Как строители из Таджикистана едут в оккупированный Мариуполь... И, обманутые, возвращаются ни с чем

Если в первые, летние, заезды большинство строителей в оккупированном Мариуполе были гражданами России, то осенью и зимой в разрушенный украинский город хлынули мигранты из Средней Азии. Многие фирмы на месте не заключают с рабочими вообще никаких договоров — а потом просто отправляют их домой без денег. Один из героев этой статьи из-за этого пропустил похороны отца в Таджикистане.

ВАЖНО.
THE VILLAGE ОДНОЗНАЧНО ВЫСТУПАЕТ ПРОТИВ ВОЙНЫ И РОССИЙСКОГО ВТОРЖЕНИЯ.
При этом мы продолжаем отслеживать явления, которые она создает, и записывать свидетельства участников, в том числе и оккупации.
ЕСЛИ ЗАКРЫВАТЬСЯ ОТ ЗЛА, ПЕРЕСТАНЕШЬ ПОНИМАТЬ, КАК ОНО СТАЛО ВОЗМОЖНО.

 

Наманган — Ташкент — Домодедово — Ростов-на-Дону — Мариуполь

Ислам родом из Намангана, одного из крупнейших городов Узбекистана. Вот уже 15 лет он ездит на вахты в Москву, Санкт-Петербург, Тверь, а еще — в Ялту. Обычно он бывает дома 2–4 месяца, а потом год или полтора проводит на заработках в России. В Узбекистане у него жена и четверо детей — но младшего сына Ислам из-за работы еще не видел. После ялтинской вахты он уехал на родину и прожил там год, пока ему не позвонили подрядчики, с которыми он работал в Крыму. Предложили работу в Мариуполе. А еще раньше отец Ислама, который часто смотрит российское ТВ, сказал, что «в Мариуполь можно приехать и спокойно работать» (Это цитата, она не совпадает с позицией редакции. — Прим. The Village). Ислам отправился на заработки с бригадой сантехников — всего 10 человек — в сентябре 2022 года. От Намангана до Ташкента, оттуда самолетом — в Домодедово, из Москвы — поездом в Ростов-на-Дону, оттуда — такси до границы. Границу перешли пешком, потом — второе такси до самого Мариуполя. Билеты на всех за свой счет купил бригадир, которому потом строители вернули долг с первой зарплаты. При этом в российской практике дорога на вахту обычно оплачивается, по крайней мере, от какой-нибудь точки маршрута.
 

Сначала Исламу не повезло. Та компания, которая и пригласила на восстановление города бригаду из Узбекистана, выплатила только аванс. Связаться с нечестным работодателем не получается, так что он уже и не надеется получить заработанные деньги.

Потом Ислам начал работать с новым подрядчиком — тот платит, как обещал, но все договоренности только на словах. «В остальных городах России все было: трудовой договор, патент. Я без ничего никогда не работал. А здесь сказали, что загранпаспорта достаточно», — жалуется Ислам. Строители в Мариуполе живут в разных условиях: в вагон-городке, санаториях, частных арендованных домах и квартирах. Исламу повезло: он с тремя другими строителями делит двухкомнатную квартиру, которую оплачивает работодатель. В город он, как и его соседи, практически не выходит: «Мы до 18:00–19:00 работаем, приезжаем домой, душ принимаем, отдыхаем. Мы не пьем, не гуляем на улице. Ребята сходили море посмотрели, а мне неинтересно, я жил в Крыму. Но у меня планы есть, что летом будем купаться», — говорит Ислам. Здесь у него зарплата 90 тысяч, Ислам считает, что это мало.

