Девушка - огонь! Татьяна Чубар, наводчица САУ «Гвоздика» и мать двоих детей, прославилась на всю Украину. ФОТО

Хотела стать кондитером, а теперь лупит из пушки по оккупантам, — так выглядит максимально сжатая биография 24-летней конотопчанки Татьяны Чубар. НВ добавил детали к ее жизнеописанию.

«Огонь! Огонь!» — эти слова на коротеньком видео, снятом внутри украинской самоходной гаубицы 2С1 «Гвоздика», громко повторяет боец с длинными ресницами, которые выглядывают из-под черного грубого шлемофона. И «Гвоздика», слушаясь, вздрагивает от очередного выстрела. А боец улыбается, снова проверяет прицел и повторяет «Огонь!»

Главным героем этого видео стала 24-летняя Татьяна Чубар из Конотопа на Сумщине — именно ее, наводчицу гаубицы, снял во время артиллерийского боя приятель. И выложил на видеохостинг 16 апреля. За следующие пять дней ролик с этим «ангелом» украинской артиллерии совокупно набрал 1 млн просмотров.

НВ удалось связаться с Чубар по телефону во время небольшой паузы в ее фронтовой жизни, — из своего подразделения женщина-военная выехала к родителям, у которых сейчас находятся двое ее детей.

Чубар неохотно говорит о частной жизни, но искренне (тем не менее, в пределах дозволенного) делится тем, чем живет на военной службе.

— Вы когда-то были кондитером, а потом ушли в ВСУ. Как это случилось?

— Еще когда мне было 10−11 лет, папа очень хотел, чтобы я пошла в армию. Вообще-то я хотела выучиться на медика, на хирурга, пойти в армию по медицинской линии. Но у меня не получилось, потому что родители развелись. Я понимала, что финансово мы не потянем. И выучилась на повара-кондитера. Но только мне исполнилось 18 лет, я пошла в армию — не врачом, а просто кем было.

— А кем было?

— Я была статистиком в медицинской роте в 2017 году. Затем — декрет [за вторым ребенком]. Когда вышла — пошла в реактивную батарею, тоже в 58-ю отдельную мотопехотную бригаду им. гетмана Ивана Выговского — номером обслуги. Это заряжающий.

— Сейчас вы в экипаже?

— После декрета, уже в 2019 году, я пошла в экипаж [в самоходной артиллерийской установке (САУ) экипаж состоит из командира пушки, номера обслуживания, наводчика и механика-водителя]. Когда звонила командиру, не было должности. Я пришла и говорю: хочу обратно, на службу, все. Константин Сергеевич Витер [командир] ответил: у меня есть должность только номером обслуживания. Там нужно носить снаряды. Я говорю, что готова: надо — буду носить, надо — буду все делать. Потому что хочу вернуться назад.

В то время мне говорили: оно тебе надо? У меня уже была УБД [документ участника боевых действий ]. Но не по этому поводу я шла обратно в армию. Мне просто нравится, я себя здесь нашла.

Родные не хотели, чтобы я служила. Но я стояла на своем и ушла на контракт.

— Это трудная работа: надо поднимать снаряд в несколько десятков килограмм, заряжать?

— Да. В реактивной батарее, когда я была, не допускали меня к снарядам. Что могла своими силами, то я делала. Я там была в должности радио-телефониста: куда всунули, туда и есть. Ты девушка, куда тебя к снарядам. Я говорю: мне все равно, надо — буду делать. У меня нет такого, что я не хочу, или еще что-то. Надо — буду.

— Вы были в этом экипаже, занимались радиосвязью, а потом пошли учиться на наводчика?

— Да. Я стояла на должности радиотелефониста и помогала в штабе, в самоходном дивизионе.

— А почему?

— Я понимаю, что у меня двое детей. Я дальше хочу учиться еще на офицера, но пока не могу, потому что меня и так дома не бывает. Меня совсем дети не будут видеть. Но я хочу дальше продвигаться в этом.

— Почему именно наводчик?

— Так получилось, что спрашивают меня: «Поедешь на наводчика на самоходке учиться?» Я говорю: «Поеду». Мне все постоянно интересно, что-то новое. Я училась два месяца [в учебке] в Немирове и уже два года как наводчик.

— Что было труднее всего в учебе? Что для наводчика самое сложное?

— Там нужно вкладываться в сроки и не перепутать: есть «отметиться», а есть «навестись». И наводчики часто это путают.

— А что это такое?

— «Отметиться» — это мы крутим панорамой [смена положения прицела], а «навестись» — это мы крутим башней [смена положения пушки благодаря вращению башни, в которой она установлена].

Меня «гоняли», — там все укладывается в сроки: нужно делать очень быстро.

— В артиллерии много женщин?

— Есть много женщин в артиллерии, но они стоят на разных должностях. В нашем дивизионе, в нашей бригаде стоят девушки на должностях в танках.

— Уже участвовали в боевых действиях?

— Да. Приблизительно это Черниговская область. Орки ехали по одной и той же дороге, что туда, что назад. Они пытались добраться до Киева. А мы их встречали, скажем, с цветами — с «Гвоздиками» — на большой дороге.

— У Гвоздики не самый большой калибр — 122 мм. Но ее выстрел может разрушить 3−5 единиц техники одновременно, если та идет колонной?

— Да. Даже осколочный [выстрел] - осколки разлетаются при ударе. А если еще попадаем в большое здание, где стоит куча техники… Туда бросить замедленный снаряд, он пробивает крышу, падает, ударяется — и это все выбивает внутри красиво.

— Что за время войны было самым трудным?

— Мы однажды уехали на позицию. Команда такова: «Пять быстрыми — и домой». Это значит пять снарядов быстро отстрелять. Едва сделали это — новая команда: «Еще пять быстро, но замедленными снарядами». Даже командир пушки тогда помогал подавать снаряды, чтобы все сделать в темпе. Он подает, заряжающий заряжает, я навожусь, — стреляем. Как только все пять выстрелов сделали, сразу начали убегать, даже ствол на ходу складывали. И уже слышим — летит нам в ответ. На несколько метров успели отъехать, и начался обстрел нашей позиции. Мы, слава Богу, успели оттуда уехать.

— У «Гвоздики» нет брони, как у танка. Поэтому попадание в нее снаряда — это трагично.

— Да. Это сразу братская могила.

— САУ стреляет на 15 км, то есть у вас прямых столкновений с врагом не может быть?

— Артиллерию защищает шаг пехоты. Был такой момент, когда мы работали в 4 км от врага.

— Какие ваши основные цели?

— Колонны, ДРГ [диверсионно-разведывательные группы]. Однажды ДРГ вышла, а наши тоже пошли на разведку. И они попали на ДРГ. А мы работали в 4 км от них. Там было весело.

— Сейчас вы в отпуске?

— Это не отпуск. Меня отпустили немного к детям, чтобы я их увидела. Потому что у меня одному 7 лет, в первый класс пошел, а второму вот будет 4 года в мае.

— Что происходит на фронте?

— Сейчас там, где мы находимся, слава Богу, пока тихо. Я думаю, что нас куда-то еще бросят, где мы будем работать и давать отпор врагу.