03. Ёжик в тумане (1964-2010)

03. Ёжик в тумане (1964 г. - 2010 г.)

                                     "Мало найти свое место в жизни, надо найти его первым."
                                                                                                   (М. Жванецкий)

Каюсь: только сейчас, на склоне лет я вдруг полно и ёмко понял, что скрывается под понятием "завод", и какие уникальные свойства присущи этому когломерату из людей, цехов, машин и механизмов. На нашем заводе трудились пять с половиной тысяч людей - разных возрастов, разных интересов, разных устремлений. Возьмите к примеру маленькие семьи из двух человек - и вы даже среди них не обнаружите двух одинаковых... А что говорить о заводской массе народа? У каждого - своя смена, своё задание, свой характер, свои способы работы и поведения, свой опыт. Отсюда я делаю заключение, что просто не может существовать двух одинаковых в мире заводов, каждая такая организация - уникальна и неповторима.

Почему-то в голову приходит цех номер шесть Карпухина. Его попросту называли "цех намотки". Работали там в основном женщины и мотали... Чего только не мотали: в приборах наших было полным-полно прецизионных резисторов, от которых зависела точность приборов. Использовались тончайшие проволоки из манганина, константана, нихрома, которые на станках наматывались на маленькие пластмассовые катушки, тшательно измерялись и сортировались. Девчонки мотали и катушки из медной проволоки, заключённые в ферритовые сердечники, шедшие на изделия спецтехники и на электромузыку, где они создавали необычнейшие тембры. Девчата наматывали и различные трансформаторы, которых год от года становилось всё больше. Намотчиц было множество, но у каждой был свой профиль, своя специализация, и от каждой зависела конечная точность и качество... Снова подытожу: уникально и неповторимо.

И так было везде: в сборочном цехе измерительных приборов, в пластмассовом цехе, в механическом, в гальваническом... Наконец, в самом матёром - инструментальном, готовившем уникальную оснастку для каждой деталюшки, изготавливаемой серийно... Там царили асы, собранные правдами и неправдами со всего Союза - из Киева, Краснодара, Ленинграда и других городов, отличавшихся от Житомира мастерством инструментального дела. В основном, это были слесари, шлифовщики, фрезеровщики, расточники, прошедшие огромный курс обучения и инструментальной практики, получавшие максимальные зарплаты. Цены не было любому из них, но и их "асовские нравы" оставляли желать лучшего. Каждый из них как Левша, мог подковать блоху, но и водку они пили немеряно... И командовал этими асами их начальник - Борисенко.

А тут, глядишь - приняли в технологический отдел под командованием А.А. Таракановского на разработку штампов некоего Грижбовского, статного и рослого конструктора. Не успел он там и месяца повертеться, как вызвал его Назарчук, наш главный инженер. Расспросив, как складываются дела у новичка завода, Арнольд Григорьевич сказал:

- Ну что ж, всё идёт хорошо, вы на правильном пути. Конструкторов-технологов очень нам не хватает... Но у нас очень молодой завод, везде недостаток специалистов. Сейчас у меня проблема - нужен хороший помощник Борисенко в инструментальный цех. Там есть известные сложности. А вы, на мой взгляд, сумеете! Пойдёте?
- Дык, Арнольд Григорьевич, я и на этом месте ещё не успел ничего толком сделать. И инструментального цеха я вовсе не знаю...

Вот так сидели они друг против друга: один уговаривал, другой - сопротивлялся - два молодых человека, с разницей в возрасте в десяток лет. Но Арнольд был уже стреляный, понюхавший производственного пороха. И, после длительного сопротивления визави, привёдший все основания для данного перемещения, он сказал, назвав впервые оппонента по имени-отчеству:

- Хорошо, Ежи Станиславович! Раз вы упрямитесь, мне придётся использовать статью Трудового Кодекса об испытательном сроке. В результате вы будете уволены с завода по этой статье.

Уже теперь мне Ежи Станиславович рассказывал, какое впечатление на него произвели эти слова. Он увидел перед собою не мальчика, но мужа - зрелого, опытного главного инженера, обладающего необходимой властью, требовательного и непреклонного человека. Надо сказать, что Арнольд Григорьевич - очень талантливый во всех отношениях, именно в те годы показал нам всем, каким должен быть настоящий главный инженер. Спешу также добавить, что никто позже на заводе не смог так настойчиво и точно исполнять свои обязанности в этой должности... До назначения Арнольда Григорьевича, завод буксовал; зарплата задерживалась, первое изделие кнопка Н9 для настольных ламп уже была снята с производства, шли с потугами приборы киевской разработки Ц55, Ц56 и Ц57, а первый наш "измерительский" прибор Ц430 разработки Инны Ковальчук только осваивался... А Арнольд приложил все усилия, чтобы собрать "с миру по нитке": Институт Кибернетики передал нам для освоения аналоговую вычислительную машину "Итератор 1", в Питере мы получили АСП-4 (аварийно-спасательный передатчик, устанавливавшийся на судах), было также освоено очень сложное изделие спецтехники. Потому-то и повезло вашему автору - его предложение по "Эстрадинам" было энергично поддержано Назарчуком.

- Ладно, Арнольд Григорьевич, разрешите мне подумать, изучив всё на месте?
- Хорошо, даю вам три дня. - И разговор был исчерпан.

Чем дело кончилось, можно догадаться. Ежи Станиславович, сжав себя в кулак, пошёл работать в инструментальный цех. Года через два и Арнольд и Ежи были довольны тем, что произошло. Арнольд сумел поправить дела цеха, Ежи был доволен этим выбором и результатом своей работы. В номенклатуре руководства появился классный мужик, который по прошествии шести лет провёл аналогичную модернизацию пластмассового цеха и, по прошествию ещё шести лет, был назначен на должность заводского начальника производства - за опыт, за стабильность, за умение выруливать их любых ситуаций. Мы потеряли конструктора штампов, но зато обрели опытного руководителя завода.

Мы меж собою в отделе называли Ежи Станиславовича попросту "Ёжиком". У нас по правде не было особых контактов, потому что разработка новых изделий и производство серийных - по сути два отдалённых дела. Но наши конструкторы сопровождали и серийное производство эстрадинов, поэтому часто контакты возникали у них, а изредка и мне приходилось вмешиваться в дела серийного производства. Но контакты с Ёжиком всегда были уважительны и прогрессивны, что надолго сохранило в нас обоих приязненные отношения.

Уже во времена генерального директора Николая Ивановича Невмержицкого, склонного к экстремальным поступкам, как-то в квартире его собрались близкие сподвижники, в том числе, Ёжик. Где-то к 23 часам, хорошо разогревшись - а дело было летом - возникла идея от генерала: а не скататься ли нам в Побытовку и слегка поплавать? Под бурные восторги присутствующих был вызван водитель Филипп и бригада весело отправилась за санитарную плотину. Ночь была безлунной, чёрной, как самый чёрный анекдот.
Но это нисколько не смутило участников "регаты", и решено было переплыть Тетерев в самом широком его месте. Поплыли...

И вот, сначала были слышны всплески плывущей команды, голоса. Потом как-то стало тише. Плывёт Ёжик и никого не слышит. Тьма вокруг - глаз выколи. И вдруг возникает вопрос: а туда ли я плыву? Ведь повернуть налево или слека направо - и ты плывёшь уже или к санитарной плотине, или, ещё хуже - к той самой далёкой плотине у Головы Чатского...

Перевернулся на спину, отдохнул... Попытался сориентироваться. А как? Такая тьма вокруг! Ну и поплыл наудачу... Представьте себе этот кросс...
Через полчаса только, застряв в осоке, определился - плыл правильно, к противоположному берегу Тетерева... Так, на всякий случай, подумал - а что, если бы плыл к Голове Чатского? Мощный, выносливый мужик, Ежи успокоил себя: "Ну, отдыхал бы на спине!". Но дрожь мышц - то ли от ночного холода, то ли от усталости - выдавала необычайность ситуации...