Есть патент, нет патента

Мурод родом из Таджикистана. Больше 20 лет живет в России — у него вид на жительство. В России родились трое его детей. Последние 8 лет мужчина обосновался в Орловской области: построил дом, а недавно купил машину. С машины все и началось: Мурод зашел на «Авито» сравнить цены на автомобили, убедиться, не прогадал ли. То и дело мелькали рекламные объявления — набирали строителей в Мариуполь: «Перед зимой бывает, что на неделю без работы остаешься, райончик-то маленький». Мурод позвонил по нескольким объявлениям, но везде искали граждан РФ. И только человек по имени Николай не интересовался ни гражданством, ни патентом на работу. «Меня немножко испугало, что ему все равно, всех подряд забирает: есть патент, нет патента. Задумался немножко. Но потом подумал: „Чего бояться?“» — говорит Мурод.

С Николаем у него не было никакого договора, Мурод даже не знает его фамилии. Из Орловской области он приехал в Москву, там его и других строителей посадили в минивэн и привезли в Сартану — это пригород Мариуполя, от поселка до центра города — меньше 20 километров. Жене сказал, что поехал на вахту в Москву. Но потом пришлось сменить номер телефона: из Мариуполя можно звонить только с местной сим-карты, все строители покупают «Феникс». Жена увидела незнакомый номер и испугалась. Мурод выкрутился: «Я сказал, что так случилось — в Москву приехал, а фирма всех собирала в Мариуполь, и я не отказал, поехал».
 

«Трехразовая кормежка, сначала хорошая, но потом повара поняли: что ни сделают, народ съест. Еда не очень стала. Я человек с Азии, во вкусе очень разбираюсь. Но у меня деньги были, мог с магазина поесть, я на это не жалуюсь», — описывает Мурод.

В Мариуполь некоторые строители ездили как на экскурсию: «Телефон возьмут и едут туда как на прогулку, города уже нет практически — а люди на телефон снимают, показывают. Мне это неинтересно». Сам Мурод в Мариуполь съездил один раз к знакомым из Таджикистана: «Города нет. Жалко стало честных людей. Страшно там». Сам Мурод приехал в Мариуполь 17 октября, уехал 28 декабря. Работал по 10 часов в день, в ноябре взял 3–4 выходных. Из этих двух с половиной месяцев за 23 дня ему не заплатили. Николай оформил строителю новую карту, сказал, что она зарплатная. В декабре Мурод позвонил в банк с вопросом: «К какой фирме я отношусь?» — «Ни к какой».

«15 дней мы делали детскую площадку, была бригада из 4 человек. Должны были дать 100 тысяч. Потом 10 рабочих дней — тоже не менее 50 тысяч. Вот 150 тысяч мне не дали. У меня есть знакомый в военной прокуратуре, я это все напишу ему», — говорит он. Помимо этого, Николай снизил оплату, как он объяснил, из-за вычета налогов (которые, разумеется, не платил, ведь Мурод не был оформлен по ТК, все их договоренности были исключительно устными).
 

«Были муж с женой, россияне, родом из Саратова, а живут в Подмосковье, два брата из Химок, электрики с Владимира. С Белоруссии хорошие мастера. С Узбекистана были двое, уехали — им по 50 тысяч не оплачено. До сих пор Николаю звонят: „Когда нам деньги отправишь?“ Он, наверное, вообще трубку не берет. Если тем, кто в России, отвечает через раз, то им тем более. Было четыре подсобника из Египта, их тоже кинули. Они не жаловались: по-русски не разговаривали, всё через телефон. Кто их будет слушать? Кто сразу понял, какая концовка будет, через две недели уехал. Умные люди были. Чувствовали, что хорошо это не закончится, а я верил до конца», — сожалеет Мурод.

Сам Мурод вернулся домой, в Орловскую область, в конце декабря, а 1 января в Таджикистане умер его пожилой отец. Из-за финансовых неурядиц Мурод даже не смог поехать на его похороны: «Грустно, конечно, что с Мариуполем так получилось. Когда узнал, что отец умер, стало грустнее некуда», — говорит он.

