Руслан Мороз рассказал, как возил помощь житомирским военным на передовую. ФОТО

Житомирский журналист Руслан Мороз вернулся из Луганской области, куда вместе с волонтёрами доставлял помощь житомирским военным на передовую, в 30-ую механизированную бригаду из Новоград-Волынского.

Помощь была собрана благодаря главе благотворительного фонда "Всесвіт за майбутне" Юлии Толмачовой.

По словам Руслана Мороза, она не просто собрала помощь, она ходила по многим предпринимателям и просто рассказывала о том, как воюется нашим солдатам и в чем они нуждаются: "Многие отказывали, посылали подальше, но много и помогали".

На собранные средства купили тепловизоры за 62 тыс. гривен и приборы ночного видения по 20 тыс. гривен. Некоторые просто приносил банку солений и простил передать её на передовую, а также вещи и продукты для военных. Было несколько именных посылок, которые приносили родители и просили передать их детям в 30-ой бригаде. Всё это грузили в бусик.

Предлагаем к прочтению рассказ Руслана Мороза о поездке в зону АТО.

Выехали ночью. В Киеве было ещё три остановки, где забирали ещё груз для 30-ой бригады. Взяли много обмундирования, так что пришлось выгрузить чуть воды. Форма и обувь важнее. Поехали. 16 часов в машине. Чем ближе к Востоку, тем тревожнее. Подъезжаем к Харькову. Начинаются блок-посты. Досмотр. Едем дальше.

За Сватовым нас встречают разведчики и сопровождают до самого расположения 30-ой бригады. Едем через населённый пункт Счастье. Знак с надписью расстрелян из снарядов. Вот такое оно, расстрелянное Счастье. На улицах пусто. Только пару пешеходов, которые с тревогой смотрят на нас и быстро скрываются из виду. Дорога настолько хреновая, что уже нежностью думаю о нашем автодоре, которому перемыли столько косточек в Житомире. Яма на яме. 150 км на скорости по лунному пейзажу под охраной наших разведчиков. Внезапно выезжаем на перепаханное воронками поле. Сразу охватывает ужас от увиденного. Развороченная взрывами и гусеницами местность.

Это лагерь 30-ой бригады. Нас радостно встречают. Юля выходит из машины. Слышим: «Наша Фея приехала!» Подходит командир. Жмём друг другу руки. Командир даёт приказ разгружаться. На лицах бойцов улыбки. Они уже по три-четыре месяца никого не видели своих семей. Юля раздаёт бойцам именные посылки от родных. Получаю от командира разрешение снимать что хочу. Только лица просят не показывать. Ведь для многих родных они сейчас в Запорожье. Не приведи Господи, увидят своих мужей или сыновей. Инфаркт сразу. Сегодня был бой. Есть «двухсотые» и «трёхсотые». Как раз прилетела «вертушка» и туда быстро грузят «трёхсотых». «Вертушка» также быстро и низко улетает. Все сразу переключаются на нас. Чувствуется как нам рады.

Командир приглашает нас к себе в палатку и угощает ужином. Только начали есть, как раздались взрывы. Есть сразу как-то расхотелось. Долго разговариваем в темноте. Много всякого и разного. Слушать тяжело. Брехливый Пятый канал такого точно не покажет. В официальных новостях всё зашибись. На деле всё значительно хуже. Сразу показывают, где прятаться, когда начнётся обстрел. Уже под утро пытаемся чуть поспать. Проваливаемся в сон без сновидений. Слышна стрельба из тяжёлых орудий, но реагировать на них уже нет сил.

Под утро просыпаемся. Командир снова приглашает к себе на завтрак. После завтрака выясняется, что часть именных посылок не отдали, так как ребята на передовой. Юля сразу говорит, что пообещала родным передать посылки лично. Командир соглашается, и мы грузим посылки в Газель. На нас надевают бронежилеты и каски. На Юлю командир надевает свой бронежилет и отдаёт свою каску. Выглядим все смешно и нелепо. Бронежилет тяжёлый и сильно давит на грудную клетку. Сразу становится тяжело дышать, и я начинаю задыхаться. Запрыгиваем в Газельку и гоним на передовую. Тревожно и в голову лезут разные тяжёлые мысли. В Газельке задняя дверь пробита и на ней видны следы крови. От увиденного мозг зависает, и все эмоции сразу пропадают. Кажется, что всё это происходит во сне.

