Житомирянин, который был в плену у Моторолы, рассказал про издевательства над плененными

Как боевик "ДНР" Арсен Павлов, по прозвищу Моторола, издевался над плененными украинскими военными, сколько охраны имел и что означает его смерть для участников АТО, рассказал боец Александр из Житомира, который был в плену у боевиков весной 2015 года

Журналисты разыскали Александра через соцсети. Сейчас он проходит реабилитацию и ждет протез в одной из немецких клиник. В плену потерял ногу. Соглашается на разговор инкогнито.

«Пошел на войну через неделю после своего 30-летия. Друзья пальцем у виска крутили. Мол, дурак, ты куда собрался? У тебя бизнес, жена, дочь. Бывают моменты в жизни, когда ты себе не принадлежишь, когда надо костьми лечь, но защитить свою землю. Можно шаровары сменить на джинсы, но в душе оставаться казаками. Украинская нация вся такая. Две революции помогли нам убить в себе раба. Я купил хороший броник, экипировался — и поехал в составе одного из добровольческих батальонов», — говорит Александр.

У него шрам на щеке и рассеченная правая бровь. На голове выстрижен оселедец. На черной футболке надпись: «Рабов в рай не пускают». Родом из Житомира. До войны держал в городе магазин спортивной одежды и обуви.

«На войне ангелов не бывает. Все твари, но «Моторола» — это урод. Нельзя радоваться чужой смерти, но убийство Моторолы (Арсена Павлова) стало для меня лучшей новостью из всех, которые я получал за последние полгода. Последний раз так радовался, когда Савченко отпустили (летчицу Надежду Савченко обменяли на ГРУшников Александрова и Ерофеева 25 мая, — ред.). Это все равно что Ирода убить. Он своей жестокостью переплюнул даже кадыровцев. Убил многих украинских ребят. Заслуженная расплата. Он даже внешне был на Ирода похож. Спасибо украинским разведчикам за успешную операцию», — говорит боец.

Александр признается, что за новостями в последнее время следит редко.
 

«Об убийстве Павлова узнал в Facebook с поста Алексея Мочанова. Он классно написал: «Отбодалась скотина. Ты добивал лежачего без сознания Брановицкого. Стреляя безоружному избитому в голову. «Бодаться» — было твое любимое слово. Ты свое отбодал, козел».

Ребята звонили, мы друг друга поздравили. Андрей из Тернополя, с которым вместе воевали, сообщение прислал: «На каждого Жилина есть свой ресторан «Ветерок», на каждого Моторолу — свой донецкий лифт» (19 сентября в ресторане «Ветерок» в Подмосковье застрелили лидера харьковского бойцовского клуба «Оплот» Евгения Жилина, — ред.). Немного жаль, что Моторола попадет в ад. Наши ребята в Вальхалле (рай для воинов, погибших в бою, — ред.) на нем хорошо отыгрались бы», — говорит Александр.

В плен к сепаратистам попал в январе прошлого года, когда взорвали новый терминал Донецкого аэропорта.
 

«Меня допрашивал русский, которого звали Темой. Была перебита нога, стоять не мог. Ему другие кричали: «Пристрели его». Я в живых остался благодаря тому, что Тема хотел увидеть, как я буду мучиться».

«Нас выставили вдоль какого-то забора. Спрашивали, кто мы, какие позывные и чем занимались в бою. Есть ли среди нас снайперы и пулеметчики. Таких, по словам сепаратистов, будут расстреливать на месте. Один из наших ребят имел при себе гранату. Говорит: «Мужики, давайте рвану — и с концами. Но двое начали его просить этого не делать. «Не смей. Всех не разорвет. Из плена вырвемся, тогда рассчитаемся». Обыскали. У меня забрали мобильный телефон из кармана, с пальца сняли кольцо, из тайника в брюках достали коллекционный нож. Его мне подарил крестный отец, который прошел Афган», — говорит боец.

В тот же день он впервые увидел боевика «Моторолу».

«Павлов пришел с двумя охранниками. Спрашивал, кто мы и откуда. Надолго не задержался, потому что ему позвонили и куда-то вызвали немедленно. За ним приехал бронированный джип. Моторола невысокий, но его боевики на две головы выше — и те боялись. Помню, как один подошел и говорит: «Чего от тебя так воняет? Ты мыться ходишь? Военный должен быть чистым». Второй заржал. А когда на него Моторола посмотрел, чувак похолодел: «Через два часа вернусь. Не бухать. Увижу — пристрелю и кадык вырву», — вспоминает житомирянин.

 
«По дороге какой-то мужик в засаленной куртке плюнул мне в лицо. Беременная женщина тыкала дули и кричали: «Укропы — сволочи, убивают наших детей», проклинала. Мне помогали идти два товарища. Просили терпеть. Если бы потерял сознание от боли, меня бы на месте расстреляли. Люди, которые нас провожали взглядами, хотели зрелищ. Уже из подвала ночью меня забрала скорая. Со мной поехали два боевика. Наручниками приковали к кровати. Помню, что всю дорогу требовали признаться, пулеметчик ли я и почему пришел завоевывать их Донецк. За это обещали уколоть обезболивающее», — говорит Александр.
 

