Кое-что о современной "русской" поэзии

Представьте, что решил человек почитать. Что-нибудь современное, наше, отечественное, стихи ли, прозу. Может, взялся сперва за стихи — они короткие, и читать их недолго, а времени в наше время, простите за невольную, у всех в обрез. Открывает человек Яндекс, запрашивает — "литература, Россия". И выпадает ему Новая Литературная карта России. Это сайт такой. Человек наш сразу прочитывает вынесенный на обложку сайта отрывок из стихотворения Белякова, одного из авторов (уж не берусь сказать "поэта", поскольку не знаю):

Так и прёт на язык:

Погуляешь по сайту, а там, что ни текст — то лакомый кусок для пародиста. Что ни персона, то — сомнительная драгоценность. Тут, куда не кинь — или эмигранты, или смачные, пожилые, испытанные в боях правозащитники, имеющие склонность к "писанию текстов". И советского ещё разлива махровые рифмовальщики, успевшие замшеть и обрасти паутиной. Всё это разбавлено юными, мальчиками и девочками, неясной ориентации в пространстве и в жизни. Со стороны взглянешь — жизнь кипит, процесс идёт, всё с литературой в порядке, жив, курилка. А приглядишься — да тараканьи же бега. Есть, конечно, и хорошие поэты и прозаики. В новости сайта заглянешь, а там:

Презентация книги М. Галиной "Всё о Лизе".

Мария Галина — пожилая женщина из самой Одессы-мамы, одной из кузниц русских писательских кадров. Но автор шедевра "всё о Лизе", Галина, вам ничем одессита Багрицкого не напомнит. Прямо таки скажу — ничем не напомнит. Багрицкие раз в столетие рождаются. Нам же предстоит пройти сеанс очередной "правильной" уныло местечковой графомании, далёкой от малейшего чувства прекрасного. Почему правильной? Потому что нет знаков препинания и заглавных букв, а некоторые строфы выделены курсивом. То есть, для того, чтобы стать актуальным, интересным и современным — у этого опуса есть добрых 90% шансов. Что дальше? О, я вам скажу, что. Как попало срифмованная чушь.

И т.д.

Хотя я лично нашёл маленький шедевр во всей этой чрезвычайно нудной, тошнотворной и дурацкой поэме. Вернее, во всём чрезвычайно нудном, тошнотворном и дурацком отрывке из поэмы. Вот он, шедевр:

бабочка адмирал

медленно умирал

Знаете, что мне напомнило это? Подписи к картинам какого-нибудь "наивного" кавказского художника, вроде Нико Пиросмани:

Здесь жио сапожник Шио Вино пио сапоги шио

Что ещё на главной странице этой дивной карты? Дважды упоминается Олег Юрьев. Пожалуй, можно сказать и о нём пару ласковых слов. Берёшь любое стихотворение, начинаешь читать и сразу понимаешь, что нам хотел сказать автор: 1) что он еврей 2) что он ленинградский еврей 3) он ленинградский еврей, пишущий из-за границы 4) он видный демократ 5) он относится к стихосложению, как к составлению кроссвордов, не вкладывая туда души даже на ноготок мизинца.

Юрьев — словно продукт карикатурного сгущения образа "еврейского литератора из России". Самодовольства, довления формы над содержанием, смешочков и хиханек, полного равнодушия к читателю и литературного гешефтмахерства в нём столько, что хватит на дюжину. Романы его настолько для "своих", что русскому среднему читателю, если тот вдруг захочет отведать прекрасного, не удастся ухватить и кусочка, настолько язык автора насыщен прекрасными мелочами, известными лишь ему самому и нескольким десяткам избранных, и будет бродить он, читатель, кругом, стеная, но не в силах насытить себя этими дивными текстами. Стихи же у Юрьева — немного попроще, если так можно выразиться.

* Леонид Аронзон (1939—1979) — великий ленинградский поэт (сноска авторская)

В Баку моего детства была дивная уличная поговорка. "Сам себя в жо*у поцеловал".

