Языки, которые нас окружали

Жители нашего двора, нашего квартала да, пожалуй, и всей улицы разговаривали на разных языках: русском, украинском, польском и, конечно же, на еврейском, который назывался ещё и по-другому - идиш.

Весьма часто в разговорах можно было услышать смесь всех этих языков. Получался такой своеобразный "суржик" - русско-украинско-польско-еврейский язык. И что самое интересное, так это то, что все друг друга понимали очень хорошо.

Дело доходило до абсурда. Если кто-нибудь в разговоре хотел сказать собеседнику что-либо такое, чтобы другие не поняли, было трудно найти язык, на котором это высказать.

Так или иначе я впитывал все языки. Русский и украинский язык я знал в совершенстве на уровне родного языка. Польский язык я понимал неплохо, но разговаривать на нём мне доводилось мало. Хотя впоследствии при поездках в Польшу знание польского языка мне очень пригодилось. Дома дедушка и бабушка очень часто говорили на идиш, поэтому большое количество слов и выражений я выучил в самом раннем возрасте дома, тем более, что мама также умела говорить на идиш.

Очень много для овладения языками давало также общение вне дома. Память у меня всегда была хорошая, и я много запоминал.

Как-то я пришёл домой и сообщил всем домашним, что я уже умею говорить по-еврейски. Дело было перед обедом. Когда все сели за обеденный стол, я произнёс выученную на улице фразу: "КИШ  МИР  ИН  ТУХЭС", что в переводе означает: "Поцелуй меня в ж...".

Мои домашние застыли, как в финале гоголевского "Ревизора". Теперь я понимаю, какие мысли пронеслись у них в головах. Хвалить, вроде, не за что, но и ругать нельзя, ведь ребёнок старается выучить родной язык.

После продолжительной паузы дедушка, приняв соломоново решение, сказал: "Это очень похвально, что ты хочешь научиться говорить по-еврейски, но эту фразу, пожалуйста, больше никогда не произноси, потому что это неприлично."

В нашем доме жила старушка. Я называл её - "Бабушка Айзман". Она со всеми разговаривала только на идиш. Возможно, она плохо знала другие языки. Со мной бабушка Айзман любила вести долгие беседы на различные темы. Что самое странное в этом - я её отлично понимал и что-то даже отвечал ей.

Покинув родной дом и двор, я на многие годы забыл идиш, так как ни в Казахстане, ни, тем более, в армии никто не пользовался этим языком.

Только вернувшись в Житомир после армии я начал вспоминать идиш.

Летом 1989 года, за два с половиной месяца, я изучил основы ещё одного языка - иврит. Дела у меня продвигались так успешно, что я начал преподавать этот язык отъезжающим в Израиль на постоянное местожительство. С сентября 1990 года я продолжаю преподавать иврит в Израиле. И делаю это с большим удовольствием!