Эколог про катастрофу на Днепре: «Восстанавливать водохранилище вряд ли будет эффективным решением»

Каховское водохранилище превратилось в простреливаемую голую пустошь. Со временем на бывшем дне появятся луга, леса, песчаные дюны и тростниковые плавни, но среда будет другой, прогнозирует эксперт UWEC — рабочей группы по изучению экологических последствий войны в Украине, учёный-эколог Евгений Симонов в интервью «Вёрстке». Спустя месяц после трагедии экологи делают первые серьёзные оценки последствий. Симонов рассказал, можно ли спасти экосистему и извлечь выгоду из катастрофы на Каховской ГЭС.

«В одночасье открылась древняя долина Днепра»

— Можно ли спустя месяц после взрыва на ГЭС оценить его последствия?

— Произошла техногенная катастрофа, невиданная, без преувеличения, во всей истории человечества. Никто в истории такого огромного водохранилища, как Каховское, не осушал. Соответственно, никогда мы не сталкивались с последствиями резких изменений экосистемы такого масштаба. В результате варварского масштабного изменения в одночасье открылась древняя долина Днепра. Та самая территория, которая знакома нам по учебникам истории, описывающим Днепр до строительства дамб: с затопляемыми поймами — плавнями, системой проток, затонов и ветвящихся русел. В первозданном виде её пока нет — там ландшафт, пока напоминающий поверхность Луны. Но экосистемы будут восстанавливаться, нельзя с точностью сказать, как быстро. Но одно понятно: имевшаяся среда обитания людей уничтожена, и открылось историческое состояние этого региона до строительства ГЭС и дамб.

— Это уже звучит не так страшно. Но мы видим видеоролики, на которых мёртвая рыба и высохшее речное дно. И вы сами называете произошедшее главной техногенной катастрофой века.

— На самом деле это совершенно трагическое обстоятельство — все обитающие там живые существа привыкли к другому ландшафту. Теперь «сверху» от плотины мёртвая рыба и лунные ландшафты. А «снизу» произошёл катастрофический техногенный паводок, который при этом почти не отличается от обычного катастрофического природного паводка. Такие, например, регулярно устраивает река Инд в Пакистане.

— Если крупные реки имеют такую особенность регулярно разливаться, то почему сейчас это стало огромной катастрофой?

— Потому что в один момент залило гораздо большие площади, чем заливало не то что в последние 70–100, а возможно, даже несколько тысяч лет. Мы говорим до 18 кубических километров воды, спущенных за неделю, — это почти 20% годового стока Днепра. Под водой оказалось то, что было совершенно для этого не приспособлено, ведь на Днепре существовал каскад из шести плотин. Он кардинально меняет течение воды в реке и за счёт своих гидротехнических сооружений не даёт реке резко разливаться.

Обычно на таких крупных реках, как Днепр, наводнения начинаются постепенно и развиваются несколько дней. Техногенный паводок случился одномоментно, поэтому и жертв так много. В 2013‑м году на Амуре произошло огромное наводнение, погибли два человека. А здесь, мягко скажем, уже задокументировано около ста человек.

— Вы не верите в названное «левобережными» властями количество жертв?

— Я не склонен доверять тому, что они говорят. Это же история про рельеф местности, а не про политику. Правый берег Днепра выше левого, и на каждый метр затопленного Правобережья приходится десять метров оказавшейся под водой левобережной части. Из тех 600 квадратных километров, которые затопило, к правому берегу относятся от силы 150.

Левый берег пологий, с него труднее эвакуироваться, чем с правого. При этом он был довольно плотно заселён, а эвакуацию затрудняли условия оккупации. Если на украинской стороне было понятно, кто такие спасатели и как они работают, то на занятой российской армией стороне — нет. Вы же помните, что у местных жителей до взрыва изымали лодки? Хотя в таких местах они обычно есть чуть ли не в каждом дворе. В итоге главной проблемой при спасении людей было привезти откуда-то плавсредства. Поэтому официальные цифры жертв мне и представляются, мягко говоря, оптимистичными.

«Смыть ландшафт „под ноль“ невозможно»

— К каким последствиям для экосистемы региона катастрофа уже привела?

— В зоне аварии ниже плотины оказалось более 50 особо охраняемых природных территорийi, включая один заповедник. Значительную их часть, конечно, затопило. В результате погибнет много флоры и фауны, включая ценные виды. Например, у одного из видов слепыша, грызуна из Красной книги, местная популяция составляет 70% от общей численности вида. Есть тушканчик, половина особей вида которого жила в зоне катастрофы. Есть два вида муравьёв, которые вообще являются эндемикамиiКинбурнской косы. Они не то чтобы заметны массовой аудитории, но очень важны для экосистемы. Более широко распространённым видам тоже пришлось несладко, долго будут восстанавливаться популяции околоводных птиц, все гнёзда которых просто смыло.