«Через два дня после операции, когда охранник вышел в туалет, я дал медсестре номер телефона своей жены. Просил написать, что я жив и пока в плену». Она обещала, что когда сдаст смену, жену наберет. Люда не знала, что со мной, неделю. Затем медсестра ей обо всем рассказала и просила больше не звонить. Жена паникерша. Подумала, что я завел себе в АТО любовницу. Когда связалась с моими друзьями, они начали поиски, поняли, что я или труп, или в плену. Начали бить во все колокола и добиваться моего освобождения», — говорит мужчина.

В палате с ним постоянно дежурил вооруженный сепаратист.

«Мне дали короткие узкие брюки и флисовый свитер. В кармане нашел грецкий орех, пару российских копеек и чек из супермаркета за две пачки сигарет и сосиски, датированный декабрем. Кофта воняла потом и гуманитаркой. Тот, кто ее носил до меня, скорее всего, умер на операционном столе. Потому что рядом лежала военная форма такого же размера. Попросил трусы. Но сказали ходить в том, что дали: «Не переживай, яйца не отморозишь», — сказал мне рыжий сепар, немного похожий на Моторолу.

В подвал я вернулся на костылях. Там допросы продолжались. Террористы приходили выбивать правду вдвоем. Один дал прикурить, другой заехал кулаком и разбил нос. Умылся кровью. Приставил мне к виску пистолет Токарева и крикнул «пах!». Спрашивал: «Убить тебя для коллекции. Будешь у меня 30-м». Пока я нос вытирал, он мне под дых дал и электрошокером в бок шарахнул. Тогда пожалел, что в аэропорту не стал 200-м.

Понял, что допрос проводят не российские наемники, а донецкие сепаратюги. Они хорошо разбирались в нашей политике. Кричали, что я Бендера. Этой фамилии боятся, как смерти. Это в них на одном уровне с Ярошем и «Правым сектором». Хотя Степана Бандеру от Остапа Бендера отличить не могут. Спрашивали, могу ли выйти на «Правый сектор», сколько мне заплатил Порошенко, чтобы я пошел воевать. Они понятия не имеют, как можно идти воевать за бесплатно. Интересовались, сколько наших ребят остались под завалами. Били ломом или трубой, черенком от граблей или лопаты. Говорили, что проводить так допросы их Моторола научил», — рассказывает Александр.

По словам бойца, сепаратисты несколько раз имитировали, что готовятся убить его.

«Но там не все имеют право на расстрел. Пугали, что приедет Моторола и нам всем будет жопа, потому что он стреляет укропов, как уток. Ну-ну, дострелялся. Самого, петуха, в лифте запекли.
 

К нам в подвал бросили двух «ДНРовцев». За что-то проштрафившихся. Помню, как один из них — беззубый и вонючий — ко мне нарывался. Ржал, что будет мочиться на моем трупе. Через две недели его выпустили, а потом охранники рассказали, что его закопали. Оказалось, что воровал у своих. Расстреляли.

Есть пленным давали один-два раза в день. В туалет водили по очереди и по расписанию. Слышал по разговорам с рации, что тела двух наших ребят поменяли на четырех убитых сепаров», — говорит боец.

Из плена выбрался в мае прошлого года.

«Думал, дома меня ждут. Но жена с дочерью уехала к матери в Израиль. Теща там на заработках уже седьмой год. Просил Люду вернуться, но говорит, что так будет лучше. Пока я сидел в плену, ей угрожали. Может, звонили сепаратисты, забрали у меня мобильный. Из госпиталя я перебрался в квартиру к родителям, потому что нужен был постоянный уход. С дочерью Кристиной поддерживаю связь по телефону. Она в сентябре пошла в первый класс. К бизнесу больше не имею отношения. Все дела отдал младшему брату. Планирую вернуться в Украину и начать жизнь с нуля. Есть девушка. Ей в октябре только 19 исполнилось. Ее родители не в восторге, что связалась со мной. Но нас не пугают 13 лет разницы», — говорит Александр.

Прерывает разговор на 10 минут, так как в палату заходит врач.

«Сегодня (разговор состоялся в день похорон Моторолы, 19 октября, — ред.) загрузил ноут, увидел, сколько людей пришло с ним прощаться, и прифигел. За кого мы воюем? Собралась очередь, как в мавзолей. Нам с этими людьми будет тесно в одной стране. Но это не значит, что я отдам им Донбасс. Хотят Путина — пусть едут в Москву», — отмечает Александр.

По словам бойца, украинские воины обрадовались новости об убийстве боевика ДНР «Моторолы»

«Вчера Костя со Львова позвонил в Skype и спрашивает: «Ну что, Гитлер капут?». Говорю: «Нет, еще главного Гитлера не убрали, в Кремле сидит». Украинская разведка добрались до Моторолы. Такими темпами скоро и до Путина доберется. Всему свое время. Убийство Моторолы — это последнее китайское предупреждение кремлевскому х.йлу», — уверен Александр.

Яна Романюк, Politeka