Кто такие рагули

Ольга Духнич

Лето снова наполнило соцсети снимками кричаще одетых девиц и язвительными комментариями. Но давайте не упрекать их за эти попытки быть красивыми. Откуда взяться вкусу в стране, где горизонт планирования – одна неделя? Откуда взяться гармонии там, где нет порядка и справедливости?

Нас часто винят в отсутствии вкуса и чувства прекрасного. В том, что мы фотографируемся на фоне ковра, заселяем квартиру искусственными цветами, запиваем теплым кагором селедку с оливье, а наши женщины с упоением наивной откровенности подчеркивают как достоинства, так и недостатки своей фигуры.

Мы сами соглашаемся с отсутствием вкуса и чувства прекрасного, узнавая на сайтах вроде ragu.li, быдло.ру или "Всадники апокалипсиса" собирательный образ тех, кто, конечно, "не я и не мои друзья" — но, как минимум, соседи.

Парадоксально смешанные чувства гордости и возмущения овладевают украинцами, когда они читают секс-отчеты и путеводители иностранцев по городам и красавицам страны. Той самой страны, в которой красивое — особенно красиво, поскольку не защищено и недолговечно. А недолговечность привлекает возможностью быть первым и единственным овладевшим.

Я родилась и прожила 15 лет своей жизни в пыльном украинском городке, пронзенном магистралью — артерией, ведущей на сказочный Юг, с подрывающими асфальт карагачами и тополями, чьи стволы сплошь исписаны орфографически паскудной матерщиной. В то время глаз прохожего не смог бы отыскать ни одного яркого пятна в подернутом жарой и дымом силикатного завода пространстве города, если бы не его девушки и женщины.

Гордые королевы высокого каблука дефилируют от местного рынка с эмалью ПФ 116 в авоське; танцующим шагом перебегают дорогу в шелковом кружевном пеньюаре и с мусорным ведром в руках; возвращаются с дачных участков с наслюнявленной бумажкой на носу (нос не обгорает), бигуди в волосах (лучше вьются потом) и полиэтиленовых пакетах на ногах (земля не забивается "под педикюр"). Каждый их день — это не мифическая борьба Эллочки людоедки с Вандербильдихой, это борьба с неумолимым временем и убогим пространством вокруг за красоту, а возможность пережить и почувствовать ее до того, как их бедра раздадутся вширь, а блеск в глазах погаснет.

Этой самой красоты вокруг них крайне мало. Мало простой и яркой красоты, которая давно неинтересна кому-то из другого измерения, где у домов разноцветные крыши, а мостовую создают радостные мозаики. Мало цветов, мало блеска солнца в падающей воде, мало ярких красок.

Вы заметили, как люди в парках постсоветского пространства упоенно фотографируют цветы и себя в цветах? Как фотографируют красиво оформленную еду в ресторанах и себя, поглощающего эту еду? Как покупают конфеты — не те, что вкуснее, а те, где коробка красивее?

Жадные очереди, стрекочущие клики в ботанических садах – это тот голод по красоте, который создали пустые клумбы, разрушенные дома и серая одежда двух последних десятилетий, лишивших людей гармонии, цвета и полноты жизни – это я о наших девяностых и нулевых. В иерархии прекрасного, как и в иерархии потребностей, невозможно сразу и навсегда перешагнуть из серости — к сложной красоте, минуя красоту простую, яркую, наглядную.

Вы задумывались, почему в магазинах "доступной" одежды нет простых однотонных и сдержанных трикотажей, все больше стразы, гофре, леопард и лак? Чем более убоги внешние условия жизни человека, тем сильнее голод по такой вот простой красоте, тем чаще красивую коробку от невкусных конфет обрежут и повесят на стену, тем чаще купят кричащую кофту с огромными стразами.

Первый голод утоляется вакханалией цвета и обжорством форм, потому крайне важны золотые туалеты и расписанные под хохлому диваны, ярко красная опухоль губ в пол лица, перья, кожа и мех как самый архаический и древний символ успеха.

В отличие от простой и бравурной, сложная красота часто вывернута наизнанку. Это не красота поверхности, но красота внутренней работы, которую пережил объект. Это красота сытости, наполненности изнутри.

Разница красоты и безвкусицы, как разница меж сытым и голодным, проходит по внутренней работе. Голодный не в силах ее осуществить, потому он жадно готов поглощать свежие, яркие и сочные фрукты первого урожая; сытый способен вырастить зерно, смолоть его и испечь хлеб.

Не стоит винить в отсутствии вкуса того, у кого отсутствует ощущение полного желудка. Девушки в леопардовых мини-юбках, фотографирующихся на фоне постера любимой звезды, дивана, или искусственных цветов, не виноваты в вульгарности, рагульстве и похотливости. В стране, где определенность будущего часто длится не больше одной недели, сложно надеяться на долгую жатву. Еще сложнее надеяться на длительность красоты вокруг, которая, как известно, предполагает порядок, гармонию и соразмерность в окружающем мире.