— Каховской плотине было меньше ста лет. Откуда там взяться редким видам? Их появление ведь идёт тысячелетиями?

— Что такое Каховское водохранилище? Это широкая мелкая лужа с островами, кочками и большим количеством рыбы. На островках была отличная среда обитания для, например, водоплавающих птиц, в том числе редких и охраняемых, а теперь там голое дно. Ниже по течению после создания каскада плотин поменялся режим стока Днепра — менялись и местные экосистемы: стало меньше болотных и больше луговых и степных. Эндемики там, кстати, именно степные, поэтому их ареал обитания в результате создания плотин, наоборот, мог вырасти, а теперь затоплен.

— Всё это может восстановиться?

— Весь нанесённый урон ещё предстоит оценить. И сделать это будет невозможно, пока оттуда не уйдёт фронт и не придут зоологи и ботаники. Но очевидно, что смыть «под ноль» ландшафт невозможно. В то, что ценных экосистем в пострадавших территориях вообще не станет, я не верю. Вода была там неделю, для приречных экосистем это не такой уж нереально долгий срок. В ближайшие годы Днепр там станет чуть более «свободной» рекой, её уровень и ток будут колебаться. А это будет вести к более энергичному восстановлению приречных ландшафтов.

Что и как восстановится — во многом зависит от того, как Нижний Днепр будет снабжаться водой из каскада водохранилищ, расположенных выше по течению.

Для этого в европейском и украинском законодательстве есть положения об обеспечении «экологического стока»: когда для поддержания экосистемы предписывается определённый график и объёмы сброса водохранилищ. В случае с катастрофой на Каховской плотине придётся заново определять оптимальный для природных экосистем режим стока.

Я также считаю нагнетанием и рассказы о том, что грядёт пустошь вместо Великого Луга выше по течению от Каховской плотины. Будет чуть более сухой, но всё равно Великий Луг. Правда, всё, что было в подводной части в водохранилище, — погибло. Теперь на бывшем дне появятся луга, леса, песчаные дюны и тростниковые плавни.

— Пытаются ли сейчас учёные на месте изучать последствия случившегося?

— По Днепру идёт линия фронта — это вряд ли возможно. И это ещё одна опасность. В случае с сопоставимой по масштабам для экосистем чернобыльской катастрофой, в мирное время над изучением последствий и их ликвидацией почти сразу начали работать несколько институтов. А сейчас туда никого не отправишь, хотя необходимо множество специалистов: от психологов до биохимиков. Да, были сообщения, что украинские учёные занялись анализом оставшихся на дне водохранилища илов. Представьте: простреливаемая голая пустошь, на которой люди собирают образцы для исследований. Если они и правда этим занимаются — то это настоящие герои.

— Вы упомянули аварию на Чернобыльской АЭС. Сейчас в зоне катастрофы оказался пруд-охладитель крупнейшей в Европе Запорожской АЭС. Её безопасность теперь тоже под угрозой?

— Здесь надо понимать, что ещё при её проектировании закладывалась возможность того, что с Каховским водохранилищем что-то может случиться. Специалисты насчитали уже минимум три способа снабжения станции достаточным количеством воды. Поэтому катастрофа на Каховской плотине — далеко не самый страшный риск для ЗАЭС. Она, вообще-то, находится в зоне боевых действий — и это самое страшное.

«Сложно было придумать более неэффективное водохранилище, чем Каховское»

— Что катастрофа значит для живущих в пострадавших районах людей?

— Резкий слом привычного образа жизни. Представьте: вы жили у спокойной предсказуемой искусственной лужи — водохранилища, ваше хозяйство было под эти условия подстроено. Теперь там, где была вода, гниют тысячи тонн мёртвых донных моллюсков и будут делать это не один сезон. Люди попали в аховую ситуацию, и в ближайшие 5–7 лет им придётся адаптироваться — переустраивать привычную жизнь для выживания во время ликвидации последствий этой беды.

— Как переустраивать?

— Это вопрос, на который предстоит ответить политикам. Если будет принято решение не восстанавливать водохранилище, то нужно будет иметь дело сразу с несколькими факторами. Во-первых, появится большое количество новых участков земли на месте дна водохранилища. Местным властям нужно будет с ними что-то делать. Сейчас эти новые земли непонятно кто и как будет использовать. Неясно, что там с токсичностью донных отложений: она распределяется неравномерно. Необходимо целое комплексное исследование, чтобы понять, как там жить дальше.

