Кровавая паранойя

Хотя аресты и казни коснулись немалого числа высокопоставленных представителей коммунистического руководства, это всего лишь ничтожная доля (7-9%) от всех бесчинств и репрессий времен сталинского террора. Общественную среду заполонили ритуальные расправы над «врагами народа», тогда как оперативные группы НКВД проводили секретные операции, решения о которых принимали лично Сталин, нарком внутренних дел Николай Ежов и ближайшие соратники «вождя народов». Их задачей было устранение всех чужеродных и губительных элементов для проекта однородного социалистического общества в критический для страны момент.

Сталин был убежден в неизбежности международного конфликта, в котором СССР не удалось бы остаться в стороне. Такая перспектива напоминала ему об одном из главных политических уроков, которые оставил в наследство Ленин. Речь идет о необходимости нанести «профилактический удар» для уничтожения всех «внутренних врагов», которые считались потенциальным пополнением для «пятой колонны» саботажников и шпионов.

Крупнейшая из этих карательных акций началась 30 июля 1937 года по оперативному приказу НКВД № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». Всех этих людей должны были разделить на две категории: «наиболее враждебные» кулаки и уголовники попадали в первую категорию, тогда как «менее активные, но враждебные» элементы относились ко второй. Представители первой категории должны были быть «арестованы и расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки». Те, кто угодил во вторую категорию, должны были быть «переписаны и высланы в районы по указанию НКВД».


Далее в приказе № 00447 значился перечень квот на количество подлежащих репрессии людей по разным регионам страны. По данным НКВД, в рамках операции были осуждены 767 000 человек, 387 000 из которых приговорили к расстрелу.

Кроме того, Сталин и Ежов провели еще с десяток национальных операций. Так, 25 июля 1937 года стартовала «немецкая операция», в основу которой легло директивное письмо НКВД «О террористической, диверсионной и шпионской деятельности немецких троцкистов, проводимой по заданиям гестапо на территории Союза ССР». За 15 месяцев в рамках операции было задержано 57 000 человек, 42 000 из которых ждал расстрел.

11 августа 1937 года Николай Ежов подписал новую директиву, целью которой была «полная ликвидация незатронутой до сих пор широкой диверсионно-повстанческой низовки ПОВ и основных людских контингентов польской разведки в СССР». Итогами операции за 15 месяцев стало задержание 144 000 человек, более 111 000 из которых приговорили к смерти. Среди всех национальных меньшинств польской диаспоре пришлось заплатить самую высокую цену в годы «Большого террора»: в 1937 году пятая часть из 700 000 советских граждан польского происхождения была осуждена или расстреляна.

Третья национальная операция была направлена против группы людей, которых подозревали в связях с Японией. Речь шла о так называемых «харбинцах», бывших работниках Восточно-Китайской железной дороги, которые после ее отхода к Японии вернулись в СССР как советские граждане. В общей сложности в ходе этой акции осудили 33 000 человек, более 21 000 из которых были расстреляны.

В октябре-ноябре 1937 года НКВД начал еще пять операций подобного рода: латвийскую, финскую, греческую, румынскую и эстонскую. По статистике НКВД, в рамках национальных операций были осуждены 335 513 человек. 247 157 из них или 73,6% (это гораздо выше, чем в операции по приказу № 00447) расстреляли.



Помимо дополнительных квот, которые просило выделить стремившееся продемонстрировать рвение региональное руководство, Сталин и Ежов решили повысить квоты для всей страны: в октябре 1937 года они направили 58 регионам и республикам указания о необходимости репрессировать еще 120 320 человек. Каждой группе нужно было выполнить свой план арестов и завести дела о контрреволюционной, шпионской и террористической деятельности на основе признаний, которые получали с помощью пыток и непрерывных допросов.

Реализация национальных операций заставила агентов НКВД проявить безграничную изобретательность. В Горьком (современный Нижний Новгород) начальнику местного управления НКВД пришла в голову светлая мысль распространить категорию оставшихся в СССР бывших немецких военнопленных на российских военных, которые побывали в немецком плену во время Первой мировой войны. За ней, как не сложно догадаться, последовала волна арестов.

Сфабрикованные дела передавались на рассмотрение в военно-полевые суды. За одно заседание такой суд мог разобрать сразу несколько сот дел. Приговором могла быть только смертная казнь или десять лет в лагерях.

Как найти жертвы? Историки обозначили социальные группы и зоны риска. В группы риска попадали бывшие члены большевистской партии, которых исключили за те или иные политические расхождения, а также любые госслужащие непролетарского происхождения или несогласные с политикой партии. Кроме того, нешуточная опасность грозила тем, кто уже был на заметке у политической полиции или был выслан в неблагоприятные регионы страны в предыдущие годы, представителям духовенства (90% из примерно 30 000 служителей культа были задержаны) и бывшим эсерам (практически всех их приговорили к расстрелу).



Опасаться репрессий стоило и так называемым «бывшим». К этой категории относились все те, кто получил высшее образование или был частью элиты общества при царском режиме.

Существовали также и рискованные профессии. Речь шла о предприятиях, которые работали в оборонной сфере или же отличались повышенным числом несчастных случаев и аварий: шахты, металлургия, строительство, железные дороги. Несчастные случаи на производстве стали для следователей НКВД прекрасной возможностью для открытия дел о саботаже и диверсиях.

Большой террор закончился точно тем же, с чего и начался: тайным постановлением политбюро от 17 ноября 1938 года. В нем говорилось об остановке всех репрессий и критиковались серьезные «недостатки» в работе НКВД. Все это объяснялось следующим образом: «враги народа» «пробрались в органы НКВД и Прокуратуры» и развернули там подрывную деятельность. Несколько дней спустя Николай Ежов подал в отставку. В газете «Правда» лаконично написали, что народного комиссара внутренних дел освободили от занимаемой должности по состоянию здоровья.