Кто ещё тут мелькнул? Ах, конечно, "невероятно талантливая" Света Литвак. Я бы сказал, она талантлива настолько, насколько это вообще возможно. Кругом и везде. Выношу пару крупиц этого "таланта" на всеобщее обозрение.

Если мы с вами, дорогие читатели, взглянем на океан рифмованного слова, задавшись целью узнать, кто тут главный, кто признан "всем сообществом" лидерами, то мы увидим — пожилые, бывшие в эпоху своей юности, даже не во втором поэтическом ряду, нет, вообще за рядом, бывшие статистами, декорациями, ныне объявлены классиками, "живыми легендами" — Рубинштейн, Цветков, Гандлевский и ещё ряд персон. Что мы заметим, глядя на них? Пожелтевшую, пахнущую старческим недержанием антисоветскую эстетику, находки, бывшие писком моды для наших палестин в эпоху ещё здорового и полного сил Брежнева, гэги, ныне прочно подёрнутые пеленой увядания, сенильное политиканство и махровую, ярую ненависть к почве, которая или хорошо скрыта, в случае Гандлевского, или ярко и намеренно выпячена (в случае того же Цветкова). Они не могут по-другому, эти обсыпанные эпителием интеллигентские идолы, потому что они стары, им же по многу лет, они безнадёжно устарели, и вынесут их с олибераленного литературного Олимпа только вперёд ногами, и никак иначе.

Самое интересное, так это то, что эти долгожители ныне ударились в политику! «Путин должен уйти», «Путин надоел». И это пишут те, кто за тридцать лет не издал ни единого нового звука? Кто десятилетиями кропает одно и то же, исхитряясь заполонять дряблыми телесами своими всё культурное пространство, какое только есть? Кто надоел до чёртиков?

Хватит, наверное. Достаточно.

К чему я это всё? Что нам литература? В чём заключается эта самая родная литература ныне? В междусобойчиках эмигрантов из Москвы, Питера, городов Украины и Белоруссии в городах Северной Америки, Германии и Канады? В бытовании корпорации, плотно оседлавшей литературный процесс ещё в 90-е? Может, в их дрязгах и диалогах? В их фокусах, в их пиджн рашен, в их стремлении превратить нашу русскую поэтическую речь в язык перетолмаченного с английского подстрочника, сдобренного дохлой литературщиной и посоленного бородатыми хохмами с Привоза и Молдаванки? В их бесконечной погоне за модой, в их стремлении служить, как Труффальдино, более чем одному хозяину? "Мы покажем вам, как надо жить!" А может, не надо?

А может, литература — это великая наша традиция, традиция сродни религиозной, наше второе священное писание? Может, Пушкин, Гоголь, Достоевский, Толстой, Блок, Горький — это для нас больше, чем просто чтиво?

Наша литература всегда была отражением нашего существования и была развёрнута к нам! Какие великие вопросы она ставила! Какие соприродные жизни образы создавала! Лишний человек! Герой нашего времени! Разве потакала литература низменному, грязному? Воспевала купеческую кубышку? Или высокого от второстепенного и накипного не отделяла? Может, дрянь от древнего дегенерата Баркова стоила дороже Державина? Русская литература не ублажала правительство, нет, но она питала нашу родину, нашу страну, своими животворными соками. Она никогда не была блудницей, продажной женщиной не была, наша литература.

Как прежде приходилось ужасаться, глядя в своё литературное отражение, как в омут, как приходилось, дрожа и восторгаясь, вчитываться в стихи, ожидая сладкого кошмара, катарсиса, мурашек блаженства! Что же мы ныне видим? Мерзость запустения предстаёт нашим глазам. Постмодернизм, который тянется, переходя все сроки, как день рождения в семье алкоголиков.

