Великая, но не наша

У нас в стране, особенно на фоне Англии или Франции, несправедливо мало пишут и до обидного редко вспоминают о Первой мировой войне. Последней войне, которую вела та Россия — прежде чем скатиться в месиво братоубийственной бойни. Из этой самой бойни страна вышла зачуханной, малограмотной, зато чрезвычайно озлобленной, что уже не позволяло ей трезво взирать на окружающий мир, чтобы адекватно оценивать как свое место в нем, так и место своих соседей.

Но вернемся к Первой мировой. До того момента, когда Адольф Гитлер начал свои упражнения по установлению нового мирового порядка, эта война называлась просто «Великой». Поскольку не было еще в истории примеров, чтобы все ведущие мировые державы с таким достойным уважения упорством занимались истреблением людей, используя при этом все доступные на тот момент достижения научной мысли. Подлодки, авиация и первые авианосцы, минометы-пулеметы, химическое оружие — технический гений человека расцвел на заваленных трупами полях Франции и в болотах Восточной Пруссии.

Сколько интересного происходило в тылу — словами не описать. Так, немцы и австрийцы популяризировали придуманную еще англичанами в англо-бурскую войну практику содержания пленных и граждан враждебных держав в специально отведенных лагерях, более известных в наше время как концлагеря. А османы додумались свои внутренние проблемы решать с помощью истребления целых народов. Дела, мол, наши на фронте плохи, чесали головы в Стамбуле, поэтому давайте вырежем всех ассирийцев, а тех, кто выживет, отправим на голодную смерть в пустыню. А потом армян, а потом греков или еще кого-нибудь.

Вообще, кажется, что если бы не безумие Адольфа Гитлера, суровая упертость советских маршалов и «кодекс чести» японских военных, то Первая мировая так и осталась бы последней войной, в которой современные вооружения использовались абсолютно средневековыми методами. В годы Второй мировой, пожалуй, только на советско-германском фронте да на каком-нибудь атолле Пелелиу можно было наблюдать такие феерические примеры бессмысленного принесения жертв Марсу, как это было, например, под Верденом, на Ипре или в Карпатах. Шлиффена превозносят как великого стратега, а к чему в итоге его стратегия привела? К четырехлетнему противостоянию на жалком пространстве от Парижа до бельгийской границы и многим миллионам человеческих жертв.

Правда, подвела Италия, да и Россия вдруг оказалась более боеспособной, чем на то рассчитывали немцы. Вот дурачки-то: разве Россия поддается каким-то расчетам?

Вообще, позиционная война кажется самой большой глупостью, на какую только способна генеральская мысль. Похоже, люди слегка потеряли рассудок, столкнувшись со всеми возможностями, которые им предоставил технический прогресс. Вы только подумайте: раньше надо было из кожи вон лезть, чтобы удачно стукнуть своего оппонента палицей по темечку, теперь же можно поливать врагов свинцом с высоты птичьего полета. Или одним нажатием на гашетку отправлять к праотцам целый взвод. И вот, словно монстры из постапокалиптической реальности Джеральда Скарфа, сидели в залитых грязью окопах миллионные армии и, напялив противогазы, испытывали на таких же двуногих все, до чего смогли додуматься умники из конструкторских бюро и лабораторий.

За редким исключением само понятие «маневр», о котором, к примеру, не понаслышке знал живший на сотню лет раньше Наполеон, вышло из употребления. Поэтому немцы, решившие вернуть маневрирование в обиход генералитета, в первые годы Второй мировой и торжествовали на всех фронтах, пока французы ждали их на линии Мажино, а советские (как ранее — польские) бойцы отчаянно держались за укрепления Брестской крепости.

Что еще поражает в мясорубке 1914-1918 годов, так это практически полное отсутствие какой-либо идеологической составляющей. И это в эпоху исторического материализма! Славянское братство, сербские патриоты, Гаврила Принцип? Да ладно вам. Просто немцы решили, что они самые крутые и смогут в перспективе стать круче англичан, а англичане с ними не согласились; а французы, русские и сербы оказались крайними; а австрийцы оказались бессильными, как, впрочем, и итальянцы с румынами; а османы сгорели в аду; а японцы с американцами подсуетились, и последние в итоге стали круче англичан. Ну как-то так, если свести исторический анализ к минимуму.

По итогам Первой мировой сразу три империи закончили свое существование — Российская, Османская и Австро-Венгерская. На последние две мне глубоко плевать, если честно, а вот Российскую жалко. Тем более что она, несмотря на то, что принадлежала к лагерю победителей, закончила войну позорней некуда. Потому, видать, и нечасто вспоминают у нас Первую мировую — не тот пафос.

С другой стороны, труп деятеля, который сдал российские интересы, сдал тех, кто защищал ту страну от врага (дело даже не в Брестском мире, а в разложении, которое привнесли в армию революционеры всех мастей), до сих пор лежит на главной площади этой страны. Получается, сколько бы мы ни восхищались аграрными реформами Столыпина и сколько бы ни юродствовали над царскими останками, эта страна никакого отношения к той стране не имеет, раз не решается предать анафеме пресловутую мумию.

Эта страна действительно возникла во время Первой мировой, но потом прошла через горнило Гражданской — и вышла из нее зачуханной, малограмотной, зато чрезвычайно озлобленной. Так и живем.