  Вы, возможно, не представляете себе, что такое быть начальником производства. Главное в этой должности - управлять деятельностью коллектива начальников цехов. А это, поверьте мне, народ в принципе неуправляемый - они же начальники, и выбраны самим же руководством завода по принципу железного характера и способности подчинить себе любого строптивого человека. Но самое сложное в их характере - замкнутость мышления на успех цеха любой ценой при существовании зависимости от работы других цехов, снабжающих деталями, узлами и другими полуфабрикатами. И вот при проведении планёрки с командирами цехов самое сложное для начальника производства - разбор взаимных претензий этих командиров. Подобная говорильня - типичная грызня этих высокопоставленных лидеров - могла продолжаться бесконечно безо всякого результата, потому что всякое действие вызывало равносильное противодействие. Вот подумайте: чтобы вы предприняли на месте Ежи Станиславовича?

Подскажу: надо заставить этих "зубров" решать взаимные претензии в рабочем порядке, один на один. Но это возможно только при наличии взаимной приязненности или дружбы между ними, большого взаимного уважения друг к другу.
И то, не всегда это может дать эффект. Например, не буду называть их фамилий, жили два начальника на одной лестничной клетке, сообща отмечали все праздники, вместе дружно шли на работу, по пути, улыбаясь и перешучиваясь, но лишь стоило им пересечь проходную завода, как лица их менялись и начиналось выяснение отношений - кто кому чего должен... Но это, конечно, случай уникальный...

По крайней мере, Ежи Станиславовичу другого ничего не оставалось, как подружить между собою это стадо "зубров". И он сходил к Николаю Ивановичу и попросил выделить ему на несколько дней заводской автобус для поездки в Кишинёв на родственный завод "Виброприбор". С руководством "Виброприбора" также состоялись переговоры, и "родичи" пообещали с радостью принять житомирских цеховых руководителей у себя, поселить, накормить и обогреть. Экскурсия была знатная - ознакомление с заводом, детальные разговоры по теме с коллегами, посещение исторических мест незнакомого города.
Но главное - мужики меня сразу поймут! - были вечерние посиделки в ресторане за доброй чаркой. Это момент истины, когда подобревшие души тянутся друг к другу и открываются максимально, когда вдруг замечаешь в товарище что-то необычное и ценное для тебя, когда неожиданно хочется обнять его как хорошего друга...
Потом кишинёвцы приезжали с аналогичной миссией на наш завод, и наши "зубры" встречали их так же радушно.
Словом, Ежи Станиславович добился своего. Со временем планёрки у него проходили в чёткой деловой атмосфере, были полезными и недолгими. Завод по сути стал работать совсем по-другому. А "зубры" по достоинству оценили и зауважали своего начальника производства.

Прошли годы. По идее, нет "Электроизмерителя" в том виде, как в 80-х годах... Но Ежи Станиславович попрежнему там. Он как пикой проткнул года и соединил в себе оба завода - старый и новый... Наверное, никто не работал на заводе дольше...

А ещё у нашего Ёжика очень печальные постоянные обязанности. Время от времени, как представитель администрации завода, он считает необходимым всех без времени усопших сопровождать в последний путь. Да и мы все стараемся... Но не каждый это выдерживает... Всегда только Ёжик провожает в любом случае до самого кладбища - пусть зной палючий, пусть мороз трескучий... И помнит всех, кто и где похоронен.

Я назвал эту главку - "Ёжик в тумане". Потому что так называется известный детский мультик. На самом деле, наш Ёжик - никогда, кроме описанного случая ночного преодоления Тетерева, не был в тумане, т.е., во тьме. Всегда - ясный ум и трезвое отношение к жизни. Доброго здоровья, вам, Ежи Станиславович, на долгие годы!