Отчего постмодернизм? Он ИМ (им — это прозападно настроенной интеллигенции, да и ладно, что прозападной, а ещё и, скажем так, недолюбливающей "эту страну"), выгоден, вернее, он им безопасен. Он оторван от нас, он внешен по отношению к нам. А мы ведь литературоцентричны, мы подпитываемся печатным словом, как титан, коснувшийся Матери-земли. И цель ИХ — не допустить этого касания. Оттого Россия в стихах той же Литвак предстаёт пьяной, гнусной и гадкой, наш быт — бытом животных, лишённым малейших сапиентальных черт.

Неужто мы будем всегда созерцать наш мир, нашу жизнь и нашу страну глазами дожившей до наших дней советского ещё разлива "образованщины"? Новой формации той же страты, этакой юной поросли от старых пней, воспитанной в двукратной ненависти, поскольку их родители даже выехать туда, где молочные реки текут, не смогли? Глазами колбасно-эмигрантских писак, сотрудников перманентного радио "Свобода", сидящих на англо-саксонском пайке?

И так — во всём. Вы посмотрите, как они стараются замазать Шолохова древними и несостоятельными обвинениями в плагиате! С какой яростью, с какой пеной у рта ОНИ готовы бороться за то, чтобы автором гениального романа был кто угодно, только не Шолохов! С каким же напором ОНИ пиарят друг друга, а ещё раздувают крохотных людей, чей вклад в литературу исчезающе мал, но угодивших ИМ эстетически и идеологически!

Но полно. Действительно, достаточно. Я далее поведу речь о достойных. Потому что рай наш велик и обширен, он совсем не темница для неведомого и мёртвого Аронзона, как нам пытаются рассказать иные досужие авторы, а он — Валгалла вечно живых.

"Географ глобус пропил", "Сердце Пармы". Читали? Явно читали. В наши дни считается хорошим тоном и некоторым признаком сопротивления (я сейчас не о белоленточных сборищах и фрондёрской клоунаде, а о настоящем сопротивлении, ИСТИННОМ) — читать этого автора. Алексея Викторовича Иванова. Нет, вы только не подумайте, что автор этот — замшелый провинциальный почвенник, творящий под флагом уваровской триады. Ничуть. Это вполне современный молодой человек. Очень хороший писатель. Однако о нём вы не встретите значимых упоминаний в сети. Не найдёте развёрнутого пиара. О нём не говорят. Вернее, как это в наше время можно счесть аксиоматичным, его активно замалчивают.

Как я это могу аргументировать? Да запросто. Сравните упоминания Саши Соколова (это вполне бессмысленный и беспощадный эмигрантский графоман, громоздящий слова в никому, кроме автора, непонятной последовательности) и Иванова. Если второго принято называть "талантливым", то первый на что-то меньшее, чем "гениальный" у НИХ не тянет.

Я задался этим вопросом. Почему же? Оказывается, Иванов сделал жест, не укладывающийся в ИХ представления о "правильном" поведении литератора. Он вернул обратно премию. Демидовскую. И не просто вернул (оформив это, как пожертвование), а вернул в знак протеста, после вручения, в следующем сезоне, этой премии М. Гельману, одной из знаковых ИХ фигур.

Что в поэзии? В поэзии проросло целое поколение "неуслышанных". Так я предлагаю назвать приблизительно 30-40-летних. Сочная, крепкая поросль взошла, подобно тому, как молодые побеги весной взрывают слой слежавшихся за зиму палых листьев. Эти голоса «неуслышанные», неразличимые за многократно усиленными трелями импотентных геронтов, имеют, по мне, особенную ценность. Потому что это голоса честных. Голоса тех, кто не готов лизоблюдствовать, ужом вертеться, обхаживая дряхлых закордонных архонтов от литературы. Голоса тех, кто не променял своего права говорить честно — на палку колбасы, и своего права любить Родину – на ИХ тарелку щец. И это – также своего рода сопротивление.

PS: Картинка на тему, что теперь считается КУЛЬТУРОЙ: