Врачи спасли 17-летнего парня, на которого упало дерево

Киевским специалистам удалось спасти 17-летнего парня, на которого упало огромное дерево

Коля Карпенко вместе с мамой приехал в Киевскую клиническую больницу № 17 на контрольное обследование из Коростышевского района Житомирской области.

Высокий русоволосый парень приветливо здоровается с каждой медсестрой. «Местная знаменитость» — шутят врачи. Выжить после жуткого случая, который произошел с юношей нынешней зимой, все равно что родиться заново.

Что именно случилось в тот злополучный день, Коля помнит до мельчайших подробностей.

 — Мы живем в селе Новогородецкое, — рассказывает Коля. -  Утро начиналось как обычно: мы с мужем сестры, Сережей, отправились в лес за дровами. Как только приехали на место, я заприметил огромную сосну. Она уже была полностью сухой, поэтому еле держалась в земле. Привязал лошадь к дереву, чтобы окончательно его повалить, и тут же поскользнулся на ледяной кочке. Наверное, лошадь испугалась моего падения и рванула, потащив за собой привязанную к ней сосну. Я упал на живот, а через считанные секунды мне на спину свалилось дерево. Боль почувствовал не сразу. Сначала подумал, что все в порядке, и попытался встать — не вышло. Начал звать Сережу, но даже слова выдавить из себя не смог — изо рта полилась кровь.

Услышав грохот, муж сестры сразу подбежал и попытался поднять меня за плечи. Мне хотелось успокоить его, сказать, что все хорошо, но кровь не останавливалась. Сергей вызвал «скорую» и стал звать на помощь. Вдруг у меня резко закружилась голова, все погрузилось в туман. События запомнились в виде отдельных отрывков: кто-то подложил мне под голову одеяло, люди снимали с себя куртки, надевали их на меня. Тогда казалось, что «скорая» едет вечность. Я уже полностью замерз, даже пальцы на ногах перестал чувствовать. Последнее, что запомнил: врач, вводившая мне обезболивающее прямо в лесу, — и все…

«В тот день я чувствовала, что произойдет что-то неладное. Не хотела пускать сына в лес»

Сейчас парень активно ведет беседу, смеется, шутит и очень сожалеет, что придется менять специальность. Коля заканчивает первый курс Радомышльского лицея по специальности сварщика и шофера. Врачи запрещают парню заниматься сваркой после перенесенной травмы. Оторванный бронх пришить, к сожалению, не удалось. Также во время операции пришлось удалить одно легкое, иначе Коля мог погибнуть. Теперь дышать строительной пылью ему категорически запрещено.

 — После операции голос слегка хрипит, есть одышка, когда поднимаюсь по ступенькам, но в целом чувствую себя уже намного лучше, спасибо врачам, — улыбается собеседник. — А работу по дому мне пока делать не дают, берегут меня родные.

 — Еще наработаешься, а пока тебе выздоравливать нужно, — гладит сына по плечу Тамила Анатольевна и, вытирая слезы, обращается ко мне. — Хоть уже много времени прошло, до сих пор не могу без слез вспоминать тот день. У меня пятеро детей: три дочери и два сына. Коля — четвертый по старшинству. Уже и внуки есть: мальчик и девочка. Пять лет назад умер мой муж. Семья у нас большая и дружная. В доме постоянное веселье, разговоры. А Коля — опора семейства. По хозяйству первый помогал, даже просить не нужно было: и скот накормит, и дрова наколет.

В тот день я как чувствовала, что произойдет что-то неладное. Не хотела отпускать сына в лес. Уже когда выезжали, спросила: «Может, в другой день поедете?» А он только рукой отмахнулся, мол, какой другой день, ведь уже собрались. Когда я услышала телефонный звонок, сразу поняла: с сыном что-то случилось.

Сразу помчались в Радомышльскую больницу. Коля был уже там: лежал без сознания, холодный, весь синий и не дышал. Врачи подключили его к специальному аппарату и разрешили мне побыть рядом с ним. Я взяла его за руку и так просидела несколько часов.

Сына решили оперировать на месте. Чтобы пришить ему оторванный бронх, пригласили специалиста из Житомира. Медики долго готовились к операции, постоянно консультировались, созванивались с киевскими хирургами. Наблюдая все это, я волновалась еще больше, в голове все время вертелась мысль: «А вдруг не спасут?» Потом решили везти сына в столицу. Состояние Коли было очень тяжелым, врачи не давали никаких гарантий. Я написала заявление, что согласна на перевозку. А потом еще одно, в котором соглашалась и на операцию.

— Вы с сыном ехали в реанимобиле?

 — Нет. Мы с зятем и дочкой добирались на машине — в реанимобиле не было места. Надо было видеть, как Колю заносили в машину: четверо человек держали носилки, двое несли капельницы. Рядом с ними шел врач и разговаривал по телефону с киевским хирургом, который диктовал, что нужно делать. В машину все заходили крайне осторожно. Нельзя было, чтобы трубка, торчащая изо рта у Коли, изменила свое положение. Три врача поехали с сыном в реанимобиле.

Когда мы подъезжали к столице, нам позвонили и сказали, что Колю уже оперируют. Признаться, я так переживала, что мы поздно привезем деньги на лекарства и операцию не начнут. Еще спрашиваю врача: «А как же деньги?». А он мне говорит: «Что вы, какие деньги! Здесь жизнь нужно срочно спасать! Не волнуйтесь».

После операции ко мне подошел врач и спросил: «Это вы мама?» А я только киваю, говорить совсем не было сил. «Все прошло успешно. Будем ждать». В сознание сын не приходил дней пять. В реанимацию меня не пускали. Стоило мне только зайти в палату, у Коли учащалось сердцебиение, ему становилось трудно дышать, а по щекам катились слезы. Поэтому проведывала его дочка. Сына увидела уже после того, как его перевели в общую палату. Он похудел, практически не разговаривал — только записки писал. Мы с дочкой по очереди дежурили в больнице. Я купила надувной мячик, чтобы Коля разрабатывал легкие. Первые две недели после реанимации он был подключен к аппарату искусственного дыхания. Когда начал самостоятельно дышать, встал и выдернул все трубки. Аппарат начал пищать, сбежался весь медицинский персонал.

В больнице мы лежали чуть больше месяца. Какие же замечательные врачи нам попались: они не только хорошие специалисты, но и потрясающие люди. С таким вниманием к нам относились. Еще мы познакомились с одним мужчиной из Киева (его маму оперировали). Когда Колю переводили в общую палату из реанимации, он радовался вместе с нами. Принес Коле телевизор, чтобы ему не было скучно, каждый день навещал. Женщина, чей сын лежал в соседней палате, ходила в церковь молиться и за Колю. Нам встречались только хорошие люди. В больнице все друг другу сочувствовали, помогали.

Односельчане тоже поддерживали: сельсовет выделил деньги на лечение. Соседи, одноклассники, друзья Коли приносили кто по двадцать гривен, кто по сто и по двести. Лекарства ведь очень дорогие. В день уходило больше тысячи гривен. А когда мы приехали домой, все село собралось: подходили, обнимали, целовали сына, меня, дочерей. Все радовались, что Коля вернулся.

«По статистике, дети с такими травмами погибают в 90 процентах случаев»

 — Это была суббота, мне позвонили домой, рассказали о случившемся, я сразу же выехал в больницу, — говорит  профессор кафедры торакальной хирургииНациональной медицинской академии последипломного образования имени П. Л. Шупика доктор медицинских наук Мамед Багиров. — Вся наша бригада и операционная были готовы за два часа до того, как привезли мальчика. Из-за падения дерева на грудную клетку у Коли произошел отрыв левого главного бронха и сильнейший разрыв развилки трахеи, так называемой карины. Из-за этого и начался пневмоторакс — накопление воздуха в плевральной полости слева. По статистике, дети после таких травм погибают в 90 процентах случаев. В областной больнице пациенту своевременно откачали накопившуюся жидкость — сделали дренирование. В этом случае очень важна работа анестезиолога. Трубку с анестезией нужно было держать в одном легком и контролировать, чтобы она ни на миллиметр не сместилась во время дороги. Об этом мы рассказали житомирским врачам по телефону.

Когда Колю привезли, его лицо и тело были синими. Даже во время операции у него наблюдалась асфиксия — состояние, когда кислород с трудом попадает в организм. Чтобы парень мог дышать, нам пришлось полностью вскрыть грудину. Операция усложнилась и тем, что помощь в таких случаях нужно оказывать буквально в первые же часы после травмы. А здесь прошло много времени, поэтому оторвавшийся бронх не удалось спасти. Операция завершилась успешно, Коля настоящий молодец. Организм у него сильный, выдержал. Главное — что парень сейчас хорошо себя чувствует.

 — Чтобы провести такое сложное вмешательство, нужно разбираться в тончайших нюансах хирургии и быть готовым к любой неожиданности, — говорит профессор кафедры торакальной хирургии и пульмонологии Национальной медицинской академии последипломного образования имени П. Шупика Петр Сокур. — Центру торакальной хирургии и пульмонологии более 40 лет, здесь специалисты накопили огромный опыт. Часто нам приходится выезжать в область для проведения операции. Но, к сожалению, далеко не в каждой больнице есть условия для таких вмешательств. Когда нам позвонили коллеги из Житомира, мы решили, что проще операцию сделать в Киеве.

Ведь для проведения вмешательства необходима хорошо сработанная бригада: операционные сестры, анестезиологи, правильно подготовленная операционная. Например, в случае с Колей лепта, которую внесли анестезиологи, весьма значительна.

В нашем центре проводим как плановые операции, так и по скорой помощи. Оперируем врожденные пороки развития легких, трахеи, пищевода, опухоли и кисты средостения. У нас есть детское и взрослое отделения. По скорой помощи к нам чаще привозят детей, в дыхательные пути которых попали инородные предметы, или, как в случае с Колей, после тяжелых травм.

Такие пациенты поступают со всей Украины. Во многих ситуациях, чтобы спасти человека, не хватает считанных минут. А состояние больного не всегда позволяет доставить его в другой населенный пункт. Я, как и многие хирурги нашего центра, часто выезжал в другие города для проведения консультаций и при необходимости — операций. Мы постоянно консультируем коллег по телефону, тем самым оказывая помощь больным.

Автор Инна Айзенберг, Фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»