Что вторжение России сделало с Мариуполем — и что об этом можно прочитать на русском языке

Официальных данных о числе погибших мирных жителей города нет. В конце мая, когда Мариуполь захватили российские военные, украинские власти города заявили, что за время осады погибли не менее 25 тысяч человек. Респонденты Associated Press, ссылаясь на работников, документирующих сбор тел с улиц для российских властей, говорят, что число погибших может быть в три раза больше. Российские власти своих оценок не давали. До войны в городе жили около 500 тысяч человек.
 

Как в Мариуполе хоронили своих близких и соседей прямо во дворах многоэтажек, рассказала «Медуза» (власти РФ считают нежелательной организацией), выбрав и собрав не только биографии пяти людей, похороненных в уличных могилах в разных частях уничтоженного города, но и разыскав тех, кто хоронил своими руками. Найти текст в гугле можно по запросу «МАРИУПОЛЬ МОГИЛЫ МЕДУЗА», заголовок статьи начинается с цитаты.

С первых дней войны в бомбоубежищах под металлургическим комбинатом «Азовсталь» прятались сотни мирных жителей. Когда российские войска почти целиком захватили Мариуполь, завод оставался последним бастионом, где бойцы ВСУ и полка «Азов» держали оборону, — и одновременно главной целью российского оружия. «Холод» рассказывает истории жителей Мариуполя, которые были заблокированы в подземных бункерах «Азовстали» и пережили два месяца бомбежек.

Авиабомбу скинули на драмтеатр Мариуполя 16 марта 2022 года. Сколько жертв и сколько людей укрывалось в здании, точно неизвестно до сих пор: власти города заявляли, что в театре погибли почти 300 мирных жителей, агентство AP — что до 600, Amnesty International подтвердили 12 человек, но с пометкой, что жертв «вероятно, гораздо больше». После захвата города драмтеатр снесли, теперь объективное расследование физически невозможно. Но об этом периоде уничтожения весной 2022 года лучше всего рассказывает фильм фотографа Мстислава Чернова.

Завтра что будет, никто не знает, поэтому мы только работаем, работаем

Удивительно, но, несмотря на совершенно незаконный характер своей работы, к оккупации города строители относятся в основном равнодушно и говорят, что не разбираются в политике. Мурод до поездки на вахту видел разрушенный Мариуполь по телевизору. На вопрос, не страшно ли было туда ехать, он просто отмахивается: «У нас такие конфликты в 90-е тоже были, война была гражданская после распада Союза: шум, гром. Мне 10 лет было тогда. Поэтому нет, мне страшно не было. Тем более, живу в России долго. Я на все с Россией готов был, даже через военкомат идти. Но у меня трое детей, зачем мне через военкомат; раз я строитель, могу на заработки поехать».
 

И Мурод, и Ислам говорят, что в Мариуполе падают расценки и строители все менее охотно сюда едут — оба собеседника связывают это с увеличением количества фирм-посредников. «Эта стройка лет десять будет продолжаться (Это мнение Мурода, оно никак не отражает позицию редакции. — Прим. The Village). Цена падает, люди уезжают, а денег столько же, только подрядчиков-„ипэшников“ больше. Те свои 20 % возьмут, эти, рабочим что остается? 30 %? Кто за эти деньги туда поедет? У кого знакомые в Мариуполе, тот 200 тысяч получает, у кого никого нет, через десять посредников — 90–100 тысяч», — сердится строитель.

На вопрос, как сам он относится к конфликту России и Украины, Мурод в ответ только смеется: «Если бы знал историю, рассказал бы вам. А я человек-строитель. Если бы образование было, я бы точно строителем не стал. Но я живу в России, так что уже без вариантов, я за Россию. Россия есть Россия, а про Украину я ничего не знал и мне неинтересно». Ислам же просто отвечает, что Мариуполь воспринимает как Россию, а новости не смотрит: «Завтра что будет, никто не знает, поэтому мы только работаем, работаем. Россия и Украина защищает свои земли. Я точно не могу сказать, это сейчас нужно или нет. Это они сами знают. Я против, чтобы люди воевали, вот и всё. Я люблю, чтобы все люди мирно жили».

Мария Семенова, The Village ​​​​​​