбу – чтобы наши матери и отцы вступили в брак одновременно. Но они сказали, что раз это не приносит никаких налоговых льгот, как это бывает в случае с традиционными браками, то они не хотят расписываться.

- У вас двоих один отец. Но Мия родилась «классическим» образом, а Нелль путем инсеминации. Это имеет для вас какое-то значение?

Нелль: Да я сама долго ничего не знала об этом! Это выяснилось, когда к нам приехал какой-то журналист на интервью и спросил, родились ли мы традиционным образом. И родители ответили, что Мия родилась традиционно, а Нелль нет, то есть путем искусственного оплодотворения. Я спросила: «Что, правда?! А, ну, ладно».

Мия: Да, и эта тема была сразу же закрыта.

Нелль: Конечно, ведь я точно знала, что я желанный ребенок. Сегодня это, наверно, кажется забавным, но перед моим рождением в родильном доме был большой переполох, туда полно народу понаехало!

- Интересно, что ты, Мия, родилась в результате сексуальных отношений в паре лесбиянки и гея.

Мия: Я спросила однажды моих родителей, они сказали, что раньше они были настоящей парой и привлекали друг друга. Потом они расстались. Моя мама стала лесбиянкой, а мой отец геем. Но мой отец сказал моей маме – если ты захочешь завести детей, дай мне зн

- В детском саду вы играли в дочки-матери?

Нелль: Да.

Мия: И я.

Лиза: Я тоже.

- В подростковом возрасте вы много ссорились с родителями? Происходило ли это иначе, чем у ваших друзей?

Мальте: Думаю, у нас все было проще. Бывали и разногласия, но скорее в форме дискуссий.

Нелль: У нас были конфликты, как и у остальных семей. Было, как всем, тяжело. Может быть, потому что нас было четверо женщин. Папа живет в Берлине.

Лиза: Мне 14 лет, у меня как раз сейчас этот период. Для меня особенно тяжело, когда я приезжаю к своему отцу. Мы не можем выдержать друг друга и двух недель. Когда мы собираемся на каникулах и проводим вместе три недели, то обязательно ссоримся.

- Вы можете сказать, что ваши родители разрешают вам больше, чем другим детям?

Феликс: Нет, моя мама довольно строгая. Она разрешала мне смотреть телевизор только час в день. За это я ее ненавидел. Но потом я понял, что это правильно.