Резко тормозим. Приехали. Ребята на передовой удивлены и обрадованы. Выгружаем то, что привезли. Радуются как дети. Мы выходим и смотрим на линию огня. В километре от нас блок-пост боевиков. Оттуда иногда стреляют. Понимаю, что для снайперов это не расстояние. И никакой бронник не поможет. Все эти бронники и каски просто понты для детей. Пуля из снайперской винтовки пробивает всё это как бумагу. Чувствую себя голым и беззащитным. Руки слегка дрожат. Ловлю себя на мысли, что всё происходящее описываю только матерными словами. Ну, ещё междометия для связки слов. Пацаны смотрят на меня и улыбаются. Протягивают гранату без запала. Автоматически беру в руку. Меня фотографируют, и я отдаю гранату обратно. Оглядываюсь и не вижу Юли. Оказывается, она пошла смотреть на захваченный у боевиков блок-пост.

Звонит телефон. Нам приказывают срочно вернуться в лагерь. Перезваниваю Юле. Они возвращается. Я фотографирую флаг с надписями на нашем блокпосту. Запрыгиваем с Юлей в Газельку и улыбчивый водитель гонит её на сумасшедшей скорости обратно. Сердце стучит и снова возвращается постепенно способность адекватно соображать. В лагере нас встречает командир и говорит, что с нами обратно в Житомир поедет разведчик. У него отец при смерти, поэтому отпускают в отпуск на 10 суток. Рядом бахает пушка так, что барабанные перепонки еле выдерживают. На ближайшем блокпосту начинается бой.

Командир даёт нам группу сопровождения, и мы едем в сторону Счастья. Надо проехать через промежуточную точку, чтобы наш разведчик сдал автомат и дальше поехал с нами в Житомир. Наш разведчик нежно гладит свой автомат и говорит, что автомат зовут Ленкой. Мы не спорим. Приезжаем на место. Нас встречают мужики с автоматами. Нам рады. Расспрашивают кто мы и откуда. Рассказываем. Ловлю себя на мысли, что большинство говорит на русском. Слышу украинский. Подхожу. Парень со Львова. Говорит, что не понимает, зачем нам впаривают «мовне пытання». Если мы живём вместе, то мы должны думать не о том, кто на каком языке говорит, а делать так, чтобы всем было хорошо и комфортно. Я молчу. Мужики говорят, что любят Украину и поэтому здесь воюют, но в войне, по их мнению, виноваты депутаты ВР и олигархи. Говорят, что на каждого депутата уже отлита своя именная пуля и она рано или поздно, но найдёт своего адресата. Говорят много и наперебой. Много обиды на генералов, которые оперативное управление осуществляют за сотни километров от линии фронта. Я не понимаю, как это может быть. Также обида за то, что многие по документам числятся в Запорожье, а не в зоне АТО. Это значит, что статуса участника АТО у них не будет.

Снова прыгаем в бусик и едем в сторону Счастья. Нас сопровождают до Сватова, потом прощаемся, жмём друг другу руки и обнимается. Напоследок мужики спрашивают, сможем ли мы написать правду об этой войне, не побоимся ли мы? Ведь официальная пресса об этом не напишет и по телевизору не покажет. Там цензура. Говорю, что не побоимся. Того, что наснимали, хватит на целый фильм. Едем…

Напряжение спадает и наваливается сильная усталость. Наш разведчик смотрит по сторонам и улыбается. Видит девушку в платье и говорит, что не видел жену уже четыре месяца. Долго едем по убитой дороге. Уже за Харьковом останавливаемся покушать в кафе. Нам приносят борщ. На глазах разведчика слёзы. Он не ел горячего первого месяца три. Ели только сухпайки и каши с тушёнкой, от которой просто воротит.

Когда мы подъезжаем к Полтаве, приходит сообщение, что 24-ую бригаду накрыли Градом. Раненый командир просит у Порошенко помощи. Ответа нет. Его Вельмиповажнисть изволят совещаться. Пока совещаются, навстречу проносится колонна машин скорой помощи. Юля молится. Следующее сообщение: в 24-ой бригаде более 50-ти убитых и более 150 раненых. Охватывает бессильная ярость, а понимаешь, что сделать ничего не можешь. Становится плохо… Провал в памяти... Прихожу в себя уже где-то в Киеве. Проезжаем фабрику «Рошен». Снова бессильная ярость. Слышу рядом: «Чтобы ты подавился своими конфетами, сука…» Думаю, что больше никогда не буду покупать «Рошен». В памяти всплывают слова: «Сможете ли написать правду про эту войну?» Смогу. Обязательно смогу. Только чуть надо поспать. Третьи сутки практически без сна… Напишу…