— Исторические примеры вроде бы говорят, что не всё так плохо. Например, взорванные китайцами во время войны против Японии в 1938 году дамбы на реке Хуанхэ были восстановлены уже через пару лет после окончания боевых действий. Почему с Днепром так не получится?

— Потому что, как я уже говорил, произошедшее с Каховским водохранилищем — крупнейшая природная катастрофа подобного рода. То, что происходило на Хуанхэ, несмотря на огромное количество жертв, по масштабам было значительно меньше того, что случилось на Днепре. Что было на Хуанхэ? Это река, которая течёт между огромных, сформированных наносами, насыпей-дамб на высоте многоэтажного дома. А вокруг изолированные дамбами долины, плотно заселённые крестьянами. В результате подрыва дамб погибли сотни тысяч человек, но две трети из них не собственно от наводнения, а от спровоцированных катастрофой болезней и голода. Этот «отложенный» негативный эффект — важный риск при любом крупном наводнении. Ну а потом на эти земли пришли новые китайские крестьяне и снова их обрабатывают. Прорывы плотин и дамб с большими жертвами общее место в истории Китая.

Можно вспомнить и другую китайскую трагедию уже в мирное время — прорыв плотины Баньцяо. Там тоже речь шла о сотнях тысяч погибших. Но само водохранилище было в 20 раз меньше Каховского по объёму воды.

— Какие варианты решения сложившейся ситуации вы видите?

— До вывода российских войск оттуда никаких масштабных конструктивных решений быть не может, но надо помогать местным общинам адаптироваться и выживать в новой среде. Сейчас первоочередной вопрос — создание надёжных источников местного водоснабжения и нейтрализация очагов гниения органики. Дальше встанет задача адаптации сельского хозяйства к новым, более сухим, условиям, а также организация новых видов и мест рекреации, например, прудов на протоках. Большой и важный вопрос: как зарастить голое дно местными видами растений? Если оно не зарастёт, то будет источником пыльных бурь. А если зарастёт стихийно, то, вероятно, чужеродными видами, что плохо для экосистем и хозяйствования. А дальше очень многое будет зависеть от политиков и лоббистов. Многие интересанты сейчас нагнетают страхи: мол, без водохранилища там будет выжженная пустыня без возможности вести хозяйство. Вода там, и правда, нужна. И она откуда-то возьмется. Например, из водохранилищ, находящихся выше по Днепру. В ряде случаев её можно взять из притоков Днепра. Кроме того, после аннексии Крыма и перекрытия Северо-Крымского канала российские власти озадачили несколько групп разработчиков поиском альтернативных вариантов источников снабжения полуострова водой. И, несмотря на все «особенности» работы российской науки, они были найдены! Восстанавливать же водохранилище вряд ли будет правильным эффективным решением. При этом, вероятно, самым долгим и очень затратным.

— Почему?

— Сложно выдумать более неэффективное водохранилище, чем Каховское. «Питавшееся» от него сельское хозяйство было чрезмерно «водохлёбным», а соотношение затраченных ресурсов и результата крайне расточительным… Смотрите! Площадь водохранилища составляла 2150 квадратных километров (215 тыс. га), это очень много. Орошало оно всего лишь вдвое большую площадь (по разным данным, от 300 до 560 тыс. га). А только собственно водохранилище, без каналов, ежегодно испаряло около 2 кубических километров воды — это было сравнимо с тем объёмом, который с него подавался на поля. При этом оно вбирало в себя кучу химического «непотребства» само по себе. Огромное количество токсичных веществ туда попадало с территорий выше по течению, где находятся большая часть промышленности, населения и половина всего сельского хозяйства Украины. Ну и в результате цветения водорослей в самом водохранилище было огромное вторичное загрязнение. Сегодня существуют более эффективные и менее травматичные способы удовлетворения всех тех же нужд.

Водохранилище, конечно, строилось в первую очередь не для выработки электроэнергии. Но всё же: электростанция на Каховской ГЭС имела мощность около 350 мегаватт. Чтобы сегодня сделать солнечную станцию, причём на уже используемых в Украине технологиях, с таким же объёмом выработки нужно использовать всего 1% от площади этого водохранилища!

— Кому тогда нужно восстановление водохранилища?

— Двум сильным лобби — энергетическому и агропромышленному. Первым нужны восстановленные мощности генерации и «контроля над рекой», вторым проще производить свою продукцию старыми методами, чем тратиться на инновации. Кроме того, не забывайте, что этого, вероятно, будут требовать и многие местные жители. Они, вероятно, захотят вернуться к привычному укладу — с более мягким климатом и жизнью у спокойной воды.

Обложка: Дмитрий Осинников
Редакция «Вёрстки»